– Ты сделала все, что могла, – сказал я, выйдя вперед и положив руки ей на плечи, чтобы успокоить ее. Я посмотрел ей в глаза. Эти сверкающие зеленые глаза. – Все, что ты можешь сейчас сделать, это выложиться по полной, независимо от происходящего на сцене.

– Я знаю, – она кивнула и сделала глубокий вдох. Вся нервозность исчезла, как будто она втянула ее обратно в себя. Я не видел ничего подобного. – Я знаю. Пришло время начинать шоу.

– Я буду рядом, – я наклонился и поцеловал ее, мягко и легко, так как я не хотел забивать голову непристойными мыслями прямо перед началом спектакля. Она не дала мне отстраниться, когда я намеревался это сделать, схватив за затылок и притянув меня для более глубокого поцелуя. Я зарычал и едва сдержался, чтобы не зарыться руками ей в волосы и не испортить работу гримеров за последний час.

– Спасибо, – сказала Лия, когда мы отошли. – Мне это было нужно. Как мой макияж?

– Отлично.

– Хорошо. Пришло время блистать, – она улыбнулась. – Именно это всегда говорил папа каждый раз, когда я выступала. Независимо от того, насколько это было важно, репетировала ли я прямо перед ним, после ужина ночью или если же собиралась возглавить школьную постановку. Пришло время блистать.

– Ты сияешь ярче всех, кого я когда-либо знал. Теперь иди, срази их наповал, – с последним сжатием руки я оставил ее, чтобы найти свое место.

Театр никогда меня не интересовал. По факту, сегодня я здесь впервые. Я думал, что он будет больше похож на кинотеатр, но его внутреннее устройство придавало особый смысл балконам наверху.

Лия усадила меня на балкон, сбоку. Это было хорошее место. У меня был великолепный вид на сцену, и это не было слишком высоко.

Вскоре после этого зал начал заполняться. Театр был не слишком большим – более подходящее слово «тесным». Для нескольких сотен человек было достаточно мест.

К десятиминутному занавесу пришедшие заняли только четверть зала. Как раз перед самым началом выступления, в двери ворвался поток опоздавших. Некоторые из них были одеты неуместно для театра, выглядя, словно случайно забрели сюда с улицы.

Может, так оно и было. Это было похоже на не приносящий прибыли авиарейс, с полупустым салоном. Продажа билетов за полцены непосредственно перед началом показа была лучше, чем продавать их за бесценок.

Свет погас, и я перестал беспокоиться о зрителях, поэтому смог расслабиться и насладиться игрой. По крайней мере, я мог бы заниматься своим любимым делом – смотреть, как Лия делает то, что ей нравится. У нее был характер страстной женщины, и Лия соответствовала роли «Т». Она была задействована почти в каждой сцене, поэтому все ее перерывы между сценами были минимальными.

Количество костюмов, которые она сменила за короткое время, поражало.

И все участники актерского состава, стоящие за кулисами, вероятно, получали удовольствие.

Я чуть было не сорвался с места, чтобы вызваться помочь ей с переодеванием, но остался наблюдать и отгонять мысли о том, каково это – быть предметом вожделения возбужденной толпы студентов. Когда начался первый акт, стало ясно одно: Лия не переоценила свои опасения в отношении таланта партнеров. Я знал сценарий почти так же, как и Лия, репетируя с ней противоположную роль в каждой сцене. Я не мог увязать слова ее персонажа со словами персонажа партнера по сцене.

Слова не всегда совпадали.

Обычно это были мелочи, оборот фраз, который не имел большого значения, поэтому остальная часть аудитории не могла что-то заметить. Временами это было что-то более важное.

Вы шутите, что ли? Мой разум бушевал, поскольку человек, играющий герцога, не указал на отсутствие конюха. В тот момент это было несущественное событие, но эта так называемая мелочь была единственным доказательством, которое приведет наблюдателя-зрителя к правильному, логическому завершению акта. Без этого кульминация финальной сцены будет как бы случайной и «из ниоткуда».

– Мой лорд, – сказала Лия на сцене. – Разве вам не кажется, что один из наших людей отсутствует?

Она поняла. Конечно. И она знала так же хорошо, как я и, насколько это было важно.

Актер был застигнут врасплох внезапным отходом от сценария, который он не полностью помнил.

– Хм, это так? – Она указала на дыру в линейке второстепенных персонажей. – Наш конюх пропал!

Герцог отступил от нее на шаг и положил руки на бедра.

– Да, конечно! Господа, узнайте, куда пропал конюх. Мы должны держаться вместе. Я боюсь, что случится что-то страшное!

Это было очень близко, и мое восхищение Лией удвоилось.

У этой девушки отлично развита смекалка.

Однако она еще не осознала всю катастрофичность ситуации. С течением времени количество ошибок только увеличивалось, причем некоторые из них были настолько вопиющими, что небольшая аудитория не могла не заметить.

Первый акт приблизился к шаткому концу, и аплодисменты приветствовали закрытие занавеса.

Будем надеяться, что все изменится к лучшему. 

Давай же, Лиам.

Я гнула свою линию, поскольку мальчик – всего на год моложе, но такой незрелый, которого я никак не могла воспринять как мужчину, как ни старался, никак не мог вспомнить ни строчки. Он уставился на меня, с выражением ужаса, когда понял, что не вспомнит слова.

Черт возьми.

– Разве ты не любишь меня, Дрейк? Разве тебе недостаточно? Я думала, ты позаботишься о моем муже, чтобы мы могли быть вместе навсегда! Разве это было сложно, поцеловать меня во дворе? Ты не лучше обыкновенного негодяя! – я импровизировала, бросив ему в лицо носовой платок.

– Ах, Энни, ты единственная, кого я хочу. Знай, я сделаю все для тебя!

Почти близко.

Я прошлась по сцене, вызывая у аудитории ложную истерику, мысленно ругая Дрейка за то, что он наплевал на мои советы. Он был пятым человеком, к которому я так привыкла в этой постановке, а также он, как и остальные, не знали ничего друг о друге.

По крайней мере, пока.

Но это еще не все. Кульминация оказалась испытанием. Шедевр, как написанный сценарий, заслуживает того, чтобы его превратили в зрелище, замечательную ночь повествования и актерского мастерства.

Это был какой-то фарс.

Я подвела Джона. Я обещала ему, что эту ночь запомнят надолго, а о нашей работе будут пестрить газетные заголовки. Что он получит признание, которого он заслужил за такой блестящий и продуманный сценарий.

Я попыталась проигнорировать пару в самом центре, перед оркестровой ямой, которая поднявшись, направилась к выходу прямо во время следующей сцены Лиама. К середине первого акта аудитория изрядно поредела, и теперь, когда спектакль близился к завершению, оставалась лишь незначительная часть зрителей. Частично проблема была в затянутости самой пьесы, но это уже не имело значения. Нет, реальная проблема заключалась в том, что актерский состав был недостаточно вовлечен. Я попыталась наверстать упущенное, но, несмотря на то, что я была в каждой сцене, я могла сделать только то, что могла.

Сцена закончилась, и я ушла сменить костюм для финального акта.

– Хорошо, хорошо, – сказал Джозеф, потягивая содержимое маленькой фляжки, выходя перед началом новой сцены.

Джон был прав с самого начала.

– Хорошая работа, все.

Беспокойство затронуло всех. Это было очевидно по выражения лиц актеров, стоящих в ожидании финальной сцены.

– Разве вы не должны лучше это делать? – спросил я его. – Ну, знаете, режиссура или еще что-то в этом духе? – Он отбросил фляжку назад и сделал глоток другого алкогольного напитка или чего-то, что там было. Когда он рыгнул, я чуть не задохнулась от запаха.

– Эй, принцесса, ты можешь думать, что у тебя все в порядке, но я опытный режиссер. Не думай, что ты знаешь об этом больше, чем я. Просто потому, что ты звезда, еще не значит, что у меня нет опыта в подобном дерьме. Я не виноват, что финальная сцена не сможет спасти их жизни. Кроме того, с именем, связанным с крушением этого поезда, ты никогда не сможешь сделать еще один глоток славы.