- Я - на тахту, - заявила Вера, как только они вошли в комнату. - Где у тебя шлепанцы, Женька?

Она сняла валенки, поставила их у двери и в одних чулках прошлась по комнате.

- Не помню. Посмотри под тахтой.

- Спасибо, нашла.

- Ты сюда, старик, - сказал Женька, усаживая Кирилла на единственный стул. - Ты сегодня почетный гость. А мы с Верой на тахте. По-родственному.

- А что это такое - краснорубашечник? - спросила Вера у Кирилла.

Кирилл собрался было ответить, но Женька предупредил его:

- Это, моя радость, люди, которые ходят в красных рубахах. Элементарно!

- Очень остроумно! Ты напиши в «Крокодил», - посоветовала Вера.

Кирилл улыбнулся. Ему нравилось такое начало.

- Так называли добровольцев Гарибальди, - сказал он. - У Женьки очень сложные ассоциации.

Говоря это, Кирилл внимательно посмотрел на Веру. Что-то в ее внешности удивляло его, но он не мог сразу сообразить, что именно. Продолговатое, с темно-синими, глядевшими вприщур глазами лицо Веры было необычайно смуглым, почти темным, как грузинская чеканка. Он вспомнил про ее руки и посмотрел на них. Они были белыми.

- Это от ветра, - сказала Вера, перехватив его взгляд. - Приходится много ездить, и лицо обветрело.

- А где вы работаете?

- Я стоматолог. Участок большой, вызывают часто.

- Моя будущая супруга - эскулап, - вмешался в разговор Женька. - И вообще она умница, старик. Когда мы поженимся, у нас будет матриархат.

- Я не выйду за тебя, Женька, - сказала Вера. - Ты ужасно много говоришь. Включи лучше магнитофон.

- Всегда пожалуйста, - сказал Женька. - Но только сначала давайте выпьем.

Он разлил по рюмкам напиток.

- Ну, как говорят, будем…

Они выпили, и Женька пододвинул Кириллу тарелку с икрой.

- Давай, старик, закусывай.

Кирилл, как положено, хотел было сделать бутерброд, но Женька остановил его:

- Да ты ложкой, старик, мы же не на приеме!

Кирилл послушался. Он зачерпнул целую ложку икры и стал, как кашу, жевать ее.

- А как насчет отравления? - осведомился он. - По слухам, в ней избыток витаминов.

- Не знаю, чего в ней избыток, а лично у меня от этого дела избыток гемоглобина. Я его скоро вместо крови сдавать буду, - ответил Женька. - И не верь слухам, старик, я экспериментирую не первый год. Спроси у Веры.

- Между прочим, Женька, ты собирался включить магнитофон. А что касается икры, то здесь никаких норм не установлено. Это чисто индивидуально. Я, например, есть ложкой икру не могу.

- Конечно, конечно! - сказал Женька. - У тебя, радость моя, голубая кровь! Это мы серые!

Женька нагнулся и, вытащив из-под тахты покрытый пылью магнитофон, стал разбирать перепутанные провода.

Кирилл достал сигареты.

- Вы давно на островах? - спросила его Вера.

- Полмесяца, - ответил Кирилл. - А вы?

- Третий год. Я приехала сюда сразу после распределения.

- Не надоело еще?

- Иногда очень тянет домой. Думаешь: ну хоть бы на денек съездить! Но за работой все забывается. Скучаю по институту. У нас была чудесная группа.

- Вы в Москве учились?

- Нет, в Калинине. Я коренная тверячка. Мама и сейчас там живет… А вы похожи с Женькой, - неожиданно сказала Вера. - У вас с ним одинаковый взгляд - вы оба смотрите в себя.

- Так нельзя смотреть, - сказал Кирилл.

- Нет, можно, - убежденно сказала Вера. - Я заметила: так смотрят или пьяницы, или думающие люди.

- Ин-те-рес-но!.. - протянул Женька. - Это уже что-то новое, радость моя. Ну и кто же мы, по-твоему?

- Не беспокойся, пьяницей я тебя не считаю.

- Напрасно, - сказал Женька. - А я вот вношу предложение довоевать бутылочку.

Он кончил разбирать провода, подключил магнитофон к сети и щелкнул клавишей.

Потом отряхнул руки и снова сел к столу.

- Ну, вы можете воевать хоть до утра, - сказала Вера. - Но только без меня.

Она забралась на тахту с ногами и уютно устроилась среди подушек. Глядя на нее, Кирилл подумал, что так ловко умеют устраиваться только женщины и кошки.

- Слушай, Женька, - сказал он после того, как они выпили еще по одной, - сможешь ты объяснить мне вот такую вещь: почему получается, что это мы сидим сейчас за столом, именно мы, а не кто-нибудь другой? Представляешь, такая огромная цепь, а замкнулось именно наше звено!

- Чье-то должно было замкнуться, старик.

- Ты меня не понял, Женька. Я говорю о том, что, если бы на моем или на твоем месте сидел бы другой человек, это была бы тоже комбинация, но случайная.

- Ты хочешь сказать, что все планировалось заранее?

- Я ничего не хочу сказать. Я спрашиваю: почему я еду к черту на рога и встречаю здесь Женьку Кулакова, а не Петьку Сидорова или Ваську Иванова?

- Флюиды, старик. Ведь есть же какие-то бабочки, которые находят друг друга по запаху! А если серьезно, я таким вопросом не задавался. Мы мыслим по-разному. Тебя интересует сам процесс, а мне куда интереснее, что из всего этого получится. Например, сейчас я думаю, что получится из нашего с тобой общения. Я стадная скотинка, старик, но беда в том, что в моем стаде одни собаки.

Женька усмехнулся.

- Кажется, я начал каламбурить.

- Тебе не надо больше пить, Женька, - сказала Вера. - Ты начинаешь молоть чепуху.

- Я чист как стеклышко, - сказал Женька пьяным голосом. Он был действительно похож на пьяного.

Кириллу и раньше случалось наблюдать моменты внезапного опьянения у людей тонко организованных, и он знал, что это опьянение у них так же быстро проходит.

- Тайм-аут? - предложил он.

Женька пожал плечами.

- У тебя есть кофе, Женя? - спросила Вера.

- Есть. - ответил Женька. - Сварить?

- Я сама, - сказала Вера, вставая с тахты.

- Сиди, - удержал ее Женька. - У меня хитрая плитка. А потом, радость моя, женщины совсем не умеют варить кофе. Так же, как гладить брюки.

- Он сегодня какой-то странный, - сказала Вера, когда Женька вышел в коридор. - Он вообще какой-то странный в последнее время. С ним невозможно серьезно говорить.

- Вы давно его знаете?

- Год. Я приезжала сюда делать осмотр, и он привел ко мне собаку. Она была старая, у нее выпадали зубы, и Женька хотел, чтобы я ее вылечила.

- А может, это был предлог?

- Нет. Во-первых, до этого мы не встречались с ним; во-вторых, он мог бы прийти и сам, без собаки; в-третьих, Женька человек решительный. Когда я ему понадобилась, он разыскал меня и свалился как снег на голову. Помню, у меня была очередь, но он каким-то образом ухитрился пробиться в кабинет. И сидел целый час, а я ходила, как дурочка, вокруг и не знала, что мне делать.

- Представляю, - сказал Кирилл. - А вы знали, что он работает у Побережного?

- Тогда еще нет. Да мне и в голову это не пришло, я боялась, что вот-вот войдет кто-нибудь из начальства и увидит, чем я занимаюсь на работе. А потом я как-то приехала на почту. Не помню зачем. Кажется, в связи с какой-то путаницей, кто-то что-то получил за меня. Тогда я и увидела Женьку во всем блеске. А вообще-то вы не думайте, что работать каюром легко. Григорий Дмитриевич очень ценит Женьку. Женька в прошлую зиму один развозил почту по всему острову. Сколько раз попадал в пургу. Здесь бывают такие пурги, что по неделям нельзя выйти из дому. Женька несколько раз замерзал. Его выручают смелость и собаки. У него великолепная упряжка.

Кирилл сделал жест, означавший, что уж кому-кому, а ему это хорошо известно.

- Для первого раза эта великолепная упряжка загнала меня всего-навсего на столб.

- Правда? - рассмеялась Вера. - Наверное, это было очень смешно!

- Смотря кому. Собаки - так те просто подыхали со смеху.

- Не обижайтесь, Кирилл, - все еще смеясь, сказала Вера. Она показала на магнитофон. - У Женьки где-то должен быть Окуджава. Я сейчас поищу.

Кирилл выключил магнитофон и переменил катушку. Потом снова включил. Послышались аплодисменты, смех, затем наступила тишина, в которую, словно грохот шагающих солдатских сапог, ворвались мажорные аккорды гитары.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: