Со стороны, возможно, это выглядело как близкие отношения между братом и сестрой. Лия слушала мою музыку и высказывала свои соображения и мнение, а я ценил все это выше чем мнение музыкантов. Я стал ее надежным партнером, помогая репетировать роль, что случалось с завидной частотой, по мере приближения премьеры спектакля.

Это было реальное партнерство, сводившее меня с ума. Постоянно находиться рядом, не имея возможности прикоснуться, было настоящей пыткой. Каждый раз, когда наши руки соприкасались, меня изнутри словно обдавало восхитительной обжигающей волной. Это было захватывающе, и я преследовал любую возможность для таких случайных контактов.

Когда ситуация грозила пересечь запретную черту, один из нас или оба делали перерыв, либо уходили совсем. Это было негласное соглашение – мы не принадлежали друг другу, но и быть на расстоянии не могли. И если придет день, когда мы не сможем соблюдать дистанцию, все пойдет прахом.

В этой модуляции слишком тяжелый переход. Мне нужно переиграть басовую партию, чтобы добиться лучшего слияния. Скрипка здесь была бы идеальна. Может стоит попросить Кевина записать для меня небольшой отрывок.

Весь обеденный перерыв я как обычно провел в комнате отдыха, а не как раньше с шайкой выбивая дерьмо. Сидя в углу в наушниках и с ноутбуком, я не слышал ничего, кроме музыки. Я дистанцировался от своей банды, не выходя и ничего не говоря. Возможности одновременно тусоваться с бандой, и работать над музыкой с Лией и ребятами, попросту не было.

Причиной тому была в первую очередь ответственность. Но никто не может безнаказанно бросить банду, если только не через морг. Такого никогда раньше не происходило. Мы были братьями на всю жизнь. Спина к спине.

Я уже подорвал доверие, когда рядом со мной застрелили Рекера, а я не погнался за бандитами, чтобы хотя бы попытаться отомстить. Они могли бы счесть это за обычный промах в наказании, если бы ничего не изменилось. Но это был не конец; однажды в мою жизнь вошла Лия, а я позволил себе еще больше промахов. Но особой вины я даже не чувствовал, так как знал, что банда, пока я ее не бросил, была неким символом моего жизненного застоя, намотанной вокруг шеи цепью, не позволяющей выбраться из сточной канавы.

Если бы мне не приходилось работать с бандой каждый день.  

Сильный толчок в спину застал меня врасплох, и если бы я своевременно не среагировал, то врезался бы головой в экран ноутбука. Я в кресле повернулся вполоборота и посмотрел на проходящего мимо Дерека.

Часть меня хотела сорвать наушники и как следует его отметелить. Именно так я и поступил бы, проверни со мной такое раньше. Мое шестое чувство сработало, логика пахала на все сто процентов. Дерек, ухмыляясь, стоял в окружении парней, которые поддержат его несмотря ни на что. Ни один из них не встанет на мою сторону, даже если и чувствует вину за назначенное мне наказание.

Вместо этого я вернулся к своей работе, не давая их мелочности создать помеху созданию заключительных штрихов последнего трека.

Я снова проиграл его и с закрытыми глазами откинулся назад. Не хватало только одного.

Определенно нужна скрипка. 

Советы настоящих музыкантов расширили мой кругозор бесконечно открывающимися возможностями, когда реальные классические инструменты могут стать отличным вариантом для трека. Так же как вокал, который помог соединить все вместе, так же и хорошо подобранный музыкальный инструмент – от хорошего к великому.

Довольный, я закинул ноутбук с наушниками в рюкзак и спустился вниз, даже не глянув в сторону, потому что был уверен, посмотри я туда, увижу хмурые лица людей, считающих, что я их предал.

Подъем быстро спал, лишь одна половина разума трезво оценивала происходящее. Другая же половина танцевала с модуляциями, басовыми тональностями, и определенной экспрессией, которую я наделся увидеть, когда мое детище выйдет в свет.

Стоит ли удивляться, что своей нынешней работе, не вызывающей вдохновения, я уделял мало внимания, тогда как на свою мечту тратил все силы. Разве это проблема?

У меня было больше идей, чем у кого-либо другого. Я сказал ДжейДжею, что не возражаю против дополнительной работы, несмотря на то, что умолчал о своем намерении отойти от дел, лишь бы не сталкиваться с холодной отчужденностью остальных.

Сказать по правде, ДжейДжей не предлагал мне оплату за дополнительное время, поскольку если я сам напросился, то это мои проблемы.

Когда я зашел в комнату отдыха за своим рюкзаком, меня встретила тишина. Я остановился.

Ее не было на крючке.

Я осмотрел всю стойку, но даже после тщательных поисков среди оставшихся вещей было ясно, что рюкзаком здесь и не пахнет. Живот скрутило тугой спиралью ужаса, и я покрылся липкой испариной.

– Где мой рюкзак? – пробормотал я себе под нос. В нем не было ничего особо важного, кроме одного. Ноутбук, там все записи, вся моя музыка.

Я зашел в главный офис.

– ДжейДжей, ты не видел мой… – За окном виднелась парковка. Я поднялся вверх

к двери, надеясь, что не увижу то, что уже предполагал. Разбитое стекло монитора. Искореженный корпус. Треснувшие части материнской платы. И куски моего рюкзака, развевающиеся на ветру.

– Мне жаль, парень, – сказал ДжейДжей, стоя рядом со мной и глядя на стоянку. – Когда я узнал обо всем, было слишком поздно.

Звучащее в голосе ДжейДжея беспокойство едва пробивалось сквозь ментальный шок, полностью заблокировавший восприятие и готовый взорваться.

– Там было все, – сказал я так, будто ДжейДжей знал, о чем я говорю. – И все это пропало.

Я слышал, что есть программы и технологии позволяющие извлекать информацию с поврежденных ноутбуков, но мой не был поврежден.

Он был разрушен.

– О мой Бог.

– Я даже не знаю, что теперь делать, – сказал Крис. – Я в растерянности. Я около месяца или даже двух ничего не копировал с ноутбука. Все последние треки, которые я создал, вся моя лучшая работа – все пропало.

Он выглядел разбитым. Это напомнило мне его состояние, когда он впервые получил письмо от Кевина.

– Эй, послушай, – сказала я, пытаясь успокоить его. – Все будет хорошо. Это значит, что ты можешь начать с чистого листа, создать что-то новое. Чего-то намного лучшего, чем то, что у тебя было до этого. Считай, что это шанс сделать что-то действительно уникальное.

– Дело не только в этом, хотя музыка – это огромная его часть, – он сжал челюсти. – Эти ублюдки переступили черту. Если они готовы пойти на что-то подобное, кто знает, на что еще они способны? Мне нужно показать им, что я не оставлю это безнаказанным.

Это был опасный ход мысли. За последний месяц Крис раскрылся, и я знала, что это из-за его старых дружков он оказался замешан во всем криминальном, когда мы встретились.

– Эй, не делай глупостей, – сказала я. – Да, они оказались полными мудаками и уничтожили твою собственность. Но это потому, что они завидуют тебе. Они знают, что ты лучше, чем они, и это их пугает. Если ты можешь это сделать, тогда у них нет оправдания. Ты взял свой двумерный мир и показал им, что есть и третье измерение. Они никогда до сих пор не обращали на это внимания.

– Думаю, да, – он вздохнул. – Прости, что вылил на тебя все это. У тебя и своих проблем более чем достаточно. Премьера состоится через пару недель, ты должно быть взволнована. Как и все, наверное?

Я рассказала ему о своих самых больших опасениях, о том, что большая часть актеров может не справиться со сценарием Джона.

– У них явный прогресс. Дополнительное время, которое я вложила в проработку самых слабых звеньев, приносит свои плоды. Они стали убедительнее во время репетиций, и я думаю, что мы сможем вытянуть это на Ура!

– Здорово это слышать! – он улыбнулся и положил руку на мое колено, как будто так и надо.

Прикосновение импульсом пронеслось по моей ноге к сердцевине моей женственности. Меня охватила дрожь, но я постаралась не выдавать этого. Даже спустя столько времени мне было трудно контролировать себя. Все, чего я желала, так это прикосновений его рук, удерживающих, ласкающих, доминирующих.