- Ну да?.. И верно. Зачем он тебе?

- Чего добру пропадать? - отвечаю на ходу.

Жена знала мою хозяйскую жилку, поверила и успокоилась.

Как и было обусловлено, я позвонил Насонову, а утром передал ему злосчастный кирпич.

«Ну и тайник», - не переставал удивляться я. Мне почему-то казалось, что это обязательно будет дупло дерева, вроде как у Пушкина в повести «Дубровский», или в парке под скамейкой, наконец, на кладбище. А тут - кирпич. Да еще на стройке. А если его работяги возьмут в дело, что тогда? По-моему, несерьезно. Вроде бы детская игра. Впрочем, с какой стороны посмотреть. Если тайник заложен поздно вечером и в этот же вечер надо его взять, тогда есть гарантия его сохранности. Выходит, есть резон. Они тоже не лыком шиты.

Во время передачи кирпича с Насоновым состоялся разговор.

- Как прошла операция? - спрашивает он, улыбаясь.

- Натерпелся страха. Думал, дома успокоюсь. Не тут-то было. Жена вогнала в пот. - И я рассказал, как было дело.

Насонов сурово заметил:

- Надо быть осторожным. - В его голосе я почувствовал заслуженный упрек. - Ничего подозрительного не заметили?

- Если не считать парня с девушкой, который попросил спичку. - Про женщину я умолчал, было стыдно признаться в своей подозрительности.

- Ясен вопрос, - улыбаясь, заметил Насонов.

После этого разговора прошло два дня в томительном ожидании. Капитан Насонов не давал о себе знать. Я сгорал от нетерпения и рвался в бой. Подмывало ему позвонить. Но, помня наказ, сдерживал себя. «Надо заниматься аутогенной тренировкой», - как-то сказал Насонов, передавая мне инструкцию. Я читал эту инструкцию, пытался следовать ее советам, но у меня ничего не получалось.

Наконец позвонил Насонов.

И вот я звоню в его квартиру.

- Здравствуйте, Алексей Иванович. Заходите, - встречает меня он крепким рукопожатием, от которого я чуть не вскрикиваю. Я знал, что он спортсмен, самбист и руки у него, как стальные клещи.

- Проходите в комнату. Сейчас попьем чайку и обсудим, как будем жить дальше, - говорит он, направляясь на кухню. - Располагайтесь. Я сейчас! - кричит он из кухни.

Захожу в комнату. Сажусь на диван.

На журнальном столике лежат знакомый кирпич, блокнот, таблицы, бумага, деньги.

- Итак, Алексей Иванович, приступим к делу, - говорит Насонов, после того как расставил посуду и налил в стаканы чай. - Угощайтесь.

- Спасибо. Потом, -сказал я. Мне не терпелось скорее приступить к делу.

- В этом тайнике - посмотрите, как он ловко устроен, - есть все необходимое для шпионской работы. Даже деньги. Для стимула... Посмотрите внимательно на все то, что было заложено в тайнике. И пощупайте руками. А я пока побалуюсь чайком.

Я начал рассматривать содержимое тайника. Знакомая мне тайнописная копировальная бумага. Таблетки для проявления тайнописи. Кодовые таблицы, шифрблокноты. Инструкции. И деньги. По двадцать пять рублей. Щупаю руками.

- Ну что, приступим?! - И, не дожидаясь моего ответа, Насонов продолжал: -Алексей Иванович, исходя из требований Роджерса, мы подготовили ему ваше первое сообщение. Познакомьтесь, а затем обсудим. - Он передал мне исписанный лист бумаги. - Имейте в виду, чай имеет свойство остывать, - напоминает он.

Сейчас мне не до чая. Однако пришлось отхлебнуть глоток. Я беру отпечатанный на машинке лист бумаги. В нем сообщалось о возникших у меня трудностях в установлении контакта с Фокиным. Указывалась и причина - большая занятость его и болезнь. Через Марину удалось узнать, что Фокин много работает, даже без выходных. Что касается Марины, то она встречается по-прежнему с Виктором, и, кажется, дела идут к помолвке. Далее объяснялось, при каких обстоятельствах были мною уничтожены средства тайнописи. Затем следовала просьба направлять письма на «до востребования» и указывался адрес. Обосновывалось это моей безопасностью.

- Может быть, указать, что я был с ним на рыбалке? - заметил я.

- Не будем спешить.

- Других замечаний у меня нет.

- В таком случае - за дело.

Я беру необходимые принадлежности и начинаю зашифровывать текст своего первого сообщения. «Лиха беда начало», - вспомнил я слова Насонова.

- Знак благополучия не забудьте поставить, - напоминает между делом мне Насонов.

- Как можно, Владимир Николаевич?

Очевидно, Насонов почувствовал в моем голосе обидные нотки, тут же откликнулся:

- И на старуху бывает проруха.

Когда все было готово, я передал сообщение Насонову.

- Итак, Алексей Иванович, пошла игра в поддавки. Лиха беда начало. Не мешало бы по этому поводу и по рюмочке. Как?! - И Насонов лукаво подмигнул.

- Так я ведь с вашей помощью бросил пить. Развращаете?!

- В таком случае оставим для более подходящего момента, - тут же согласился Насонов.

На том и порешили.

Итак, первая ласточка, как сказал Насонов, прилетела, а теперь полетела наша.

Я все больше и больше втягивался в этот процесс. Чувствовал, как крепла во мне уверенность, появлялась спортивная злость совершить что-то такое необыкновенное, даже героическое, чтобы заслужить похвалу и одобрение. Я лично готов пойти на любую жертву. Но, возможно, это будет впереди. А пока... Пока идет «игра в поддавки», как заметил Насонов.

Ответ на наше послание не заставил долго ждать.

«Дорогой друг! Мы получили Ваше письмо и рады, что и Вы получили то, что мы послали. Теперь главная наша с Вами задача - с соблюдением осторожности быстро двигаться к цели. Конечно, жаль, -что Вам не удалось встретиться с Фокиным и что Вы слабо использовали возможности Марины. Мы призываем Вас к активности и ожидаем от Вас полезных сведений. По достоинству оцениваем Вашу инициативу вести переписку по указанному Вами адресу. Мы довольны, что у Вас все в порядке».

- Что они хотят от Фокина? - спросил я Насонова.

- Роджерс же вам объяснял...

- Я помню. Но какова конечная-то цель?

- А вот это нам предстоит с вами узнать, если сумеем.

- Я буду стараться изо всех сил.

- Какое совпадение, - шутливо улыбаясь, заявил Насонов.

- Я серьезно...

- Я тоже. Давайте, Алексей Иванович, подумаем, как нам лучше обхитрить Роджерса.

После обмена мнениями мы составили очередное ему сообщение.

«В доме суета. Готовимся к первомайскому празднику. Торжественное настроение. Стол почти накрыт. Осталась мелочовка. Поглядываем с мамой на часы. Скоро должен прийти отец. За последнее время он резко изменился. Бросил пить. Сейчас ждем его и волнуемся. Не сорвется ли? Ведь такой праздник. Но вот пришел отец, как и обещал. Совершенно трезвый. Мы с мамой в восторге. Сели за стол. К еще большему удовольствию, отец отпил всего один глоток и то сухого вина, Он весел. Внимателен. Отец ел и хвалил приготовленные блюда. Особенно нажимал на пирог с капустой.

- Отличный пирог. Отрежь-ка еще кусочек, - обращается он к маме.

Мама счастлива и радостна.

- Куда ты дел кирпич? - спрашиваю я.

- Какой кирпич?! - насторожился вдруг отец.

- Мы хотели с Мариной поточить нож и не нашли его, - говорит мама, с сожалением глядя на раскрошившийся кусок пирога.

- Пустил в дело. Неужели вы думаете, я его прихватил для точки ножей? - отвечает отец и, как мне показалось, почему-то прячет от нас глаза. Мы давно так дружно и весело не сидели. Слава богу, в доме наконец-то устанавливается теплый климат.

Позвонил Виктор. Поздравил с праздником и пригласил к себе.

Второго мая была у него на даче. Чествовали Ивана Петровича - отца Виктора. Он за какие-то серьезные труды награжден орденом Ленина. Гостей было много. Кругом оживление, умные разговоры. Бесконечные тосты, поздравления. И все же где-то скучновато. Из магнитофона лились звуки танго, но никто не танцевал. Мы с Виктором прошлись два раза, и на этом все закончилось. По-прежнему беспрерывно надрывался телефон: продолжались поздравления.