более мощный очаг, чем в Китае. Скажем, в Китае вот этой вторичной революции производства

пищи не было. Там главным домашним животным была и остается свинья. Свинья – очень

ценное животное, но она не дает вторичных продуктов: ни молока, ни шерсти, ее также нельзя

запрячь, в отличие от вола, в плуг.

Что стало дальше с культурой докерамического неолита? Тут еще одна интересная вещь.

Дело в том, что, опять-таки, есть такой миф, что наша современная цивилизация, она такая

плохая, она уничтожает природу, она ведет дело к экологическому кризису, даже катастрофе.

Она, конечно, может быть, и ведет. И природу она уничтожает. Но, опять-таки, ровно этим

занимались люди на протяжении всей своей истории. Все культуры уничтожали природу. Или

почти все. И вели многие из них дело к экологической катастрофе. И вот эта первая

земледельческая культура, земледельческо-скотоводческая культура мира, докерамический

неолит десять тысяч лет назад привел дело к страшной катастрофе. Они вырубили, как это

водится, леса. Причем предполагается, что вырубили они их не для того, чтобы сеять свой

ячмень, для этого особенно больших территорий не требовалось, а скорее для того, чтобы

выжигать известь. Точно это, конечно, неизвестно, но, учитывая размеры тех поселений, которые

появляются к тому времени, например, на территории Иордании есть такое крупное поселение

Айнгазал, где жило две-три тысячи человек, как минимум, десять тысяч лет назад. Так вот,

учитывая все это, для производства извести, которую, как я уже сказал, использовали для

изготовления такого цемента, которым покрывали полы домов, требовалось колоссальное

количество топлива. И вот, для того, чтобы добыть это топливо сжигали дубовые леса. Так или

иначе, это привело к опустыниванию.

Что дальше произошло? Опять-таки, очень интересно. Люди на юге Леванта, на территории

современной Иордании, Израиля, может быть, юга Сирии (на севере там ситуация была

несколько другая), они бросили свои поля, поскольку козы, овцы, коровы у них были, и они

ушли в степь. Они стали подвижными скотоводами. Вот этот хозяйственный тип подвижных

скотоводов, опять-таки, появился именно в Леванте, именно тогда и в то время. И дальше с

этими стадами, в итоге, эти же люди или другие уже. Но стада то были те же. Это все равно

были те же козы, овцы и коровы. Люди дошли до запада Африки, до юга Африки, до Центральной

Азии. Они создали, опять-таки, тот мир скотоводческих степных, полупустынных культур,

который мы знаем. Он, опять-таки, возник вот именно тогда в Леванте, в ту отдаленную эпоху.

Он не возникал многократно, он возник тогда.

Далее, почему я говорю, что события в Леванте, Натуфе, докерамическом неолите Леванты;

почему я говорю, что они определили ход истории? Поскольку этот очаг цивилизации вырвался

вперед в то время, когда существовал не только Иерихон, но и Айнгазал; в это время весь мир

еще был населен этими самыми охотниками-собирателями. Первые земледельческие очаги

возникали, только, наверно, в Китае, может быть, чуть-чуть где-нибудь в Мексике и Перу, скорее

в Мексике, или в горах Новой Гвинеи. Так вот, в это время плотность населения на Ближнем

Востоке стала превышать плотность населения в окружающих районах не то, что в десять, но,

наверное, в сто и более раз. И, соответственно, при такой плотности населения начался поиск

новых земель, началось быстрое, интенсивное расселение коллективов. Люди расселялись во

все четыре стороны. И вот эти четыре стороны определили облик дальнейшей цивилизации.

Первое и для нас, конечно, главное направление – это через Малую Азию на Балканы и

дальше в Европу. Есть такие генетические исследования, которые видят след вот этих людей,

вышедших в итоге с Ближнего Востока, след вплоть до района Южной Германии, даже пониже.

Сейчас эта теория подвергается определенной критике, но, в общем, нельзя сказать, что она

неправильна. Может быть, есть некоторые преувеличения, до Балкан, безусловно, дальше, может

быть, уже это действительно были какие-то местные люди, но главное, что они принесли дальше,

вплоть до Центральной Европы ту экономику, которая возникла именно в докерамическом

неолите: ту же корову, ту же овцу, козу, ячмень и пшеницу. Они ничего не изобретали на месте.

Ту же технику домостроительства.

Второе направление – Египет и Африка. Вплоть до не то, что начала, а середины XX века

считалось, что Египет – это центр цивилизации, именно оттуда распространились культурные

импульсы. Была такая даже английская, так называемая египто-центрическая школа – люди

считали, что вообще вся цивилизация изобретена в Египте, и дальше египтяне, плавая на

кораблях в поисках источников металла, доплыли вплоть до Америки и создали

древнеамериканские цивилизации. Это, конечно, очень и очень сильное преувеличение, но

дело не в этом, а в том, что Египет при всей важности этого культурного центра, его

самобытности, его мощи, тем не менее, первоначальный импульс был не в Египте. И земледелие,

и скотоводство, и основы цивилизации, уже основы государственности, письменности были,

по-видимому, принесены в Египет с Ближнего Востока. И дальше через Египет по всей Африке,

вплоть до ее южной и западной оконечности.

Третье направление – это вдоль побережья Аравийского моря к югу от центрально-иранских

пустынь в Индию, точнее в Илуджистан. На этой основе возникла первая индийская цивилизация

храпы. Произошло это уже в третьем тысячелетии до нашей эры. Но эта цивилизация, опять-

таки, была основана на тех культурных стереотипах стандартов, которые были созданы в

докерамическом неолите Леванты.

Ну, и последнее направление, северо-восток – мимо современного Тегерана, на юг

Туркменистана, где в начале шестого тысячелетия появилась Джейтонская культура. В свое

время говорили, что это первая такая культура ближневосточного типа на территории СССР.

Культура, также полностью сформировавшаяся с земледелием, со скотоводством.

После того, как эпоха первоначального создания основ нашей цивилизации завершилась,

была еще одна, чрезвычайно важная, эпоха – это создание вторичных основ, это создание

письменности, государства, дворца, сложной социальной структуры, города уже не в смысле

поселка, огороженного стеной, но города как урбанистического центра, городской цивилизации.

Это происходило в середине IV тысячелетия до нашей эры на юге Месопотамии. Мы знаем об

этом по раскопкам в городе Урге. Но это уже тема особая.

Я бы хотел завершить эту лекцию некоторым общим выводом. Какого рода? Дело в том,

что в свое время, в XIX веке господствовала теория, так называемого, эволюционизма. Марксизм

– это один из вариантов этой теории. Согласно этой теории, человеческая цивилизация

развивается по восходящей, и не просто развивается по восходящей от простого к сложному, но

она развивается, проходя определенные, достаточно четко обозначенные стадии. Ну, в свое

время, старшее поколение, которое училось еще в советской школе, знает вот эту самую

знаменитую марксистскую пятичленку: первобытный строй, рабовладельческий, феодальный,

капиталистический. Дальше мы можем прибавить к этому социализм, а можем и не прибавлять

– разница невелика.

В начале XX века и, особенно, к его концу господствующими стали другие теории. Я не

буду говорить о них всех, но суть многих из этих теорий заключается в том, что никакого

прогресса нет, что все культуры не просто равны (ну, конечно, в каком-то смысле, перед богом

они действительно все равны), но они равноценны, они несопоставимы. Возьмем мы

современную нашу цивилизацию или возьмем мы культуру индейцев Шашонии. Но одна вот