Кажется, что сами Боги дали нам это.

Сначала ушли телепаты, один за другим, в кровавой вражде, или стали стерильными от браков между родственниками. Они гибнут от несчастных случаев или от рук убийц. Наша древняя наука умирает от недостатка телепатов, работающих с матрицами.

Теперь наши леса.

Скоро у нас не будет лесов.

Но почему? Кто в этом виноват?

Все это делается очень быстро. Но это не дело рук Богов.

Кто-то сделал это своей целью. Кто-то хочет убить Дарковер. Не то, чтобы он умер своей естественной смертью, а именно убить его.

Но кто хочет уничтожить целый мир? Кому это нужно?

Делегация горцев изложила свои жалобы и теперь все ждали, когда слово возьмет Регис. Даже его отец устремил на него взгляд.

Но что он мог сказать?

— Вы должны получить помощь для решения проблемы лесных пожаров, ответил он наконец, — придет ли она с Земли, от Земной Империи, или от кого-то другого. Я еще не готов просить землян объявить Дарковер открытым миром. Мы все еще можем заплатить за помощь; Если это будет необходимо, я отдам для этого все свое личное состояние, — он даже взглядом не удостоверился, согласен ли его дед с этим смелым обещанием. Ему этого не требовалось, потому что это было единственное, что он мог сделать. Часть платы мы можем возложить на дворян из долин.

Один из членов Пандарковерской Лиги воскликнул:

— Вы хотите, чтобы мы уничтожили сами себя? Если мы получим от Империи статус открытого мира; мы сможем потребовать этот вид помощи как наше право, и инопланетные вкладчики поддержат нас.

Регис сухо ответил:

— Я благодарю вас за лекцию о началах экономики, господа. Я убежден, что вы основательно изучили эту проблему, но я, право, не знаю, подразумеваем ли мы одно и то же под тем, чем мы должны пожертвовать, — его серые глаза жестко пронизывающе уставились на жителя равнины и тот был вторым человеком, который опустил свой взгляд.

Это отсрочка, думал Регис, а не победа. С пожарами можно покончить, если только это просто несчастные случаи, или ряд естественных катаклизмов. Вернемся к тому, что телепаты погибают один за другим — и мои дети тоже, снова с мукой подумал он и попытался как можно четче представить себе два маленьких нежных личика, двух малышей, лежащих в гробиках — или что в этом виновна неизвестная сила, нарушающая равновесие сил на Дарковере и, вероятно, необратимая. Дарковерцы могут продолжать жить так же, как жили веками и умереть — или так радикально измениться, что для большинства это будет всего лишь другой формой смерти.

Существует ли вообще какая-нибудь надежда? Или все мы обречены на гибель?

Собравшиеся встали и покинули помещение. Регис знал, что решение, которое он сегодня принял, оговаривалось лично им, и оно теперь тяготило его еще больше, чем прежде.

Он остановился, чтобы Дониспар из леса Дарриела смог сказать пару дружеских слов. К другим дворянам из Пан Дарковерской Лиги он проявил обычную вежливость. Но с чувствительным и гордым горцем он должен был поговорить лично. Когда он отошел от старейшины, то заметил, что Линнеа все еще стоит возле него. Хотя она не касалась его (физические контакты в обществе телепатов, кроме сексуальных и экоциональных порывов, очень редки), она все же была в пределах досягаемости его особых способностей. Он повернулся к ней и улыбнулся.

— Это не будет вашим последним заседанием Совета, но я осмелюсь утверждать, что до сих пор это было великолепно.

Она серьезно кивнула.

— Бедные люди, — прошептала она. — Это мой собственный народ, Лорд Регис. Люди из наших деревень, а я не имела об этом понятия, я уже так давно нахожусь, в долине. Как это ужасно! И для вас это ужасно, Регис… Регис, я ничего не слышала о ваших детях… — она широко раскрыла глаза. Их взгляды встретились и тотчас же разошлись. Линнеа внезапно взорвалась. Оставь меня, возьми себе других!

Он медленно поднял руку и погладил ее по лицу. Так же, как и девушка, он был слишком взволнован, чтобы говорить. На мгновение время для них остановилось, и они вместе оказались вне этого мира, тесно связанные друг с другом, как во время акта любви.

Для Региса это было новое ощущение, хотя женщины тянулись к нему всю жизнь. Конечно, многие из них имели для этого свои причины. И телепат не мог игнорировать эти причины. Некоторые пытались соблазнить его своим положением и властью, еще большее число были необычайно красивы и влюблены в его жизнерадостность и — он это знал — в его весьма своеобразную духовную личность. Он был циничен в обращении с женщинами, хотя он и брал то, что ему предлагали. Особенно в последние годы он ожидал и даже требовал от молодых телепаток его расы повышенного старания.

Само предложение было не ново. Не ощущая никакого высокомерия, он знал, что может иметь любую женщину, какую ему захочется, но следствием этого было то, что существовало очень мало женщин, которых он хотел.

Но впервые девушка его собственной касты — а Линнеа, это постепенно доходило до него, была выдающейся телепаткой — подошла к нему с такой простотой. Это было не сострадание, а полное восприятие его собственных чувств.

Ничто не указывало на то, что она, принадлежавшая к одному из малых Домов, хотела приобрести положение, родив Хастуру ребенка, обладающего ларан-способностями. Она не требовала ничего, кроме глубокого проникновения в подсознание и это скорее отталкивало его, чем привлекало.

В этом не было ничего необычного. Линнеа чувствовала, как тяжела его жизнь. Она полностью разделяла его эмоции и хотела облегчить его жизнь. Поэтому она предложила то, что могла дать.

В ту пару секунд, пока все выходили, мир изменился для них обоих. Потом колеса Вселенной снова начали вращаться, они вернулись назад и стали обычной игрой. Регис вздохнул, оторвал руку от ее щеки, опустил ее, нагнулся и поцеловал в губу. С бесконечным сожалением он сказал:

— Не теперь, любимая. Мы насладимся друг другом позже — а в данный момент мы находимся тут, чтобы работать в матрикс-группе. Как я могу потушить еще один огонек в нашем мире?

Она серьезно кивнула. И с нежным пониманием ответила:

— Я знаю. Если многие покинут свои посты одновременно, мы, может быть, станем именно тем, чем нас называют земляне — миром варваров.

Руки ее разошлись в стороны. Ей не нужно было никаких обещаний, никаких клятв, чтобы доказать то, что было его частью. Регис еще раз взял ее руки и внезапно почувствовал страх.

Ребенок Линнеа будет невероятно ценным, чтобы подвергать его опасности.

Нужно ли мне бояться за нее? Будет ли она следующей целью убийц?

Чири вышли из леса, оцепенелые, с дикими глазами. Даже на Дарковере, где люди и полулюди с доисторических времен жили бок о бок, это событие привлекло толпу. Приглушенное бормотание удивления и ужаса пронеслось по улице. Гордое, высокорослое существо медленно и целеустремленно двигалось по мощеной мостовой, на которую еще никогда не ступало существо его расы.

Чири были легендой, в которую большинство людей верило только наполовину. Как только распространились слухи о том, что одно из чири во плоти двигалось по улицам Ариллина, люди вышли из домов, чтобы посмотреть на него.

Казалось, его против воли тянуло к какой-то неведомой цели. Нечеловеческое существо двигалось к выступающей в небо башне Ариллина.

Оно двигалось все медленнее и медленнее и, наконец, остановилось. Оно повернулось к толпе и произнесло что-то похожее на просьбу. Голос его был чистым, ясным и красивым, как об этом говорилось в легендах, но слова были совершенно непонятными, люди просто стояли и глазели на него. Наконец один старик в одеянии ученого сказал:

— Пропустите меня, я думаю, оно говорит на древнем наречии каста. Я видел его описание в старых книгах, и хотя я до сих пор никогда не пытался говорить на нем, теперь я это сделаю, — толпа освободила место для старика. Он низко поклонился чири. — Вы оказываете нам милость, благородный! Чем мы можем помочь вам?