– Мой папа ― младший брат Руби. Они с мамой сейчас в Швейцарии, ― ответила Шенни.

– Я не помню твоих родителей. Но я помню тебя.

– Правда? Спасибо.

– Ты наступила на ногу Маку.

– Здорово было, правда? ― Шенни улыбнулась. ― Он стал продавцом подержанных машин. Руби сказала, он женился на настоящей гарпии. Старый добрый Мак.

– Почему ты решила приехать?

– Тетя Руби попросила меня. ― Шенни держала в руках что-то зеленое. ― Кабачок?

– Огурец.

– По-моему, он немного испортился.

– Согласен.

– Почему ты не сказал мне, что у тебя пятеро детей?

– Я тебе вообще ничего про себя не рассказывал.

– Но Руби тоже не сказала.

– Руби не знает.

– Руби не знает, что у тебя пятеро детей?

– Я редко ее вижу. И вообще, не обязательно рассказывать ей все.

– О такой мелочи, как дополнительные четверо детей, действительно и упоминать не стоит. ― Шенни заглянула в холодильник. ― Что-то тут протухло, но я не могу понять, что именно.

– Может, хватит?

– Убираться?

– Допрашивать меня. ― Пирс провел рукой по волосам. ― Я тебя едва знаю.

– Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы оставить со мной детей.

– У меня не было выбора. Я не мог взять их всех с собой. Руби сказала, тебе можно доверять. Вот я и доверился.

– Ты специально оставил меня здесь одну?

– Нет, ― прорычал Пирс.

– Выброси это, ― сказала Шенни, протягивая ему пакет с мусором.

Решив воспользоваться возможностью хотя бы недолго побыть одному, Пирс вышел из дома. Он смотрел на звездное небо и считал до десяти. Затем решил досчитать до ста.

Когда он наконец вернулся, Шенни все еще копалась в его холодильнике, и Пирс видел только ее попку, обтянутую джинсами.

Несколько секунд он просто любовался открывшимся ему видом. Он скучал по женщинам. Двенадцать месяцев вынужденного воздержания дались ему тяжело.

– Хочешь стаканчик виски? ― спросил он.

– Виски?

– Только не думай, что я алкоголик. Я иногда выпиваю одну порцию, когда дети засыпают.

– А я ничего подобного и не говорила…

– Но подумала.

– На самом деле я хотела сказать, что с удовольствием выпила бы стаканчик виски. И если мы выпьем по два стаканчика, я не пожалуюсь на тебя в социальную службу… ― Шенни улыбнулась.

Пирс не мог отвести от нее взгляд. Ее улыбка была потрясающей. Даже ее зеленые глаза смеялись.

Перестань, сказал он сам себе.

Это неправильно.

Но Пирс уже не знал, что правильно, а что ― нет. Он вновь провел рукой по волосам и вышел в гостиную.

Вернувшись с двумя стаканами и бутылкой виски в руках, Пирс обнаружил, что Шенни все еще сидит на полу.

– Не хочешь сесть за стол? ― предложил он.

– Если я встану, то уже не продолжу уборку.

– Уборка может подождать. Ты и так уже много сделала.

– Ты, наверное, скучаешь по жене.

Пирс, который протянул было руку, чтобы помочь ей встать, вдруг замер. Шенни посмотрела на него, пожала плечами и поднялась с пола сама.

Пирс вздрогнул.

– Извини.

– Ничего. Я всего лишь потеряла парня и делаю глупые вещи. Например, мчусь в Австралию, не убедившись, что родители не сменили замки в доме.

– Они сменили замки?

– И сдали дом другим людям, ― мрачно сказала Шенни.

– Вы не очень-то близки с родителями?

– В том-то и дело. ― Шенни села за стол и сделала глоток виски. ― Я всегда считала, что у нас хорошие отношения. Я каждую неделю звонила им. Они могли предупредить меня! Извини. Мы говорили о твоей жене.

– Ты потеряла парня?

– Он не умер. А жаль.

– Понятно, ― растерянно сказал Пирс. Она выглядела еще лучше, когда сердилась. ― Значит, ты просто его потеряла.

– Он переспал со своей натурщицей. В моей постели. Я облила их ледяной водой. Он ушел… а потом растратил все деньги на нашем общем счету. Но мы говорим о тебе. Такой неразберихи я еще не встречала.

– Спасибо.

Шенни замерла и осторожно опустила стакан на стол.

– Извини. У меня был тяжелый день. Тут еще ты пропал.

– Я не пропал.

– Да, ты заснул.

– Я же извинился.

– Дети очень испугались. Они подумали, что их отберут у тебя. Вот этого я как раз не понимаю. Почему департамент социального обеспечения так интересуется тобой? Ты что-нибудь натворил? Власти обычно не отбирают детей у родителей просто потому, что отец уснул после бессонной ночи.

– Нет, я…

– Так что же ты сделал? Тебе не обязательно признаваться, просто я решила уехать отсюда… Но у меня нет денег и мне некуда идти. Если только к тете Руби.

– А ты не хочешь с ней жить?

– Каждое утро у нее на кухне собирается кружок вязания. Она предложила научить меня. Еще она сказала, что я должна спросить у тебя разрешение, если хочу остаться с ней больше, чем на пару недель. А это очень странно… ― Шенни помолчала. ― Но ты уходишь от темы разговора. Я все время думаю о Венди. Она была в ужасе, как будто ожидала худшего. С ней что-то произошло, и я хочу знать, что именно. Если ты обижаешь этих детей, я…

– Что ты сделаешь?

– Не знаю, ― призналась Шенни. ― Но я не могу понять, почему они так напуганы. Ты так беспокоишься о Бесси… Хотя, если бы у меня умерла жена и оставила мне пятерых детей, я бы тоже сломалась. Это бы все объяснило.

– Ничего бы это не объяснило.

– Значит, ты сам должен мне объяснить! ― Пирс уставился на свой стакан.

– Скажи мне или я отправлюсь вязать к тете Руби. Он посмотрел ей в глаза и увидел, что Шенни на самом деле переживает за детей. Она была предельно серьезна.

– Все очень просто. Они ― не мои дети. Еще год назад я даже не знал об их существовании.

Какое-то время Шенни не могла произнести ни слова.

– Не твои дети, ― наконец проговорила она, не отводя от него взгляда.

– Именно так.

– А я-то все думала, почему же они не похожи на тебя. И все время забывают называть тебя «папой». И не знают, есть ли у тебя «Абба».

– «Абба»?

– Не важно. Я подумала, что они и раньше звали тебя по имени, но ты переучил их из-за людей из социальной службы.

– Так оно и было.

– Но… ― Она вздохнула, залпом выпила виски, посмотрела на бутылку и снова вздохнула. ― У меня в голове такая путаница… Не наливай мне больше.

– Я сделаю кофе, ― предложил Пирс. Шенни кивнула.

– Расскажи мне все, ― попросила она, пока мужчина доставал чашки и растворимый кофе.

– Я женился на их матери.

– Ясно. ― Я так и думала. ― Значит, Бесси ― твоя дочь?

– Нет. Они все ― не мои дети.

– Когда ты женился?

– Семь месяцев назад. Сразу после того, как родилась Бесси. За три недели до смерти Морин.

– О… ― едва вымолвила Шенни. ― Понятно…

– Неужели? ― Пирс не смог скрыть злость и напряжение в голосе.

– Эй, потише. Я просто убрала в твоем холодильнике, вот и все.

– Извини.

– Так-то лучше, ― с одобрением сказала Шенни, глядя, как он несет две чашки кофе. Он выглядит великолепно, признала она. Эти его взъерошенные волосы… Она могла бы протянуть руку и дотронуться до них.

Что со мной происходит? Хватит думать о нем.

– Расскажи мне о Морин.

– Она была мне кем-то вроде сестры.

– У Руби были только приемные сыновья, ― возразила Шенни.

– Хочешь сказать, я тебя обманываю?

– Ничего я не хочу.

– Твоя тетя замечательная, только немного сумасшедшая.

– Так ты мне расскажешь или нет? Иначе я не буду больше убираться в твоем холодильнике.

– Я…

– Хорошо, я закончу уборку, ― улыбнулась Шенни. ― Но ты все равно должен мне все рассказать. Ты один из тех беспризорников, которых приютила Руби. Похоже, тебе пришлось нелегко.

– На самом деле у меня была мать. Я был ей не нужен, но и усыновить меня она никому не позволяла. А ты родилась в нормальной семье.

– Ты шутишь?

– У тебя есть мать и отец, и, я так думаю, ты была желанным ребенком.