В 1945 г. Эрил Каммингс и его коллеги не могли даже мечтать ни об одном из поразительных сообщений, образующих жизненно важный фон для настояшей книги. В то время их непосредственно интересовала удивительная журнальная статья.

Никто из них не мог даже вообразить, в какой долгий путь они отправляются в поисках фактов. Поразительно, сколько родственных душ присоединилось к ним по пути. Не менее удивительно было и то, как стремительно стали накапливаться ключевые данные, едва начался поиск. За одним битом информации следовал другой, и в течение нескольких месяцев их поиск стал профессиональным занятием.

На этом пути появлялись и исчезали друзья и коллеги. Одни сохранили верность цели. Другим, к сожалению, не хватило жизни, чтобы увидеть накапливавшиеся свидетельства, которые предсказывают успешное завершение поиска ковчега. Но все вносили свой щедрый вклад — каждый в своей области, вплетая в ковер исходных данных тепло своей личной заинтересованности в поиске.

Достаточно упомянуть старейшину американских археологов, лектора и писателя, приверженца науки о Библии Дж. О. Киннамана, настаивавшего на исследовании до того мало изученного района горы Арарат; моделиста-конструктора кораблей Военно-морской академии Фреда Эйври, всем сердцем жаждавшего увидеть и построить копию первого судна, бороздившего моря и океаны; блестящего голливудского художника, создавшего замечательный мультфильм о потопе. А также геологов, руководителей колледжей и даже одного известного проповедника по радио, у которого глаза загорались при одной мысли о том, что ему однажды повезет и он объявит миру об обнаружении Ноева ковчега!

Среди всех этих энтузиастов был и Карвет Уэллс — знаменитый путешественник и популярный радиокомментатор из Лос-Анджелеса. Его перу принадлежит книга «Капут» — история его поездки по России в 1932 г. в надежде добраться доторы Арарат, где он надеялся найти старое судно Ноя и насладиться его видом.

Именно этот остроумный джентльмен предложил совершить совместную поездку Джорджу Мардекяну — известному армянскому гуманисту и филантропу, владельцу сети ресторанов «Омар Хайям», который помог многим своим соплеменникам перебраться на свою новую родину и начать новую жизнь. Мардекяны, по мнению Уэллса, должны были заинтересоваться этим проектом.

Уэллс не ошибся. От Лос-Анджелеса недалеко до Сан-Франциско, где мистер и миссис Мардекяны оказали сердечный прием путешественникам. Как только они вошли в фойе красивого особняка Мардекянов в Бей-сити, их привела в восторг прекрасная картина «Араратские горы», созданная известным армянским художником Сардисом Качадоряном, который также присутствовал в их доме в тот вечер.

Мардекяны одобрили проект и назвали имена нескольких известных американцев армянского происхождения, хранивших живую духовную связь с далекой землей Арарата, родиной их предков.

В Лос-Анджелесе преподобный К. Бедросян, пастырь Армянской конгрегационалистской церкви, благословил их на поиск Ноева ковчега и дал рекомендательное письмо к своим соплеменникам по всему свету:

«Я глубоко заинтересован в экспедиции к Ноеву ковчегу, поскольку она открывает широкие возможности пролить свет в нынешнем интеллектуальном хаосе на достоверность истории потопа. Я молюсь за успех столь грандиозного предприятия… пусть Господь увенчает этот смелый проект и ожидания всех заинтересованных в нем лиц Своим благословением и победным завершением.

Я жил в тени прекрасной горы Арарат с его снежной вершиной, бросающей вызов столетиям. Мы относились к ней как к вечному памятнику христианской веры, во имя которой мой народ пожертвовал миллионами бесценных жизней».

(«Экспедицией к Ноеву ковчегу» преподобный Бед-росян назвал «Экспедицию по изучению священной истории», организованную в ноябре 1945 г. для проверки журнальной статьи, положившей в том же году начало этому исследованию. Эрил Каммингс был первым президентом этой организации.)

Теперь их путь лежал на восток, поскольку появились слухи, что там живет загадочный человек, утверждающий, что он нашел ковчег еще в конце XIX в. Нужно было проверить эти слухи, поскольку некоторые высокопоставленные чиновники отрицали само существование этого человека.

В Чикаго еще один мудрый человек — несториа-нец Садук де Мар Шинум (бакалавр гуманитарных наук, бакалавр богословия из Старой апостольской церкви Востока) также одобрил проект Уэллса и пожелал успеха экспедиции. Преподобный Map Шинум снабдил Уэллса важной информацией, необходимой для опознания того восточного первооткрывателя — еще одного несторианца архиепископа халдейского Вавилона и Малабара Нури. Поскольку мы опережаем события и поскольку принц Нури также заслуживает отдельной главы, мы вернемся к началу пути и рассмотрим историю, которая побудила Эрила Кам-мингса затратить долгие годы на исследование вопроса о Ноевом ковчеге.

В австралийском издании «Кайф Дайджест» была перепечатана из английского еженедельника «Ансерс» статья о том, что один русский летчик обнаружил ковчег. Оригинальный источник давно пропал. Он содержал рассказ самого русского летчика, утверждавшего, что он видел остатки большого корабля на склонах горы Арарат во время очередного полета. Для читателей, незнакомых с этой историей, мы воспроизводим ее в том виде, как она была опубликована в статье некого Владимира Росковитского «Найден Ноев ковчег» в специальном издании журнала «Нью Идн».

«Это случилось буквально накануне Русской революции. Летчики находились на одиноком передовом аэродроме примерно в двадцати пяти милях к северо-западу от горы Арарат. День выдался сухой и страшно жаркий, как часто бывает в августе в этой полупустынной местности. Даже ящерицы прятались в тени склонов или веток, лежали с открытыми ртами и выбрасывали языки так, как если бы каждый затрудненный вдох мог оказаться последним. Лишь изредка дуновение воздуха шелестело листьями опаленных жарой растений и поднимало удушающее облачко пыли.

Высоко на склоне горы мы видели грозовую тучу, а еще выше — белую шапку Арарата, круглый год покрытую снегом. Как мы жаждали заполучить хоть немного этого снега!

И тут случилось чудо. Капитан сообщил, что на самолет № 7установили компрессор наддува и он готов к пробным полетам на большой высоте, и приказал мне и моему товарищу вылетать. Наконец-то мы могли сбежать от жары!

Не теряя времени, мы пристегнули парашюты и кислородные баллоны и проделали все, что необходимо перед «вознесением». И вот мы уже в открытой кабине, ремни безопасности пристегнуты, механик крутит пропеллер и кричит «Контакт!», и мы уже в воздухе — это занимает меньше времени, чем рассказ. Разогревать двигатель незачем, когда солнце уже раскалило его почти докрасна. Мы сделали над аэродромом несколько кругов, пока не набрали высоту в 14 тысяч футов, и устроили себе несколько минут передышки, чтобы привыкнуть к высоте. Я посмотрел направо, на прекрасную, покрытую снегом вершину, находившуюся лишь чуть выше нас, и — сам не знаю, почему — направил самолет прямо к ней. Мой товарищ обернулся и с удивлением посмотрел на меня, но было слишком шумно; чтобы задавать вопросы. В конце концов, двадцать пять миль ничего не значат при скорости ста миль в час. Глядя вниз на огромные зубчатые каменные стены, окружавшие нижнюю часть горы, я припомнил рассказ о том, что на нее никто не взбирался с 700 г. до Р.Х., когда несколько паломников якобы поднялись на нее, чтобы соскрести немного вара с обломков древнего судна, сделать из него амулеты и носить их на шее, дабы спасти свой урожай от чрезмерного количества дождей. Потом, согласно легенде, они поспешно покинули гору после того, как в непосредственной близости от них ударила молния, и никогда больше не возвращались. Глупые предки, кто вообще ищет обломки судов на горных вершинах!

Пара кругов вокруг снежного купола, затем долгий стремительный планирующий спуск вдоль южного сюю-на, и вдруг мы оказались над похожим на идеальную жемчужину озером изумрудного цвета, но все еще замерзшим на теневом склоне. Неожиданно мой товарищ резко повернулся и взволнованно показал на край озера. Я взглянул вниз и едва не потерял сознание! Подводная лодка! Нет, не она, ибо там были короткие мачты, но верх судна был закруглен, и на нем виднелись лишь узкие мостики футов пяти в ширину. Странное судно, построенное так, словно конструктор ожидал, что через него будут постоянно перекатываться волны, и соорудил его так, чтобы он покачивался в море как бревно, а приземистые мачты должны были нести достаточно парусов, чтобы судно держалось носом к волне.