Миссис Эймори натужно рассмеялась и, покачав головой, проговорила:

— Беверли, мне показалось, или ты действительно сказала: «Ой, что случилось?»

Было видно, что Беверли совершенно не понимает, в чем дело. Потом до нее дошло, и она, словно испугавшись, широко раскрыла глаза и прижала пальцы к губам, пародируя традиционный жест извинения.

— Упс, прошу прощения, — произнесла она с такой иронией и презрением, не заметить которых мог только слепой и глухой. Нисколько не смутившись, девушка обернулась к симпатичному молодому человеку в лиловой футболке, который как раз начал разгружать тележку. — Ставь их как придется… Кен. — Она кокетливо улыбнулась ему. — У меня ужасно плохая память на имена Ты ведь Кен, правда?

— Ставь как придется? — переспросил мистер Эймори. — Да если ставить твое барахло как придется, тебе целого этажа не хватит.

— Ким, — сказал молодой человек.

— А-а… ну да. Я так и подумала: вроде бы мне послышалось — Ким, но я решила, что… А меня зовут Беверли. — Шарлотте показалось, что соседка смотрит в глаза парню чуть дольше, чем это позволительно в момент знакомства. Потом Беверли поинтересовалась несколько игривым голосом: — А ты на каком курсе?

— На последнем. Мы все, — он показал на тележку, — все тут старшекурсники.

Миссис Эймори поспешила обратиться к папе, желая, видимо, как-то разрядить ситуацию и найти тему… впрочем, ей было абсолютно все равно, о чем говорить:

— Прошу прощения, так когда, говорите, вы приехали?

— Да вроде как с полчаса назад. Ну да, типа того.

— Вы ведь живете в западной части Северной Каролины? — Она улыбнулась, и Шарлотте показалось, что собеседница тоже стрельнула глазами на татуировку.

— Ну. Это, если будете в Северной Каролине, то так и рулите все время на запад аж до самой границы. Отсюда-то далековато будет, мы ведь часов десять сюда ехали.

— Боже мой. — Миссис Эймори участливо улыбнулась.

— А вы-то, ребята, как сюда добирались из Массачусетса? — поинтересовался папа.

— Мы прилетели самолетом. — Она опять улыбнулась.

Шарлотта видела, как глава семьи Эймори тем временем внимательно оглядел ее отца с ног до головы… загорелое от многолетней работы на свежем воздухе лицо, покрытые таким же красновато-коричневым загаром руки… русалку… спортивную рубашку навыпуск, потрепанные серые брюки, старые стоптанные кроссовки…

— А куда ж вы прилетели? — спросил папа.

— Да тут есть аэропорт, милях в пяти-шести от города… Джефф, как называется этот аэродром, где мы приземлились?

— Бутвин, — ответил мистер Эймори, улыбаясь маме Шарлотты, которая, однако, и не подумала улыбнуться ему в ответ.

— Ну ничего себе, — искренне удивился папа. — В жизни бы не подумал, что здесь и аэропорт есть.

Шарлотта в этот момент заметила, как Беверли во все глаза разглядывает ее маму… Особенно девушку, видимо, поразил мамин балахон до колен, так эффектно сочетавшийся со спортивными гольфами.

— Да нет, никакой это не аэропорт в обычном смысле слова — пояснила миссис Эймори с улыбкой. — Просто взлетно-посадочная полоса, домик диспетчера — и все. Он и годится-то только для маленьких частных самолетов. — И она улыбнулась снова.

Улыбки на лицах становились все шире, но все больше было заметно, что они не радостные, а просто терпеливые.

— Ну что, могу я еще чем-нибудь вам помочь? — спросил исполняющий обязанности носильщика Ким. Он уже разгрузил вещи с тележки, и теперь коробки заняли всю центральную часть комнаты, громоздясь, словно какой-то айсберг.

— Да нет, вроде бы больше ничего не нужно, — сказал мистер Эймори. — Большое спасибо, Ким.

— Не за что, — ответил молодой человек, толкая тележку обратно к дверям. Не останавливаясь, он произнес: — Всего хорошего. — Затем посмотрел на Беверли и Шарлотту: — Желаю успешной учебы на первом курсе.

— Мы уж постараемся, — сказала Беверли, многозначительно улыбаясь.

Ну ничего себе! Она ведь успела уже практически свести с ним знакомство. Шарлотта окончательно почувствовала себя не в своей тарелке. Сегодня ей никак не удавалось подыскать подходящего ответа на чей-либо вопрос, да и вообще в голову не приходило ни одной удачной фразы, чтобы поддержать разговор — не говоря уж о том, чтобы вот так запросто поболтать с симпатичным старшекурсником.

Мама поправила волосы и выразительно посмотрела на папу. Тот поджал губы и удивленно поднял брови. Действительно, прокол вышел — Киму и в голову не пришло задержаться в комнате и хоть каким-либо образом намекнуть на ожидание чаевых.

Внезапно раздался негромкий телефонный звонок, напоминающий перебор струн арфы. Мистер Эймори вынул из кармана брюк маленький мобильник и поднес его к уху.

— Алло?.. Да что ты? Не может быть… — От его восторженного настроения мгновенно не осталось и следа. Изменившись в лице, он жестко проговорил: — Да как это могло получиться?.. Ладно, понял… Слушай, Ларри, мне пока не до этого. Мы сейчас в общежитии, в комнате Беверли, тут с нами ее соседка с родителями. Я тебе позже перезвоню. Поспрашивай там, ради Бога, кого-нибудь. В конце концов, Ботвин — не такая уж дыра, чтобы нельзя было найти механиков.

Закрыв крышку телефона, он пояснил жене:

— Это Ларри. Говорит, там утечка в гидравлической системе рулевого управления. Вот только этого нам сейчас и не хватало.

В комнате воцарилась тишина. Затем мистер Эймори снова улыбнулся с терпеливым выражением лица и спросил:

— Ну хорошо… Билли… где вы с… Лизбет… остановились?

Папа сказал, что они вообще не собираются тут останавливаться, а намерены сразу же ехать обратно в Спарту. Мама и миссис Эймори затеяли небольшую дискуссию по поводу тягот столь длинной дороги в течение одного дня. Миссис Эймори заявила, что они тоже собираются улететь сразу же, как только «отвяжутся» от Беверли, пусть девочки сами тут устраиваются, и потом, вспомнила она, ведь буквально через пару часов должно состояться общее собрание первокурсников, разве нет? Она вроде читала об этом в присланном из университета расписании. Это правда, согласилась Беверли, но родителям не удастся отвязаться от нее, пока они не сведут ее куданибудь поесть — всем ясно? — потому что она, между прочим, умирает от голода. Мистер и миссис Эймори строго посмотрели на дочь, а потом мистер Эймори улыбнулся маме и папе Шарлотты с выражением, достойным аллегорической статуи Терпения, взирающей на аллегорическую же статую Печали. Ну хорошо, сказал он, им действительно стоит пойти куда-нибудь перекусить, и если мама, папа и Шарлотта не возражают, он был бы рад их пригласить. Если память ему не изменяет, здесь неподалеку в городе есть небольшой ресторанчик под названием «Лё Шеф».

— Ничего выдающегося, — сказал он, — но кухня неплохая, и притом обслуживают быстро.

Папа выразительно посмотрел на маму. Шарлотта прекрасно понимала причину его беспокойства. Любой незнакомый ресторан под названием «Лё Шеф» или «Лё Еще что-нибудь» угрожал семейному бюджету непосильными тратами. Тем не менее мама нашла в себе силы кивнуть папе, выражая согласие посидеть где-нибудь вместе с родителями будущей Шарлоттиной соседки, раз уж те их приглашают, и даже заказать какое-нибудь одно блюдо. В конце концов, просто отказаться было бы невежливо.

Вдруг папа обратился к мистеру Эймори:

— Слушайте, тут же вроде прямо перед въездом в кампус есть «Шкворчащая сковородка». Точно-точно, отсюда, наверное, не больше полумили. Я как-то обедал в «Шкворчащей сковородке» недалеко от Файетвилля, и мне там очень даже понравилось: кормят на убой и обслуживают на самом деле быстро.

Еще одна неловкая пауза. Все трое членов семейства Эймори переглянулись в полном замешательстве, а затем мистер Эймори изобразил на лице еще более терпеливую — если это только возможно — улыбку и сказал:

— Ну что же, решено… почему бы нам всем не сходить в «Шкворчащую сковородку».

Шарлотта исподтишка смотрела на мистера и миссис Эймори. У обоих была очень загорелая и абсолютно гладкая, прямо-таки лоснящаяся кожа. По сравнению с мамой и папой они выглядели такими ухоженными… и прямо-таки прилизанными, словно вылезшие из воды бобры.