Вот тут-то солдаты и увидели двигающуюся по прерии волну бизонов. Это было громадное стадо-несколько миль в поперечнике, а в длину, казавшееся бесконечным.

Правый фланг находился в трех милях от них, но земля дрожала от топота четверти миллиона копыт.

По какой-то причине, известной только бизонам, те понеслись бегом. Стадо мчалось на запад, и притом столь быстро, что их отряд мог и не суметь вовремя проскакать перед ними до Торговой Тропы. У них был шанс, но они не узнают, насколько он хорош, пока не окажутся намного ближе к стаду.

Полукони увидели людей и пустились полным галопом. Их было около тридцати: вождь в длиннохвостой шляпе с полным оперением, множество закаленных воинов в повязках с перьями и трое—четверо юнцов.

Кикаха застонал: ему показалось, что они из племени шойшателей. Однако они находились еще настолько далеко, что их раскраска была совсем неразличимой. Но ему чудилось, что осанка у вождя такая же, как у полуконя, выкрикивающего ему угрозы, когда он укрылся в форту.

Затем он рассмеялся, потому что не имело значения какое это племя. Все племена полуконей ненавидели Кикаху, и все обошлись бы с ним по возможности наиболее жестоко, если бы поймали его.

Он крикнул предводителю солдат Таквоку:

— Срежь веревки с наших запястий! Они нам мешают! Не беспокойся, мы не сможем скрыться от вас!

С минуту было похоже, что Таквок действительно мог срезать веревки. Опасность, связанная со скачкой в такой близости от Кикахи, опасность, что лошади будут сшибать друг друга с ног, или Кикаха вышибет его из седла, вероятно, заставили его изменить решение. Он покачал головой.

Кикаха выругался, а затем пригнулся к шее жеребца и попытался ускорить его бег. Жеребец не откликался, потому что он и так уже бежал с предельной скоростью.

Конь Кикахи хоть и летел стрелой, но на полкорпуса отставал от жеребца, на котором скакала Анана.

Наверное, они обладали примерно равной беговой способностью, но более легкий вес Ананы создавал эту разницу. Другие не слишком отстали от них и разворачивались в грубый полумесяц с изогнутыми от него рогами, по трое с каждой стороны. Полукони как раз переваливали через пригорок. Они на мгновение замедлили бег, вероятно, изумившись при виде громадного стада, а затем, размахивая оружием, устремились вниз с холма.

Стадо с грохотом неслось на запад.

Солдаты и пленники находились от бизонов справа-под углом в сорок пять градусов. Прежде чем перевалить через холм, полукони немного отклонились на запад, а их большая скорость давала им возможность сократить расстояние между собой и намеченными жертвами.

Кикаха, наблюдая за клином, образованным флангом огромной колонны животных и ее фронтом — почти квадратным — увидел, что отряд мог проскочить перед стадом. Дальше же скорость и удача означала безопасность по другую сторону стада или перспективу быть смятыми мчавшимися бизонами. Отряд не мог проскакать прямо перед надвигающимся стадом. Придется скакать одновременно вперед и под углом от животных.

Могли ли лошади сохранить свою нынешнюю скорость, не споткнется ли какой-нибудь конь или все кони, станет известно в самом скором времени.

Он поощряюще крикнул Анане, когда та ненадолго оглянулась, но грохот копыт, сотрясавший землю и звучавший, словно вулкан, готовый взорваться, порвал его голос в клочки.

Рев, запах животных и пыль напугали Кикаху. В то же время он испытывал возбуждение. События совершенно неожиданно оказались такими крупномасштабными, а скачка была такой прекрасной с призом в виде смерти или внезапной безопасности, что он почувствовал себя так, словно был сродни богам, если не богом. Именно в этот миг, когда смерть стала такой близкой и такой вероятной — он почувствовал себя бессмертным.

Миг быстро прошел, но пока он продолжался, Кикаха знал, что переживает мистическое состояние.

Затем он, казалось, направился к столкновению с углом стада, образованным флангом и фронтом.

Теперь он мог разглядеть лохматые коричневые бока гигантских бизонов, горбы, вздымавшиеся, словно скачущие с волны на волну бурые дельфины, темно-коричневые лбы, массивные, опущенные, истекающие слюной черные морды, ноги, работавшие столь быстро, что почти сталкивались: пену, срывавшуюся из открытых зубастых ртов на густую лохматую шерсть на груди и верхней части ног.

Сперва он не мог расслышать ничего, кроме этого грохота, словно от разверзшейся земли, настолько мощного, что он на секунду ожидал, что прерия расколется под копытами, и вырваться огонь и дым.

Он почувствовал запах миллиона бизонов, зверей, вымерших на земле десять тысяч лет назад, чудовищ с рогами в десять футов в размерах, потевших от ужаса и разрывавших сердце трудом их бегства.

Присутствовал также острый запах его коня.

— Хайя! — заорал Кикаха.

Он обернулся к полуконям, желая, чтобы руки у него не были связаны, и он имел оружие, чтобы погрозить им. Он не услышал собственного вызывающего крика, но надеялся, что полукони увидят его открытый рот и ухмылку и поймут, что он насмехается над ними.

К тому времени полукони оказались в ста пятидесяти ярдах от своей добычи.

Они прилагали лихорадочные усилия догнать врагов, их огромные широкоскулые лица искажались от мучительной боли.

Они не могли приблизиться достаточно быстро и знали это. К тому времени, когда их дичь пронесется под углом перед правым плечом стада, они будут примерно в пятидесяти ярдах позади, а к тому времени, когда они достигнут фронта стада, их дичь ускачет слишком далеко вперед, а после этого их будут постепенно настигать бизоны, и прежде чем они смогут добраться до другой стороны стада, они падут под нависшими лбами, изогнутыми рогами и режущими копытами.

Несмотря на это, полукони продолжали нестись галопом вперед. Один необстрелянный юнец в налобной повязке, не ведавший скальпа или пера, сумел опередить других. Он оставил других позади с такой быстротой, что у Кикахи расширились глаза. Он никогда раньше не видывал такого скоростного полуконя, а он повидал многих. Необстрелянный все скакал и скакал, с лицом, искаженным от столь интенсивных усилий, что Кикаха не удивился бы, увидев, как порвались бы мускулы его лица.

Рука полуконя ушла назад, а затем вперед, и пика полетела над ним, снижаясь по дуге, и Кикаха вдруг понял, что то, что он считал невозможным, вот-вот произойдет.

Пике предстояло угодить в круп или в ноги его жеребца. И она снижалась по кривой, перелетая через скакавших позади него солдат.

Кикаха дернул поводья, направляя жеребца влево, но тот рванул голову вбок и только чуть замедлил бег. Затем Кикаха почувствовал легкий толчок и понял, что пика воткнулась в тело. Затем его конь перекувырнулся, его передние ноги подкосились. А задние все еще мчались и посылали круп в воздух. Шея жеребца вылетела из-под Кикахи и он воспарил в воздухе.

Кикаха не знал, как он это сделал.

Что-то в нем взяло управление на себя, как было и раньше, и он не упал и не заскользил по земле. Он приземлился бегущим во весь дух, имея слева черно-коричневую стену стада. Позади него, так близко, что он слышал даже сквозь рев стада, раздавался гром лошадиных копыт. Затем этот звук оказался повсюду вокруг него, и он не смог больше оставаться на ногах из-за своей инерции и заскользил, рухнув лицом в траву.

Тень пролетела над ним. Это была тень коня и всадника, когда конь перепрыгнул через него. Затем все семеро миновали его. Он увидел, как Анана оглянулась через плечо, как раз перед тем, как надвигающееся стадо отрезало ее — и также всех солдат — от его взора.

Они ничего не могли для него сделать.

Задержка даже на секунду означала для них смерть под копытами бизонов или копьями полуконей. Он поступил бы точно также, если бы сам был на коне, а она упала бы со своего.

Полукони наверняка должны были победоносно кричать. Жеребец Кикахи убит, из его крупа торчало копье, а шея была сломана. Их величайший враг, Обманщик, столь часто ускользавший от них, когда они думали, что он в их руках, теперь не мог скрыться, если, конечно, не броситься под копыта бизонов, несшихся с грохотом меньше чем в трех метрах от него.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: