Был какой-то молодой зомби, который свое депутатство явно купил, потому что при каждом шаге из его карманов вываливались пачки американских денег (а пиндосы при этом — мы). Доблестной смерти в бою он предпочел отступление, и нам пришлось гоняться за ним чуть ли не по всему этажу, попутно выкосив еще несколько беспартийных зомби.

— Здоровый, однако, данж, — заметил Федор, когда мы наконец-то загнали юркого упырька в угол и я познакомил его с Клавой. — Но в целом прикольно. Ни у кого такого же квеста на Останкино нет?

— Ты же сисадмин, — сказал я. — Тебе телевизор вообще смотреть не положено.

— А я и не смотрю, — сказал Федор. — Что не отменяет. И потом, куда ты от него спрячешься? Я прихожу в гости, а там телевизор. Я сижу в очереди к зубному, а там телевизор. Я иду пить пиво в баре, и там тоже телевизор. Но главная проблема в том, что у многих окружающих людей в голове телевизор, причем зачастую вместо мозгов. Конечно, всех можно понять и простить, но контактировать-то иногда все равно приходится.

— Спортивные каналы и "нэшнл географик", — сказал Кабан.

— "Здоровье", "Модный приговор" и Малахов, — сказал Федор. — Я бы и без всякого квеста их зачистил, если бы знал, где искать.

— Кровожадный ты, — сказал Кабан. — Это в нынешних условиях даже неплохо, если без лишнего фанатизма.

Любопытно, кстати, он и в прошлой жизни был таким кровожадным, но уголовной ответственности боялся, или его приход Системы так изменил? Ведь черт его знает, как эта хрень может воздействовать на разум. Я никаких изменений в себе не чувствовал, но вопрос, мог ли бы я в принципе их почувствовать, если мне промыли мозги?

Почему нам никакого руководства пользователя не положено?

В столовой паслось голов пятьдесят, и мы решили не тратить время и использовать автоматы. На звук выстрелов прибежала еще пара десятков зомби с другого конца здания, но мы положили и их без особых проблем. Все-таки, автоматическое оружие — это одно из лучших изобретений человечества, и против небольших толп зомби оно особенно эффективно. Пусть и опыта от такого истребления не капает, но голова дороже.

Счетчик выполнения задания показывал уже пятьдесят процентов, когда мы закончили чистить большую часть здания и подобрались к залу для заседаний.

Лучше всех ориентирующийся в данже Стал предложил зайти сверху, через галерею для прессы, и звучало это разумно.

Разобравшись с одним зомби-оператором и двумя зомби-фотографами, мы, как можно более скрытно, проникли на галерею и посмотрели вниз.

Как и следовало ожидать, внизу были зомби.

Их было много, несколько сотен. Они сидели в своих креслах, бродили по проходам и нажимали на кнопки для голосования. Работавшее за спиной спикера табло показывало, что за поправку "уаргхаоуфгщпсс111" на данный момент проголосовало уже двести с лишним человек.

Зюганова среди них не было.

— Ты смотри, — восхитился я. — Никаких тебе изменений, как будто и не было ничего.

Кабан потупился.

— И вот в это общество ты хотел попасть? — спросил я. — Вот таким ты хотел бы стать?

— О, не начинай, — сказал он. — Как будто ты не знаешь, что настоящая политика делается не здесь.

— И не так, — согласился я. — Однако, что-то их многовато. Какие у кого предложения?

— А что тут думать? — спросил Кабан. — Предлагаю их гранатами сверху закидать. Всех, может, и не положим, но популяцию проредим изрядно. А остальных "калашами" положим.

— Это ж сколько опыта мимо кассы, — вздохнул Федор.

— Ну так поделись своими идеями, Герострат, — сказал я.

— Да нет у меня других идей, — снова вздохнул Федор. — Просто я сожалею.

— Там вокруг, — я обвел рукой. — Этот опыт стадами ходит. Какие твои годы, еще прокачаешься.

— Да будет так, — сказал Стас и щедрой рукой насыпал из инвентаря кучку гранат. — Кому-нибудь надо объяснять, как пользоваться?

— Нет, — сказал Федор, понимая, что вопрос адресован именно ему.

— Выдергиваешь чеку, считаешь до трех и роняешь вниз, — все равно на всякий случай объяснил Кабан. — Давайте все гранаты в кучу.

Кучка получилась изрядная, но я подозревал, что все не может быть так просто. И не ошибся.

— Начнем, — сказал Кабан, выдернул первую чеку, выждал положенное время и швырнул гранату вниз.

Мы последовали его примеру. Я попытался прихлопнуть спикера, но немного не рассчитал и недобросил.

При первых разрывах это существо, судя по внешнему виду потихоньку мутирующее в некромедведя, взобралось на трибуну и рявкнуло:

— Кворум!

После чего зомби со всех концов зала начали стекаться к нему. Зрелище было отвратительное, но завораживающее. Зомби слеплялись в один ком, из которого торчали подгнившие руки, ноги и головы, и начали формировать мега-зомби. Прошло всего несколько десятков секунд от начала атаки, а кворум уже отрастил себе руки и ноги, и достигал в высоту больше пяти метров. А голова у него осталась по-прежнему маленькой, и это была голова спикера.

Тут бы и пошутить, что, типа, вот оно, истинное лицо нашей законодательной власти, но нам стало не до шуток. Потому что гранаты этого некроголема не брали, пули из автоматов просто вязли в его туше, не причиняя видимого урона, а фаерболлы Федора просто расплескивались по его шкуре, поджигая только остатки одежды и волос.

Вобрав в себя последнего зомби в зале заседаний, монстр довольно заорал и протянул удлиняющиеся на глазах руки к галерее. Не хватило ему всего каких-то пять метров.

— Вот оно, чудище обло, озорно, огромно, стоглавно и лаяй, — пробормотал я, убирая автомат и поудобнее перехватывая Клаву. Может, системным оружием попроще будет.

— Слишком сложная цитата для обычного физрука, — заметил Кабан, вытаскивая из инвентаря рояль.