Неужели Никлас отослал меня с единственной целью – чтобы я не видела мучения, а после и его смерть? Я запуталась: в своих дальнейших планах, действиях и, конечно, в своем отношении к Никласу.

Его поступок год назад хоть и косвенно, по большей части абсолютно случайно, но привел к тому, что у меня теперь вряд ли получится создать свою собственную семью. Чудовищная случайность с такими ужасными последствиями. И все же винить его в этом – глупо. Никлас же не насильно вливал мне в рот ту проклятую настойку. Но его первоначальные намерения – мерзкие, бесчестные. Что, впрочем, он и не отрицал сам. Ну а мое прощение… Наверно, я в большей степени слукавила, а может даже обманула и его, и себя, чтобы было легче произнести “да”. Рассчитывала облегчить его душевные терзания, если таковые и были. Надеюсь, это не было очередной игрой. В ожидании смерти играть, мягко говоря, было бы странным.

И, несмотря на все это, я не хотела смерти Никласа. Можно было бы попробовать обратиться к местным властям, но степень их вовлеченности или, наоборот, неосведомленности в этом деле, мне неизвестна. А стоит ли риск того? Я не знала, может и стоит. Вот только в случае чего, не то, что Никласа, мне не удастся спастись.

Все дальше запутывалась в своих размышлениях, выводах. Заблудилась, потеряв не только нужное направление продвижения.

Не будь за моей спиной Никласа, я бы, наверно, опустила руки. Совсем бы сникла, растерялась, впала в уныние. Кто знает, до чего бы меня это довело? Но я не могла сдаться. Немного передохнула – в голове все равно стояла мысль, что с каждой минутой Никласу становится хуже, дала передышку и коню, а после двинулась дальше в путь.

Краткая передышка не пошла мне на пользу – разморило, и, усталость, наоборот, с удвоенной силой овладевала мной.

Степенный ход коня, который отказывался переходить на галоп, подыгрывал моему вялому состоянию. В результате ближе к обеду я только на остатках своей не самой сильной воли не проваливалась в сон. Я попыталась осматривать окрестности, но окружающий пейзаж очень быстро стал сливаться в сплошное зеленое пятно, изредка разбавленное серо-коричневыми очертаниями поселений вдали.

Ущипнув себя уже не в первый раз за руку, чтобы не заснуть, я вскинула голову. Навстречу, вдоль дороги, шел человек. Я насторожилась, чуть придержала коня, ожидая пока поравняемся.

Старик двигался хоть и медленно, но как будто даже бодро. Глаза его были чуть прищурены – солнце все же ярко светило и довольно жарко, но это не мешало путешествовать ему своим ходом. За плечами старика была котомка.

Разговаривать с ним, восседая на коне, было бы не вежливо. Я спешилась, с сожалением подумав, что не удастся пока толком размяться и потянуться.

– Эд, – окликнула я пожилого мужчину.

Он остановился и выжидательно на меня посмотрел. Внимательный такой взгляд, в чем-то даже пронизывающий. А может я уже просто отвыкла от чьего бы то ни было общества, кроме Никласа. Несмотря на теплую погоду, вновь пробрал озноб.

– Вы не могли бы подсказать, как далеко отсюда до границы? – спросила я.

Пришлось вспомнить выученный когда-то по указанию эдель Фордис лаксавирский язык. Помимо него, я, как и положено благородной эдель, знала еще и амистаринский. И это не считая вадомийского, понятное дело, адарийского и зеденивского.

– До какой именно?

Значит все верно: и Адария, и горные кланы недалеко.

– С Адарией.

Он еще раз окинул меня взглядом, оглядел моего коня, как будто что-то прикидывая в уме.

– Таким же ходом вы доберетесь туда к завтрашнему вечеру.

От облегчения я чуть не расплакалась.

Оказалось, что я хоть и сбилась, и чуть отклонилась от нужного пути, но ненамного.

Хотела уже поблагодарить старика, но тут решила попросить его еще об одной просьбе. Дурацкая, конечно, была затея, но другой такой же возможности я уже не представляла.

– Вы не могли бы найти лекаря или целителя? В поместье… – тут мне пришлось напрячь память и вспомнить упомянутое Никласом заковыристое название, – Кархукуулма остался человек, которому очень нужна помощь.

– Может Кархуколма? – переспросил старик.

– Да-да! Оно. Я заплачУ! – И протянула ему свои серьги – других ценностей у меня с собой не было, не говоря уже о деньгах.

Он мог спросить, почему я сама этого не сделаю, но не стал. Он мог не выполнить мою просьбу. И всё же тяжесть вины прежде всего легла бы на мои плечи, а не посредника. Хотя мне и было стыдно, что я перекладывала решение проблемы на другого человека. Как будто снимала с себя часть ответственности.

Старик посмотрел на меня с удивлением.

– Хорошо, я выполню вашу просьбу. Мне не сложно.

Однако, плату мою принял.

Я не могла определить, говорит он мне правду или собирается просто воспользоваться ситуацией для обогащения. Серьги были дорогими. Матушка Фордис подарила мне их еще на пятнадцатилетие. Желто-коричневые турмалины в обрамлении белого золота… Отдавать мне их было безумно жаль.

Утешала я себя тем, что в случае чего, вовремя успею до границы, а там уже свяжусь с властями. Думаю, весть до эдела Вистара быстро дойдет и помощь отправится как можно быстрее.

Слова благодарности старик принимал, опустив глаза вниз – не смотрел на меня. Как я закончила, он поднял внимательный взгляд светло-голубых глаз и сказал только одно:

– Поторопитесь.

И кивнул в сторону границы.

Стало не по себе.

Задерживаться я и так не собиралась. Спешно попрощалась со стариком и поехала дальше.

Всю дальнейшую часть пути я кляла себя, что поступила опрометчиво, доверилась первому встречному. А что, если…

Несколько раз порывалась развернуться и поехать обратно. Но всё равно упорно продолжала двигаться вперед, пока усталость в конец меня не одолела.

Нужно было искать место для отдыха. Денег у меня не было, так что постоялый двор в расчет браться не мог. Да и людные места я объезжала стороной.

На свой страх и риск я всё же нашла небольшую поляну, скрывающуюся за значительно разросшимися кустами. Выбрав местечко с травой погуще, привязала к ближайшему дереву коня и дала ему несколько хлебных кусочков. Себе же я постелила плащ прям на землю – третий месяц лета был теплый, но не жаркий. Сама я есть не стала – аппетит пропал напрочь. Хотелось только спать. Было, конечно, опасение, что просплю я слишком долго, но ни соответствующего заклинания, ни амулета у меня не было – будить меня было нечем. И вновь потерянное время… Но всё же лучше так, чем рисковать вывалиться из седла из-за усталости и свернуть себе шею.

Сон был муторным и скорее выматывающим, не приносящим почти никакого отдыха. Перед глазами мелькали расплывчатые образы, которые мутной картинкой проплывали в мыслях, не задерживаясь, но и не давая покоя, которого так хотелось. Я проснулась к вечеру и чувствовала себя так, как будто меня долго и тщательно избивали, не пропустив ни одного участка тела. Только что синяков не было. Есть уж точно не хотелось, но я заставила себя. Иначе, где силы брать? На одном упрямстве долго не продержишься.

– У вас есть еще?

От неожиданности я чуть не подпрыгнула, а кусок хлеба застрял в горле. Пару минут ушло на то, чтобы я прокашлялась.

Мальчишка подкрался абсолютно бесшумно. Или я всё же приобрела проблемы со слухом, ведь второй раз за сутки прослушала приближение человека.

– Ты есть хочешь? – спросила я, как только прочистила горло. Даже слезы выступили. Их я спешно вытерла.

– Да. Вы не могли бы меня угостить?

Я молча подвинулась, освобождая ему место на плаще.

Он ничего не перебирал, а ел все, что я ему протягивала. Ел медленно, как будто смаковал каждый кусочек. А я вспомнила ту булочку с изюмом…

Мальчишка явно был голоден, но не торопился. Я не лезла к нему с расспросами – ждала, когда насытится. А пока он ел, рассматривала его. Лет десяти, одет в добротную, но уже несколько потрёпанную и испачканную одежду. Одежда не дорогая, но с претензией на неплохой вкус человека, подбивавшего её.