Крошечный розовый кустик казался безжизненным. Но едва я к нему прикоснулся, как над ним, негодуя и звеня крыльями, поднялось целое облачко самых настоящих комаров в обществе немногих маленьких пчелок-андрен.

Комары не церемонились. Быстро уселись на куст, и каждый сразу же занялся своим делом — засунул длинный хоботок в крошечный розовый цветок. Среди длинноусых самцов я увидел самок. Они были тоже сильно заняты поисками нектара, а у некоторых уже изрядно набухли животики. И странно! Я сидел возле куста с фотоаппаратом, щелкал затвором, сверкал лампой-вспышкой, и ни одна из комарих не удосужилась польститься возможностью напиться крови, ни один хоботок не кольнул мою кожу.

Я даже обиделся. Неужели я такой невкусный или так задубилась моя кожа под солнцем и ветрами пустыни. Поймал самку в пробирку, приложил к руке. Но невольница отказалась от присущего ее роду питания. Тогда я сбегал к машине, достал маленький проволочный сачок. И тут эксперимент не удался.

Все же среди комаров, наверное, встречаются особенные приверженцы вегетарианского питания. Однажды во время обеда на варенье из ежевики, положенное на хлеб, уселась самка кулекса модестуса и долго упивалась лакомством. Она была настолько поглощена этим занятием, что не обратила внимания, ни на то, как мы с интересом разглядываем комаров, ни на то, что хлеб с вареньем находился в движении. Насытившийся комар мирно полетел в заросли трав переваривать обильную еду.

Третья встреча с комарами-вегетарианцами произошла вскоре после первой. Тугай у реки Или вблизи Соленых озер, чудесный и густой, встретил нас дружным комариным воем. Никогда не приходилось видеть такого изобилия этих надоедливых кровососов. Пришлось спешно готовить ужин и забираться в полога.

Стих ветер, река застыла и отразила в зеркале воды потухающий закат, синие горы пустыни, заснувшие тугаи. Затокал козодой, просвистела крыльями утиная стая, тысячи комаров со звоном поднялись над нашим биваком, неисчислимое множество острых хоботков проткнуло марлю, жаждя дотянуться до тела.

Засыпая, я вспомнил густые заросли и розовые от цветов кусты кендыря. Они были обсажены комарами. Кровососы ловко забирались в чашечки цветов, выставив наружу только кончик брюшка да длинные задние ноги. Больше всех на цветах было самцов, но немало лакомилось и самок. Многие из них выделялись толстым беловатым и сытым брюшком.

В густых зарослях особенно много комаров и трудно сказать, желали ли крови те, которые лакомились нектаром. Как бы там ни было, самки-вегетарианки с полным белым брюшком ко мне проявили полное равнодушие и, преодолевая боль от множества уколов и всматриваясь в тех, кто вонзал в кожу хоботок, я не встретил среди них похожих на любителей кендыря.

Кроме кендыря в тугаях еще обильно цвел шиповник, зверобой, солодка, на полянках синели изящные цветы кермека. Они не привлекали комаров.

Еще вспомнилось, как, наблюдая крошечных муравьев пигмеев и ползая за ними по земле, я всюду видел комаров, вонзавших свои острые хоботки во влажный песок подсыхающего берега реки. День был изнурительный, жаркий, и комарам, наверное, так же, как и нам, очень хотелось пить. Здесь на сохнущей почве они удовлетворяли потребность не только в воде, но и в минеральных солях. Комары, страдающие от жажды, тоже не обращали на меня внимания и казались занятыми не менее тех, кто лакомился нектаром.

Рано утром пришлось переждать пик комариной напасти в пологах. Поглядывая сквозь марлю на реку, на горы, на пролетающих мимо птиц, мы ждали ветерка. И какое счастье, когда зашуршали тростники, покачнулись верхушки деревьев и от мелкой ряби посинела река, а ветер отогнал наших мучителей, державших нас в заточении.

Постыдно убегая из комариного царства, мы вскоре убедились, что вдали от реки и тугая комаров мало или почти даже нет, и у канала, текущего в реку из Соленых озер, неплохие места для стоянки. Розовые кусты кендыря на берегу канала нас заинтересовали и заставили остановить машину. Оказывается, здесь мы долгожданные гости. Облачко комаров поднялось кверху с цветов и бросилось на нас в наступление. Комары определенно любят кендырь и усиленно лакомятся его нектаром, благодаря ему переживают трудное время, когда нет обладателей теплой крови. И он, судя по всему, один из первых прокормителей комаров. Быть может, поэтому он и растет испокон веков у рек и обслуживается нашими злейшими недругами. Об этом следует подумать!

Прошло несколько лет, и я в четвертый раз встретился с комарами — любителями нектара. Мы путешествуем возле озера Балхаш. Жарко, пекло солнце, воздух застыл, в машине духота. Справа — серая безжизненная, давно и безнадежно до следующей весны выгоревшая пустыня. Слева — притихшее лазурное озеро.

Я с интересом поглядываю на берег. Может быть, где-нибудь на каменистой или песчаной рёлке покажутся цветы? Там, где цветы — там и насекомые, жизнь. Но всюду тростники, тамариски, сизоватый чингиль да темно-зеленая эфедра. Впереди как будто показалось розовое пятно. Что это? Может быть, цветная глина.

Пятно все ближе и ближе, и вот в понижении, окруженном тростничками, целая рощица буйно цветущего розового кендыря.

— Ура, цветы! — раздается из кузова дружный возглас энтомологов, на землю с машины выпрыгивают с сачками в руках охотники за насекомыми. Мне из кабины ближе всех, я впереди.

На кендыре же многоголосое жужжание. Он весь облеплен крупными волосатыми мухами-тахинами, над ним порхают голубянки, бархатницы, жужжат самые разные пчелы, бесшумно трепеща крыльями, носятся мухи-бомбиллиды. Предвкушая интересные встречи, я с радостью приближаюсь к этому скопищу насекомых, справляющих пир. Сколько их здесь, с каким триумфом они, жаждущие нектара, стремятся сюда, в эту бесплатную столовую для страждущих от голода в умершей от зноя пустыне!

Но один-два шага в заросли, и шум легкого прибоя озера заглушается дружным тонким звоном. В воздух поднимаются тучи комаров. Они с жадностью бросаются на нас, и каждый сразу же получает тысячи уколов. Комары злы, голодны, давно не видали добычи в этих диких безлюдных краях, и, наверное, давно торчат здесь, кое-как поддерживая свое существование нектаром розовых цветков. Для них наше появление — единственная возможность напиться крови и дать потомство. И они, обезумевшие, не обращая внимания на жаркое солнце и сухой воздух, облепляют нас тучами.

Дружная и массовая атака комаров настолько нас ошеломила, что все сразу же, как по команде, в панике помчались обратно к машине.

Я пытаюсь сопротивляться атаке кровососов, давлю их на себе сотнями, и вскоре побежден тоже. Комары же, преследуя нас, забираются в кузов машины.

Долго мы на ходу машины отбивались от непрошеных пассажиров.

Почему же в прежних встречах комары-вегетарианцы были равнодушны к человеку?

Наверное, у каждого вида комаров природа, кроме кровососов, завела особые касты вегетарианцев. Если только так, то это очень полезная для них черта. В особенно тяжелые годы, когда из местности по каким-либо причинам исчезали теплокровные животные, комариный род продолжали выручать любители нектара. И они служили особенным страховым запасом на случай такой катастрофы.

Как все в природе целесообразно. Еще бы! Миллионы лет были потрачены на подобное совершенство.

Проходит весна, минует лето. В сентябре хотя временами и жарко, но всюду видны признаки осени. Не слышно пения птиц, не кричат вечерами лягушки, а основательно подросшая их молодь шныряет по тугаям, дежурит в ожидании добычи на береговых кромках проточек и временных озерцах, оставшихся после половодья. Не стало и цветков. Кендырь рассеял по ветру пушистые семена. Белыми хлопьями покрылся ломонос. Лишь кое-где синеет цикорий да желтеют цветы зверобоя.

Стало меньше комаров и нрав их изменился. Теперь они днем нападают нехотя, как бы опасаясь прежде времени исчерпать свои силы, ожидают своего часа — сумерек, легкой прохлады, влажного воздуха и безветрия. Только вечером они поднимают нудную комариную песню.