Так и не дождавшись ответа от ошарашенной меня, Диль развернула скатерть, принесенную с собой. Там, помимо бутылки с вином, были и закуски, которые, по-видимому, предназначались для праздничного стола.

– Точно не будешь? – еще раз спросила Диль, протягивая мне бутылку.

Я покачала головой. Девушка пожала плечами и, ловко вытащив пробку из бутылки, которую, наверно, заранее выкрутили, сделала глоток, довольно зажмурившись.

Только сейчас я поняла, насколько же сильно хочу есть. С утра даже хлебной крошки во рту не было. От волнения мысли о еде вызывали только тошноту. Сейчас же у меня проснулся зверский аппетит. Не заботясь о том, как выгляжу со стороны, я подползла ближе к импровизированному столу и принялась с наслаждением поглощать мясо, закусывая его сыром, добавляя ко всему этому хлеб и зелень. О-о-о, блаженство! Для полного счастья не хватало все это запить чем-нибудь. А запить-то нечем! Тяжело вздохнув, я спросила:

– Можно?

И протянула руку к бутылке, которую Диль поставила рядом с собой.

Вино и правда оказалось вкусным. Терпким, не сильно сладким и крепким, с нотками еще каких-то ягод, помимо винограда. Впрочем, я в этом совсем не разбираюсь.

Диль наблюдала за мной со странной улыбкой: и не снисходительной, и не жалостливой. Печальной.

– Ну все, ты немного пришла в себя, – с преувеличенным воодушевлением произнесла она. – А теперь я начну дальше раскрывать для тебя разные стороны личности по имени Ронольв.

Я посмотрела на нее недоуменно. Что это значит? И не сговорилась ли она с Руном?

– Значит, слушай! – бодро начала Диль. – В ту ночь, когда случилась история с твоим недопохищением, захотелось мне водички попить. Захожу я кухню, а там пьяный до самого скотского состояния сидит мой братец и бормочет себе под нос: “Я не успел! Совсем немного не успел!”. Нетрезвого Рона разговорить было несложно. Вот он и поделился со мной, чем именно для тебя все закончилось. Не знаю, что у него там взыграло: то ли жалость, то ли мифическое чувство вины из-за опоздания, то ли в благородство решил поиграть. Вот он и решил жениться на тебе. Кто же тебя теперь замуж-то возьмет? – И все это говорила Диль вполне себе будничным тоном. А я… а я пребывала в шоке. В голове никак не укладывалось, что говорит Диль. Куда еще хуже, чем уже есть?! – Ну а что? Ко всему прочему, ты удобная для него пара. Дело даже не в твоей родословной и обеспеченности. Как бы выразиться помягче… – задумалась она. Я чуть не рассмеялась: “Помягче?”. – Ты же на него таким восторженным взглядом смотрела. Чуть ли не слюни пускала… Я понимаю, брат мой хорош. Но и гордость-то иметь тоже надо. Хотя мужчины тщеславны, любят, когда ими восхищаются и каждое их слово ловят…

Дальше я уже не слушала. Прикрыв глаза, я оперлась спиной о кресло. И тут же всплыли слова Лониз, когда-то сказанные мне. Пусть они велись о другом человеке, но суть… Потом выводы Никласа… И ведь случилось именно так, как он и предсказывал!

– … Он все равно тебе верность не хранил бы, даже если бы ты ему родила хоть с десяток детей, – продолжила говорить Диль. Перехватив мой вопросительный взгляд, она пояснила: – Кобелизм неизлечим.

– Откуда тебе все это известно? Да и вообще, зачем ты мне это рассказываешь? Он же твой брат…

– Неважно откуда, – отмахнулась девушка. – А рассказываю… пусть будет из сочувствия. С твоего позволения я продолжу. У Рона была о-о-очень бурная личная жизнь во время учебы в университете. Тот еще сердцеед, – поморщилась Диль. – Это Рун у нас правильный. Если уж выбрал, то ни шагу в сторону… – рассеянно добавила она.

– О, нет, – простонала я. – Только не говори, что ты…

– Не скажу, – перебила меня Диль, вырвав у меня из рук бутылку.

Тихо потрескивали дрова в камине. И казалось, что мой мозг тоже начнет скоро трещать. Так много за этот день произошло, так много я узнала, чего лучше бы никогда в жизни не узнавала бы!

Я скосила глаза в сторону Диль. Она сидела неподвижно перед камином, неотрывно смотря на огонь. Ее серые глаза отражали язычки пламени, и поэтому казалось, что в них жидкий огонь. Но все было проще: в них стояли слезы.

– А-а-а, в пустошь все! – не прокричала, а прошипела она, бросая бутылку в стену. Вино красными каплями стекало на осколки. – Тебе-то что?! Ты теперь можешь уехать. И забудешь все! А мне как быть? Как?! Видеть, какими глазами он смотрит на нее. Как он задерживает дыхание, стоит ей только оказаться рядом с ним! Как он улыбается ей так, что у меня слезы на глаза наворачиваются! Я бы все отдала, все, чтобы он хоть раз в жизни улыбнулся мне так же! Чтобы он хоть на секундочку заметил во мне девушку, красивую, между прочим, девушку, а не просто подругу его сестры! Хуже всего то, что она отвечает ему взаимностью. А значит, нет у меня никаких шансов… Нет.

Казалось, что все силы покинули Диль, как только она закончила выговариваться. Последние слова она вообще прошептала. Диль склонила голову, а ее хрупкие плечи затряслись от рыданий.

У меня самой уже не оставалось ни сил, ни желания анализировать произошедшее, разбираться в жестоких насмешках судьбы. Я перебралась ближе к Диль, давая ей возможность выплакаться у меня на плече. Легкими касаниями я гладила ее по спине. Не для успокоения даже. Просто в качестве поддержки, показывая, что я рядом, что она не одна. И я тоже плакала. За себя, за нее…

Она подняла на меня глаза и прошептала:

– Иса говорит, чтобы я не сдавалась. Но как я могу? Она же моя сестра. Так неправильно. Все неправильно, – покачала Диль головой.

На Диль, наверно, повлияло выпитое вино, на меня – общая усталость. Мы уснули.

Разбудили меня голоса.

– Слава Рауду! Они нашлись, – негромко воскликнул эдел Вистар, но я услышала.

Сонно потерла глаза.

– Все в порядке? – обеспокоенно спросил наместник.

А то как же. Ага, все просто замечательно. Но я кивнула.

Диль разбудить не удалось: спала она крепко.

Показавшийся из-за спины наместника Рун хмуро окинул взглядом наш импровизированный пикник, подошел к Диль, взял ее на руки и уже на ходу бросил эделу Вистару:

– Я ее отнесу.

А у меня вдруг поднялась злость на весь мужской род в целом, и на Руна в частности. Я уже хотела крикнуть: “Не смей к ней прикасаться!”, но он уже скрылся за дверью, а меня отвлек наместник. Он протянул мне руку, помогая подняться, и произнес:

– Я тебя провожу до комнаты.

В тишине мы прошли через весь дворец.

Я все ждала, когда же он заговорит. Ведь плохие вести еще не закончились? Или я начинаю становиться отъявленной пессимисткой. А куда деваться, раз жизнь такая?..

Ошиблась я.

– Сейчас отдыхай, а завтра нужно серьезно поговорить, – устало сказал эдел Вистар.

– Доброй ночи.

И, не дождавшись ответа, зашла в комнату.

Ближе к рассвету в комнату ко мне проскользнула Рини. Молча легла рядом со мной и обняла.

А снились этой ночью мне бескрайние зеденивские степи.

***

После завтрака, который прошел в тягостном молчании, я пошла к эделу Вистару. Он не присутствовал в столовой, так же, как и Ронольв.

Наместника я застала в кабинете. С задумчивым видом он сидел у открытого окна и курил трубку. Раньше такой привычки я за ним не замечала. Наверно, нервное напряжение давало о себе знать даже такому крепкому мужчине, как эдел Вистар.

Когда наместник заметил меня, он молча кивнул мне на стул, не прерывая своего занятия. Казалось, будто ему нужно было собраться с мыслями. Это я для себя все уже решила…

– Может быть, дождешься Ронольва, и тогда уже обо всем договоримся? – спросил мужчина, швырнув трубку в пепельницу и чуть ниже нагнувшись над столом, внимательно вглядываясь мне в глаза.

Я поспешно отвела взгляд. И вместо ожидаемого им ответа задала вопрос:

– Эдел Вистар, раз я теперь совершеннолетняя, то могу уехать, куда захочу?

– Не совсем, – нахмурился он. – Погоди, Астари, давай обсудим сложившуюся ситуацию.

А дальше я слушала и не перебивала, хотя внутри кипела от негодования.