К сожалению, в этой интересной и многоплановой книге, написанной прежде всего в расчете на западного читателя, неоправданно скупо освещен вклад русских и советских ученых в прогресс медицины и борьбу за здоровье и долголетие человека. В частности, в ней не нашлось места для упоминания об основополагающих трудах И, И. Мечникова, А. А. Богомольца, А. В. Нагорного, С. А. Брюхоненко, И. И. Шмальгаузена, Н. М. Эммануэля и др. Судя по книге, авторы практически не знакомы с последними достижениями советской медицины (особенно в области бионики) по борьбе с недугами человека, за увеличение продолжительности жизни. Советскому читателю будет, видимо, небезынтересно знать, что наряду с приведенной в книге англоязычной литературой по проблемам геронтологии и борьбы со старением имеется довольно обширная, к тому же вполне доступная научно-популярная литература на русском языке (она приведена в конце книги).

В заключение хотелось бы подчеркнуть, что книга "Да сгинет смерть!" нашла и еще найдет широкого читателя в нашей стране; она, бесспорно, послужит доброму делу, привлечет и усилит интерес не только любознательной публики, но и разнообразных специалистов к разрешению извечной проблемы человечества: увеличению продолжительности жизни и борьбе со старением каждого конкретного индивидуума, каждой личности, которая, как известно, всегда неповторима.

Б. Ф. Ванюшин

Нет ничего не подвластного смерти. Даже сама Вселенная, судя по всему, не бессмертна. Солнечные системы распадаются, теряя форму. Ослепительные солнца, прожив миллиарды лет, сгорают и гибнут. Континенты рассыпаются в прах, горные хребты сглаживаются, моря высыхают. Химические вещества разлагаются. Радиоактивные элементы постепенно распадаются. Субатомные частицы перестают существовать.

То, что человек смертен, доподлинно известно. Первый неоспоримый постулат формальной логики гласит: "Все люди смертны". И у нас есть точные документальные сведения о смертности. По данным департамента здравоохранения, в Соединенных Штатах Америки из каждых 100 родившихся живыми человек шесть умрут к 40, еще четверо — к 50 и еще девять человек — к 60 годам. К 75 годам в живых остается лишь половина из сотни. После этого срока смерть берется за дело всерьез, так что к 85 годам из 100 человек остается только 10 и почти все умирают к 90 годам. В США столетний старец — редчайшее явление: на всю страну с населением в 203 млн. человек[1] таких всего 13 000. Из 100 000 человек только шестеро достигают 100 лет или переваливают через этот рубеж.

Как утверждают геронтологи, в возрасте 12 лет наши тела так сильны, что, если бы мы могли физически всю жизнь оставаться на уровне этого возраста, прошло бы 700 лет, прежде чем наш организм исчерпал бы свои жизненные возможности. Но на самом деле после 30 лет клетки и клеточные структуры человека разрушаются, способности организма к самовосстановлению падают и вероятность нашей смерти каждые восемь лет удваивается.

По мере того как мы стареем, тысячи клеток ежедневно выходят из строя и системы нашего организма начинают работать все хуже. Кровеносные сосуды, сухожилия и соединительная ткань теряют эластичность. Кровообращение замедляется, что влияет на кровяное давление, остроту мышления и чувство равновесия. Почки, печень и органы пищеварения дегенерируют, и мы становимся все более уязвимыми для болезней. Двигательные нервы перестают с прежней быстротой передавать импульсы, и наши реакции все заметнее запаздывают. Мышцы теряют силу и упругость. Суставы плохо гнутся. Кости становятся хрупкими.

Эти внутренние перемены отражаются и на нашем внешнем облике. Кожа делается морщинистой и дряблой, на ней проступают темные пятнышки. Волосы седеют, становятся сухими и редкими. Зубы выпадают, от этого нижняя часть лица как бы усыхает и нос нависает над подбородком. В скелете тоже происходят изменения: позвонки сближаются, спина сгибается и грудная клетка становится впалой.

Зрение и слух, которые начинают ухудшаться с 12 лет, претерпевают разительные перемены. Со временем хрусталик глаза желтеет и перестает пропускать голубой, фиолетовый и зеленый цвета, так что под старость рисунки в синих и зеленых тонах кажутся однотонными, скучно-серыми. К тому же хрусталик теряет упругость и способность к фокусировке. Потеря слуха начинается с того, что человек перестает слышать звуки высокой частоты. Претерпевают изменения и другие органы чувств: осязание теряет тонкость, а вкус — из-за того, что действует только шестая часть вкусовых сосочков, которые у нас были в молодости, — требует более острой пищи.

В течение всей нашей жизни, день за днем, у нас отмирают клетки мозга, которые не восстанавливаются. В промежутке между 20 и 90 годами человек теряет 30 % из 8-10 млрд. клеток мозга. В мозгу новорожденного нейроны можно уподобить молоденьким саженцам, которые к 25-летнему возрасту достигают полного расцвета, создавая удивительную сеть из тончайших нитей, связывающих миллионы нервных клеток. Но с годами вид нейронов меняется: тонкие волоски разбухают, теряют форму, а в глубокой старости веточки как бы опадают, оставляя почти обнаженный согбенный стволик нервного волокна.

В результате мы стареем и умственно. И хотя многие писатели и художники плодотворно работают в весьма преклонном возрасте, а в некоторых специальностях опыт ценится выше, чем быстрота реакции, все же надо признать, что математик и физик создают свои наиболее значительные работы до 35 лет. Альберт Эйнштейн, например, опубликовал свою "Специальную теорию относительности" в 26 лет, а к 30 годам стал самым знаменитым физиком в мире. После 33 лет он уже не создал работ такой большой научной ценности, как прежде. Правда, по признанию самого ученого, идеи все еще продолжали его осенять, но математическое "чутье", видимо, начало ему изменять, и обычно вслед за опубликованием той или иной работы он спешил внести поправки, а это означало, что его математические выкладки были неполными. Такое же уменьшение эффективности наблюдается и в других видах интеллектуальной или научной деятельности. Как утверждал д-р Леонард Хейфлик, один из пионеров исследований в области генетики, ученые достигают вершины творческой активности примерно в возрасте 33 лет.

Исследователи отмечают также потерю психологической гибкости и способности к адаптации. В 30 лет люди подходят к периоду, который легко предсказать заранее: к периоду потери приспособляемости, что является верным признаком достижения зрелого возраста. И мужчины и женщины становятся менее податливыми, у них пропадает охота экспериментировать в жизни. Любовь к новому, неизведанному сменяется стремлением к устойчивости и надежности.

Но разве человеку на роду написано постоянно идти по пути потерь и разрушений и этого никак не избежать? Неужели невозможно поддерживать клетки нашего организма в состоянии жизнеспособности, как в 12 лет? Нужно ли считать, что старость и смерть неотвратимы? В конечном итоге старение — это изменение или постепенное затухание нормальных процессов, которое с большей вероятностью влечет за собой болезни и, как их следствие, смерть. По сути дела, старость — прогрессирующая болезнь. А если это так, то нельзя ли приостановить ход этой болезни? Нельзя ли выработать к ней иммунитет? Нельзя ли повернуть ее вспять?

В 1972 г. доктор Алекс Комфорт — знаменитый геронтолог, более известный, однако, как автор книги "Радости секса", — на заседании Американского геронтологического общества заявил: "Я уверен, что способы замедления и обращения процесса старения вот-вот будут найдены". А годом позже он же сказал: "Если бы удалось мобилизовать научные и медицинские резервы одних только Соединенных Штатов Америки, со старостью было бы покончено за каких-нибудь десять лет".