В тот же день Котовский ворвался в Одессу и, пронесясь галопом по заполненным еще белыми улицам, карьером пошел к Днестру, чтобы зайти в глубокий тыл деникинцев и перерезать им последний путь отступления. В районе Тирасполя он зажал не менее 10 тысяч солдат, офицеров, юнкеров, скопившихся в холодную ночь на снежном берегу Днестра. На ту сторону реки не пускают румыны, от Одессы жмет Котовский. Он предлагает зажатым на льду белым сдаваться в плен. Комбриг принимает пленников именно так, как, вероятно, читал в каком-либо приключенческом романе. Вымахнув на знаменитом Орлике перед строем побледневших пленных и красуясь перед своей тоже выстроенной бригадой, произнес сумбурную речь, о которой свидетели писали, что это речь «необъятной широты» русского человека. И хотя за взятие Одессы грудь Котовского украсил второй орден Красного Знамени, кое-кто из реввоенсовета неодобрительно назвал поведение Котовского в ситуации с белыми на льду Днестра под Тирасполем «дворянско-русским» жестом.
Кавбригада Котовского была отведена на отдых. Но уже через две недели комбриг получил новый боевой приказ и походным порядком двинулся к Жмеринке, навстречу белополякам. Потом были бои у Белой Церкви, совместный с Буденным поход на Львов. Командование фронта — Егоров и Сталин — бросало кавбригаду в прорывы, и уж тут Котовский давал волю русскому красному размаху. Казалось, Львов вот-вот будет взят, осталось несколько переходов, но под самой галицийской столицей конные лавы получили приказ немедленно поворачивать на север, спасать общее положение уже обессиленных под Варшавой войск Тухачевского. По 50 километров в сутки неслась красная конница, но не успела — Красная Армия уже откатывалась от стен Варшавы. Котовскому, привыкшему с гиком, свистом, улюлюканьем, сверкая шашками, нестись победными атаками в прорывах и по тылам противника, пришлось вести тяжелейшие арьергардные бои, прикрывая отступающую красную пехоту от наседающих польских уланов. Котовский и в этих условиях оставался Котовским, умудрялся наносить поражения, сшибал и разметал все на своем пути.
И тогда лучший польский конный корпус генерала Краевского получил приказание истребить стоявшую поперек горла кавбригаду. Ее окружили полным кольцом, зажали в клещи близ Кременца, на лесистом холме — Божьей Горе. От отрезанных конников не было ни слуху ни духу, и командование Юго-Западного фронта исключило из списков боевых единиц бригаду Котовского, считая ее полностью уничтоженной. Из ловко расставленного генералом Краевским капкана, казалось, не могла ускользнуть ни одна живая душа. Если бы не густой лес, котовцы, вероятно, все полегли бы там. Через трое суток непрерывных схваток, потеряв больше половины людей и лошадей, Котовский с большим трудом втащил на гору оставшиеся пушки, тачанки с пулеметами и лазаретные линейки. Пять раз подъезжал к холму польский офицер с белым флагом, предлагая почетную сдачу, и каждый раз возвращался ни с чем. Кончились продукты.
«Братва, — сказал Котовский, низко опустив голову, — простите меня. Быть может, тут моя ошибка, что завел я вас в этот капкан! Но теперь все равно ничего не поделаешь! Помощи ждать неоткуда! Давайте или умрем как настоящие солдаты революции, или прорвемся на родину!»
Улучив удобный момент, Котовский неожиданно бросился на обложивших его поляков. Покрытые кровью, пылью, размахивая обнаженными саблями, бежали вприпрыжку рядом с тачанками обезлошадевшие конники. Вблизи скакавшего Котовского разорвался снаряд, выбил комбрига из седла. Котовский упал без сознания. Бойцы подхватили его, понесли на руках.
Остатки бригады прорвались к своим. Котовского везли в фаэтоне. Врачи, считая контузию очень серьезной, опасались, что рассудок не вернется к нему. Но железное здоровье комбрига, поддерживаемое постоянными гимнастическими упражнениями, выдержало и это испытание. Организм всякого другого человека на его месте, конечно, не устоял бы, но Котовский быстро оправился и уже через три недели возвратился к командованию бригадой.
Увы, были в биографии Котовского и страницы, которые ныне воспринимаются не столь однозначно, как в прежние времена. Замолчать их значило бы поступить вопреки исторической правде. Речь идет об участии Котовского в подавлении антоновского мятежа на Тамбовщине. Сейчас в печати появилось много публикаций о причинах этого крестьянского восстания, о вовсе не одиозной личности начальника уездной милиции Антонова, которого долгие десятилетия называли бандитом, главарем контрреволюционной шайки. Новейшие исторические изыскания, архивные документы свидетельствуют, что причины, приведшие к выступлению тамбовских крестьян против неумело проводимой местными властями продразверстки, кроются гораздо глубже, и только преодолев упрощенные идеологические схемы, можно понять истоки волнений, охвативших всю губернию. Историки, публицисты все более склоняются к мысли, что восстание тамбовских крестьян явилось ответной реакцией на насильственные действия местных властей и по сути было спровоцировано ими.
Новое осмысление причин недовольства тамбовских крестьян, вылившегося в стихийный бунт, вызывает и новое отношение к его усмирителям. Сначала глухо, а сейчас все смелее начали раздаваться упреки в адрес Котовского, чья бригада погрузилась в вагоны и с Украины прибыла в Тамбов для подавления восстания. Котовский, по источникам начала тридцатых годов, залил кровью восставших всю Тамбовщину. Известные нам авторы С. Сибиряков и А. Николаев свидетельствуют, что уже через несколько часов после того, как бригада Котовского выгрузилась в Моршанске, первый полк имел столкновение с бандитами и изрубил их около 500 человек. Совместно с командующим армией Уборевичем Котовский разработал план совместных действий автобронемашин и конницы. Броневики должны были окружить повстанцев и погнать их на бригаду Котовского. План удался блестяще. Главные силы Антонова в количестве свыше пяти тысяч человек, загнанные бронемашинами и другой кавалерийской бригадой, подошли вплотную к Котовскому. После страшного боя, длившегося около пяти дней, как свидетельствуют авторы, котовцы изрубили несколько тысяч человек.
Была ли необходимость в уничтожении такого количества людей, в основном отчаявшихся крестьян, у которых продразверстка отняла все, даже посевной материал? Знал ли благородный защитник бессарабских и украинских бедняков Котовский, чьи головы рубили его отчаянные конники? Вопросы непростые, и ответ, видимо, следует искать в исторических аналогах. Мучился ли подобными угрызениями совести фельдмаршал А. В. Суворов, двинув по приказу просвещенной государыни Екатерины II регулярную армию против крестьянских полков бунтовщика Пугачева?
Что касается Котовского, то он мучился. Сшибать с седел впервые севших на коней деревенских мужиков, не обученных ни верховой езде, ни искусству сабельного боя, — это не его амплуа. Любитель фантазий Пинкертона, одетый в красные штаны и желтую куртку, Котовский не желал крови невинных жертв. Поэтому, когда перед ним поставили задачу уничтожить конную группу сподвижника Антонова кузнеца Ивана Матюхина, укрывшегося в лесу, — Котовский решил выманить главаря хитростью. Фантаст, авантюрист, любитель сильных ощущений, он, казалось, полнокровно жил только тогда, когда рисковал собой.
Котовский узнал, что тамбовские чекисты поймали одного из ближайших помощников Антонова — начальника его штаба Эктова. Вместо расстрела комбриг упросил отдать Эктова ему. По имеющимся сведениям, Матюхин не знал, что Эктов попал в плен, и продолжал думать, что он скрывается вместе с Антоновым. К Эктову приставили восемь котовцев, приказав: при первой подозрительности пулю в лоб. Хотя он и обещал помогать, но вполне доверять ему, конечно, нельзя было.
Во главе сорока отборных всадников, переодетых в казачью форму, Котовский и Эктов, с которого восемь верных котовцев не сводили настороженных глаз, подъехали ночью к одинокому хутору, где жил старик, сын которого был у Матюхина. Хуторянин знал Эктова в лицо. На это и рассчитывал Котовский. Эктов сообщил старику, что идет на помощь Матюхину во главе отряда казаков, которым командует атаман Фролов. Старик вызвал мальчонку-пастушонка, и он поскакал в лес к Матюхину с письмом от Эктова, а под утро привез ответ, в котором Матюхин предлагал встретиться и соединиться через неделю в селе Кобыленка.