– Когда он вернулся? – спросила Ливия.

– Его не было всю ночь, – виновато признался Ромп.

– Всю ночь! – воскликнули в один голос его слушатели.

– Он вернулся только под утро, незадолго до рассвета, – добавил Ромп.

– Но где он был? – с тревогой спросила Ливия.

– Руф наотрез отказался объяснить мне, – ответил Ромп. – Он выглядел очень усталым и при себе не имел ни денег, ни фонаря, ни плаща. Но больше всего меня обеспокоило, что он промок до нитки. Я еще раз потребовал рассказать, где он был, но Руф даже не стал со мной разговаривать. Тогда я пригрозил, что пойду и все расскажу вам, госпожа. Услышав мои слова, он ужасно разволновался, схватил меня за руки и выкрикнул: «Если ты сделаешь это, мой отец пропадет!»

– Что он, собственно, имел в виду? – растерялась Ливия.

– Этого я не знаю, госпожа, – ответил Ромп. – Но его отчаяние было таким искренним, что я поверил ему. «Только не выдавай меня! – умолял он. – Никто не должен знать, где я был. Даже моя мать. Иначе на всех нас обрушится несчастье». Он так горячо просил, что я в конце концов пообещал никому ничего не рассказывать. Если бы я только мог предположить, к каким ужасным последствиям это приведет, госпожа, я бы тут же пошел к вам. Может быть, мы могли бы спасти его. Я бы помог ему вовремя скрыться; мы смогли бы вместе уйти из города и спрятаться. – Ромп замолк и горестно уставился в пустоту.

– Теперь слишком поздно, – заключила Ливия. – Мне следовало бы рассердиться на тебя за то, что ты забыл свой долг, но ты действовал из лучших побуждений. Мы теперь все должны что-то делать, чтобы помочь Руфу. Но сколько загадок! Кроме всего, я никак не пойму, при чем здесь мой муж? Если бы только удалось узнать, где был Руф прошлой ночью!

– Мы могли бы пойти к Руфу в тюрьму и спросить его, – предложил Антоний.

Ромп мрачно покачал головой.

– Нас не пустят, – сказал он. – И потом, заключенным строго запрещено разговаривать.

– Должно быть, он прятался на площади Минервы, – высказал предположение Публий.

– Для того, чтобы написать на стене: «Кай – болван», не нужна целая ночь, – возразил Юлий.

– А как тогда объяснить потерянный плащ, мокрую одежду и пустую копилку? – размышлял Муцин.

– Наверное, он потратил деньги на красную краску, – предположил Флавий.

– Чушь, – отрезал Муций.-После захода солнца в целом Риме не найти открытой лавки.

– Что-то мне подсказывает, что Руф натолкнулся на злых людей прошлой ночью, – задумчиво произнесла Ливия. – Нет другого объяснения его поведению и тому, что он пропадал целую ночь. Кто-то силой заставил его написать «Кай – болван» на священном храме, возможно намереваясь шантажировать моего мужа. А может, здесь скрыты и другие политические мотивы. Если бы у нас было доказательство, что Руфа силком заставили совершить это, префекту пришлось бы отпустить его. Мы должны найти этого шантажиста или кого бы там ни было.

– Мне кажется, что тот, в чьи руки попал Руф, и тот, кто напал на учителя Ксанфа, – одно и то же лицо, – решил Ромп. – Два происшествия за одну ночь – здесь должна быть какая-то связь.

– Если бы можно было найти этого негодяя! – пробормотала Ливия. – Но у нас нет ни одной зацепки.

– А цепь! – неожиданно завопил Антоний.

– Какая цепь? – не понял Муций.

– Та, которая у тебя в кармане. Она ведь принадлежит грабителю, не так ли?

– Ах, эта… – пробурчал Муций.

Он вынул цепь из кармана, Ливия и Ромп с любопытством рассмотрели ее.

– Дорогая цепь, – заметил Ромп. – Знатные полководцы на Востоке носят такие на своих плащах.

– Может, грабитель-предводитель персов? – задумчиво изрек Антоний.

– Более вероятно, он украл ее с плаща предводителя персов, – предположил Публий.

– Боюсь, эта цепь не очень нам поможет, – разочарованно сказала Ливия.

– У меня есть идея! – воскликнул Муций.

– Какая? – живо отреагировали его друзья.

– Лукос… – произнес Муций, и голое его понизился до шепота.

– Лукос?

– Да, – подтвердил Муций. – Он обладает даром прорицания. Давайте сходим к нему, покажем нашу цепь и спросим, кому она принадлежит!

Антоний пришел в восторг.

– Вот здорово!

Ливии идея тоже понравилась.

– Говорят, у этого Лукаса на самом деле есть дар предсказателя, – заметила она. – Я слышала это из уст самых высокопоставленных людей.

Но Юлий, Публий и Флавий смущенно молчали.

– Вы что, боитесь его? – с вызовом обратился к ним Муций.

– Скажешь тоже! – буркнул Публий.

– С чего мне бояться? – отозвался Юлий, почесывая за ухом.

– Я тоже не боюсь, – поспешно заверил Флавий.

Спустя два часа они встретились на площади Минервы. Погода испортилась, поднялся промозглый ветер, гнавший по небу грязные серые дождевые тучи. У Флавия стучали зубы, и он поглубже надвинул капюшон своего плаща. Его дрожь в равной степени объяснялась и холодом, и мыслью о Лукосе.

Антоний продемонстрировал всем маленький кинжал, который был у него спрятан в складках одежды.

– На всякий случай, – таинственно пояснил он и устроил целый спектакль, снова пряча кинжал под тогу.

– Ты ведешь себя так, как будто Лукос чем-то опасен, – нервно заметил Юлий.

– Во всяком случае, он может попытаться заколдовать нас, – ответил Антоний.

– Тогда твой кинжал не поможет, – решил Юлий.

– Кинжал всегда пригодится, – настаивал на своем Антоний. – Одиссей точно таким проколол глаз Циклопу.

– То была заостренная палка, – поправил его Юлий.

– Тогда давайте и палку захватим, – живо предложил Антоний.

Муций велел всем трогаться.

– Мы должны вернуться по домам до того, как двери запрут на ночь, – напомнил он.

– У вас есть с собой деньги? – спросил Юлий.

– А зачем? – удивился Муций.

– Лукос не будет предсказывать даром. У меня при себе ни гроша.

Антоний и Публий также оказались не при деньгах. Муций рассвирепел.

– Раньше нужно было думать, – накинулся он на ребят. – У меня только обычная сумма на мелкие расходы. Тридцать пять сестерциев. Вот и все.

– Это будет стоить дороже, но, может быть, он поверит нам в долг? – предположил Флавий.

– Или мы скажем ему отослать счет Ливии, – выдвинул свою идею Юлий.

– Нет, – решил Муций. – Лукос не воспользуется волшебной силой, пока не увидит деньги прямо у себя перед носом. И времени терять мы тоже не можем. Нужно поскорее вызволять Руфа. Кто знает, что он сейчас переживает.

– В тюрьме ужасно, – принялся рассуждать Антоний. – Заключенных сажают на цепь и дают им только хлеб и воду. По их лицам бегают крысы, а еще их избивают. Как-то раз я шел мимо тюрьмы и слышал жуткие вопли.

– Сколько у вас денег дома? – строго спросил Муций.

Этот вопрос всех поверг в смущение.

– Совсем мало, – проворчал Публий.

– У меня есть золотой, который подарил мне дядя на день рождения, – признался Флавий.

Муций с довольным видом похлопал его по спине.

– Прекрасно! – произнес он. – Это уже сто сестерциев. А у тебя? – обратился он к Юлию.

– Я скопил немного, – заикаясь, проговорил тот, – хотел купить «Избранные труды Юлия Цезаря». Они стоят триста сестерциев. У меня уже есть двести.

– Значит, тебе придется расстаться с одной сотней, – милостиво разрешил Муций. Юлий покорно вздохнул.

– Я смогу занять денег у нашего повара, – поспешно сказал Антоний. – У нас знаменитый повар, родом из Галлии. Отец заплатил за него целое состояние.

– Бегите и принесите деньги! – приказал Муций. – Я вас здесь буду ждать.

Флавнй, Юлий и Публий вскоре вернулись. Юлий принес сто сестерциев, Флавий свой ценный золотой, а Публий целую жменю мелких медных монет. Антонии появился немного позже и с вытянутым лицом. Повар оказался не на высоте.

– Каков скряга! – пожаловался Антоний. – Так и не дал мне ничего. Утверждает, что у него нет никаких денег. Но я проучил его.