Анна услышала, как Коул перевел дух.

— Я все равно выужу у тебя ваш секрет, так что тебе лучше сразу признаться и покончить с этим, — настаивала она.

— Ну, хорошо, хорошо. Ты победила, — сдался он и в упор посмотрел на нее. В его голубых глазах зажегся огонек. — Твоя сестра думает, что сегодня ночью мне следует попытать счастья с тобой в горячей ванне.

— Не может быть! — вскричала Анна, вскочив с дивана. Она подошла к камину и вернулась назад. Джули такая же, как все остальные члены моей семьи. Всегда пытается сказать мне, что я должна делать.

Коул заложил руки за голову и откинулся на спинку дивана, внимательно глядя на Анну.

— Итак, ты не хочешь заняться любовью в горячей ванне?

Она замерла, вспомнив, как скользило по ней тело Коула прошлой ночью и какое невыразимое чувственное блаженство охватывало ее.

— Желание здесь ни при чем, — сказала Анна. Дело в том, что я не собираюсь делать это.

— Почему? — осведомился Коул с таким видом, как будто это был самый логичный вопрос.

Неужели он не понимает, что происходит?

— Потому что моя сестра хочет этого.

— Удобная отговорка, — заметил он, Анна прищурилась.

— Не понимаю, на что ты намекаешь.

— Не думай, что я не знаю, почему ты так поступаешь, Анна! Ты боишься сблизиться со мной и поэтому используешь свою семью в качестве предлога держать меня на расстоянии.

— Это бессмысленно!

— Вовсе нет. Ты уже сделала так сегодня утром.

Ты не хочешь признаться, что тебя тянет ко мне, и поэтому изо всех сил пытаешься убедить себя, что твоя семья сводит нас.

— Но они действительно делают это!

Коул расцепил пальцы и выпрямился. Он смотрел на Анну так напряженно, что ей показалось, будто он видит ее насквозь.

— На этот счет у меня есть одна теория, — сказал Коул. — Ты слишком сильная и независимая для того, чтобы твое семейство могло заставить тебя поступать против своей воли.

— Что ты хочешь сказать?

— Только то, что вчера ты занималась со мной любовью по собственному желанию, а не потому, что они хотели, чтобы ты делала это.

Анна не сознавала, что стоит совсем близко к Коулу, пока он не протянул руку и не схватил ее. Он так сильно привлек Анну к себе, что она потеряла равновесие и упала к нему на колени.

— Знаешь, что еще я думаю? — спросил Коул, наклоняясь к ее губам.

— Что? — Анна тщетно пыталась рассердиться.

Она уютно устроилась у него на коленях, и грудь Коула, к которой ей так хотелось прильнуть, была всего в нескольких миллиметрах от нее.

— Единственная причина, по которой ты сейчас поцелуешь меня, заключается в том, что ты сама хочешь этого.

— Я не собираюсь целовать тебя…

Большая рука опустилась ей на спину, подтолкнув Анну так, что ее груди прижались к груди Коула.

Дрожь возбуждения сотрясла ее тело. Она не могла отвести взгляд от его губ, которые были слегка приоткрыты и так красиво очерчены, что у нее возникло желание провести кончиками пальцев по их мужественному изгибу.

Анна попыталась подавить свой порыв, но ее рука поднялась сама собой. Она отвела взгляд от губ и, увидев в глазах Коула жгучую страсть, поняла, что погибла.

Он прав. Поцелуй неизбежен.

Страсть, которая начала зарождаться у них в сочельник, загорелась ярким пламенем так, как произошло прошлой ночью на огромной кровати в ее спальне. Сердце Анны глухо забилось и сладостным жаром затопило глубины ее существа.

Коул прав еще кое в чем.

Поцелуй не имел никакого отношения к ее семье, так же как приглашение на ужин, восхитительный вечер, проведенный в его обществе на Рождество, и ее согласие на пребывание Коула в их шале.

Поцелуй означает только то, что она хочет его.

С тихим стоном Анна уступила неизбежности и поцеловала его. Страсть вспыхнула, испепеляющая и непреодолимая. Ее поцелуй сделался более глубоким. Она ласкала язык Коула, упиваясь его дыханием. Желание, воспламенившее ей кровь, стремительно разносилось по всему телу, сжимая сердце в тиски.

Ее пальцы нащупали шерстяной свитер — досадную преграду, мешавшую ей насладиться божественным ощущением кожи Коула. Анна нетерпеливо задрала его, и ее рука заскользила по твердой волосатой груди. Коул втянул в себя воздух, и она осмелела. Кажется, она не может насытиться им. Возможно, этого никогда не произойдет.

Анна оторвалась от его губ, но только для того, чтобы выразить обуревавшее ее желание.

— Я… передумала, — прошептала она. — Я хочу… заниматься любовью в горячей ванне.

И тогда Коул улыбнулся медленной, неотразимой улыбкой. Сняв Анну со своих коленей и пересадив ее на ближайшую диванную подушку, он быстро поднялся с дивана и подхватил ее на руки.

— Детка, я с превеликим удовольствием дам тебе то, что ты хочешь, — сказал он, широко шагая по лестнице. — Если захочешь, я даже куплю тебе пузатенькую свинку.

Анна хмыкнула и уткнулась лицом ему в грудь, пока он бежал вверх по ступенькам, неся ее на руках как пушинку. Почему, подумала она, ей казалось раньше, что такой рослый мужчина, как Коул, не в ее вкусе?

Но, даже признавая, что ей приятно то, как он подхватил ее на руки, Анна понимала, что возникшее в ней желание не зависит от роста и силы Коула.

Она хочет Коула просто потому, что он — Коул.

Анне казалось, что она плывет по воздуху, когда он пронес ее через холл и их спальню к застекленной створчатой двери, которая открывалась на веранду. Когда Коул опустил ее на пол у двери, Анна не могла заставить себя оторваться от него. Она ласкала его широкую спину, пока он неловкими пальцами отпирал дверь.

— Волнуешься? — спросила Анна.

— Нет, скорее сгораю от нетерпения, — проворчал он, вызвав у нее смех.

Открыв дверь, Коул взял ее за руку, и они устремились на холод.

— Какой мороз! — воскликнула Анна, обхватывая себя руками.

— Скоро согреешься, — уверил ее Коул. Наклонившись, он снял с ванны покрытый снегом брезент, положил его на полку рядом с кранами и включил воду. Горячие струи хлынули в ванну. Вода пузырилась, и в холодное ночное небо поднимались клубы пара.

— Кто последний — тот ледышка! — воскликнул Коул и быстро снял толстый свитер.

Снегопад закончился вскоре после их возвращения с санной прогулки. Стояла ясная ночь. Полная луна заливала снег холодным светом, который, отражаясь от белоснежного покрова, освещал веранду мягким сиянием.

Анна подняла замерзшую руку к воротнику свитера и замерла. Грудь Коула была уже обнажена.

Закусив нижнюю губу, она наслаждалась великолепным зрелищем. Мышцы у Коула выделялись четко, как у культуриста, но они не были слишком накачаны и раздуты, как у участников шоу, демонстрирующих свои мускулы с невероятным апломбом.

Они были глаже и поэтому красивее. Небольшая поросль темных волос покрывала мускулистую грудь. Его кожа была немного смуглее, чем у Анны, как будто у него еще сохранился летний загар.

Коул быстро разулся, снял носки и джинсы, оставшись в одних простых белых трусах, которые показались Анне невероятно сексуальными.

Он снял и их, а она все смотрела. Ей приходилось видеть обнаженных мужчин, но ни один из них не шел ни в какое сравнение с Коулом…

Он скользнул в воду, расположился на одном из встроенных сидений и удовлетворенно вздохнул.

Анна принялась быстро стягивать с себя одежду.

Коул наблюдал за ней такими горящими глазами, что у нее задрожали пальцы. На ней оставались только бюстгальтер и трусики, когда по веранде пронесся порыв ледяного ветра.

— Брр! — вырвалось у Анны, и она, перевалившись через край ванны, бросилась в воду.

Коул, смеясь, поймал ее, и Анну окутало чудесное тепло.

— Я не могла больше ждать, — сказала она, запустив руку в волосы Коула и притягивая к себе его голову.

У него были холодные губы — волнующий контраст по сравнению с горячими подводными струями. Его руки заскользили по скользкой коже Анны.

Ладони Коула обхватили холмики ее ягодиц, и она оказалась у него на коленях.