Глаза Шарлотты затуманились от слез. Ей вдруг захотелось крепко обнять эту полную женщину с хрипловатым голосом — женщину, ставшую такой родной и близкой, однако в последнее мгновение девушка подавила в себе этот порыв. А что, если мама вдруг выйдет из-за угла дома и увидит ее?

Папа, мама, Шарлотта, Бадди и Сэм все впятером поужинали за столом для пикника, который папа с кузеном Дуги с трудом затащили обратно в дом. Впечатление было такое, будто стол весит целую тонну. Ужин получился не очень веселым: ни родители, ни Шарлотта никак не могли забыть того, что случилось во дворе при гостях, а мальчикам тоже передалось их настроение.

Закончив есть, они остались сидеть на самодельных скамейках за столом, и папа включил телевизор. Увидев на экране скучные, с их точки зрения, вечерние новости, Бадди и Сэм отправились играть на улицу. Какой-то корреспондент — не то уже знакомый, не то просто похожий на всех остальных, одетый в куртку в стиле сафари, стоял на фоне полуразрушенной хижины с микрофоном в руках и рассказывал о событиях в Судане. Сегодня Шарлотта была слишком подавлена, чтобы интересоваться мировой политикой, поэтому она встала из-за стола и отправилась к себе в комнату. Впрочем, назвать комнатой чулан футов в пять шириной можно было лишь при наличии некоторой фантазии. Его выгородили из одной из двух спален в доме Симмонсов после того, как родился Бадди. Шарлотта растянулась на кровати с книгой из серии «Знаменитые люди викторианской эпохи», которую взяла в библиотеке по рекомендации мисс Пеннингтон, и стала читать про Флоренс Найтингейл. Она хотела отвлечь себя чтением от грустных мыслей, но ничего не получилось — Флоренс Найтингейл не удалось завладеть ее вниманием. Шарлотта смотрела на пляшущие в луче заходящего и бьющего прямо в окно солнца пылинки и думала о том, что теперь будет. Наверняка уже сейчас по всему округу судачат о том, что случилось сегодня в доме Шарлотты Симмонс после выпускной церемонии. Она была в этом уверена Девушку охватила паника. Ведь люди всё узнают со слов Чаннинга Ривза а какова будет его версия, сомневаться не приходится. Они с Мэттом, Рэндаллом и Дэйвом отправились поздравить Шарлотту после выпуска, и оказалось, что у Симмонсов вечеринка, но их там никто не захотел видеть, и вместо того, чтобы обойтись с гостями вежливо, родители Шарлотты натравили на них шерифа, а отец девушки и вовсе чуть не набросился на Чаннинга с громадной вилкой для гриля и еще угрожал кастрировать парня, если он еще когда-нибудь хотя бы близко подойдет к его ненаглядной гениальной доченьке…

Из гостиной раздался голос папы:

— Эй, Шарлотта, иди сюда, посмотри-ка, что тут показывают!

Шарлотта с недовольным вздохом слезла с кровати и вернулась в большую комнату.

Отец, все еще сидевший на скамье за складным столом, махнул рукой в сторону телевизора.

— Дьюпонт, — сказал он, довольно улыбаясь. Папа явно считал, что репортаж об университете непременно улучшит настроение дочери.

Шарлотта остановилась у стола и посмотрела на экран. Да, это действительно Дьюпонтский университет, поняла она с каким-то чувством опустошенности. Оператор дал панораму главного университетского двора с умопомрачительной башней библиотеки в одном его конце и толпой народу посередине. Шарлотта была в Дьюпонте всего один раз, во время ознакомительной поездки, когда абитуриенты-стипендиаты подавали документы в приемную комиссию, но даже сейчас, спустя несколько месяцев, ей не составило труда узнать знаменитую площадь с шикарно стилизованными под готику зданиями по периметру.

— …Приехал сегодня в свою «альма матер», чтобы участвовать в церемонии стопятидесятого выпуска студентов в прославленном университете, — донесся до Шарлотты голос телекомментатора.

Панорама университетского двора сменилась общим планом собравшихся людей. Торжественным маршем через площадь проследовало каре молодых людей, облаченных в лиловые мантии и такого же цвета бархатные академические шапочки. Процессия остановилась у мемориальной библиотеки имени Чарльза Дьюпонта — громадного, словно собор, здания с парящей башней и огромной, высотой в три этажа, аркой, нависавшей над главным входом. Возглавлял процессию человек в лиловом одеянии и с большим позолоченным жезлом. Это зрелище настолько поразило Шарлотту, что она невольно подалась вперед и впилась глазами в экран телевизора, напрочь позабыв о случившихся с нею сегодня неприятностях. Вот кадр сменился… на переднем плане появилась трибуна… перед ней колыхались лиловые мантии; на флагштоках взвились яркие знамена в средневековом стиле. Затем камера приблизилась к трибуне вплотную, и оператор навел объектив на стоявшего за стойкой из полированного темного дерева человека — также облаченного в лиловую мантию, высокого, с волевым лицом и квадратным подбородком, горящим взглядом и густыми седыми волосами. Человек, перед которым на трибуне была закреплена чуть ли не дюжина микрофонов, что-то говорил… Было видно, как двигаются его губы, как он жестикулирует, как развеваются рукава лилового одеяния, но при этом был слышен лишь голос корреспондента телевидения:

— Выступление губернатора Калифорнии перед студентами, выпускниками и преподавателями родного университета нельзя рассматривать иначе как первоначальные тезисы его предвыборной речи для президентской кампании будущего года, а то, что он собирается выставить свою кандидатуру от республиканской партии, уже ни у кого не вызывает сомнения. Ключевым понятием в его программе, очевидно, станет «переоценка», как называет это он сам, а наиболее ярые его оппоненты считают это «реакционным социальным консерватизмом».

Наконец губернатора показали крупным планом, сопроводив видеоряд фрагментом его речи:

— В течение ближайшего столетия скелет старых ценностей обрастет новой плотью, и многое будет заменено, а многое подвергнется серьезному пересмотру. Вашему поколению предстоит определить, что взять с собой из прошлого, а что начать с нуля.

На экране вновь появилось лицо журналиста:

— Губернатор призвал нынешнее поколение студентов колледжей и университетов создать новый моральный климат как для самих себя, так и для всей нации. Губернатор прибыл в Честер два дня назад, специально выбрав время, чтобы в живой неформальной обстановке пообщаться со студентами и затем точнее сформулировать для себя тезисы сегодняшнего выступления на выпускной церемонии.

Следующим событием, о котором ведущие вечерних новостей решили проинформировать зрителей, была авария на сталепрокатном заводе в Акроне, в результате которой резак для стального листа случайно отсек головы двум рабочим. Однако Шарлотта мысленно все еще оставалась там — в сорока милях к юго-востоку от Филадельфии, штат Пенсильвания, в Дьюпонте… Это были не какие-то местные новости, это были новости общенационального канала, и выступал на церемонии выпуска не абы кто, а знаменитый политик, известный всей стране, и этот человек, сам закончивший в свое время Дьюпонтский университет, выступал на Главной площади — в дыопонтской лиловой мантии! — и он призвал создавать новые моральные устои нынешнее поколение студентов — ее поколение! Прилив оптимизма оживил совсем было упавшую духом Шарлотту. Спарта, Аллегани-Хай, школьные компании, флирт, алкоголь, бойкот одноклассников, пауки в банке — мисс Пеннингтон была абсолютно права. Все это было уже где-то далеко, отделенное от Шарлотты высокими, окутанными туманной дымкой горами, со всем этим было покончено, как с прожитым днем…

— Ты только подумай, Шарлотта, — сказала мама, обращаясь к дочери с такой же ободряющей улыбкой, как и отец, — Дьюпонтский университет. Каких-то три месяца — и ты тоже будешь там.

— Да, мама. Я как раз сейчас об этом думала. Нет, до сих пор не верится. Это просто невероятно.

Шарлотта наконец тоже улыбнулась. Ко всеобщему — включая и ее саму — облегчению, улыбка девушки на этот раз была абсолютно искренней.