– Мне оказали честь, прислав приглашение на большой банкет, который будет дан в Стрэнд-хаузе завтра вечером. Сама королева ожидается там.

– Нет, если я сумею отговорить ее. Едва ли сейчас подходящий момент для ее величества, чтобы обедать в доме известных бунтарей. Учитывая весь этот круговорот заговоров. – Уолсингем положил руку на плечо Мартина. – Помогите мне раскрыть этот заговор против моей королевы, и я позабочусь о вашей награде. Герб и респектабельное положение можно купить. У вас нет никакой необходимости кликать на себя опасность, добиваясь женщины, чья семья может оказаться замешанной в измене. Хорошенько послужите мне, и вы сможете подняться к большим высотам. Но помните, можно и упасть, и так же глубоко. Доброй ночи, сэр.

На сей раз Мартину не составило труда расслышать угрозу.

Как только Вулф вышел, в комнату вошел Фелиппес. Клерк кивнул в сторону двери:

– Вы полностью доверяете этому французу, сэр?

– Настолько, насколько я доверяю каждому из вас, – ответил Уолсингем. – Я нахожу, что существует крайне немного людей, за которыми не стоит наблюдать. Как идет перевод?

– Достаточно успешно. Или, по крайней мере, по большей части. – Фелиппес поскреб бороду. – Я уже был уверен, что удалось взломать шифр, но часть этого сообщения выглядит несколько странно. Я не уверен, правильно ли я расшифровал текст.

– Я уверен, что правильно. Вы – лучший шифровальщик, которого я когда-либо использовал. От кого письмо?

– От посредника шотландской королевы в Париже, Томаса Моргана.

Морган пытался защитить Марию, в течение многих лет, добиваясь ее освобождения, и призывал к французскому вторжению ради ее освобождения, призывал возвести ее на английский престол. Наконец, французского короля убедили арестовать этого человека, чтобы сохранить хорошие отношения с Англией. Но Генри III отказался передать Моргана английскому правительству.

Моргана поместили в Бастилию, что конечно же не остановило этого человека, и он продолжал работать на королеву-пленницу.

– Что же смущает вас в письме Моргана? – уточнил Уолсингем.

– Он рекомендует Марии Бабингтона как человека, которому можно доверять.

– Все к лучшему.

– Но весь остальной текст настолько странен. Морган пишет, что на сей раз необходимо попробовать все средства для освобождения королевы. Включая колдовство.

– Что? – Уолсингем выхватил бумагу и стал просматривать перевод Фелиппеса.

«И хотя ваше величество – женщина глубоко благочестивая, я должен умолять вас признать, что даже силы тьмы нужно использовать ради святой цели. До меня дошли слухи о могущественной волшебнице, проживающей в Англии, чьи способности можно было бы направить на ваше избавление…»

– Похоже, мистер Морган слишком долго просидел в тюрьме, – презрительно сморщился Уолсингем. – У него мозги размягчились.

– Вы не питаете никакой веры в колдовство?

– Если бы я верил в магию и суеверия, я был бы папистом. Но те, кто отстаивает подобные опасные верования, могут принести большую беду. Мы не можем игнорировать любые угрозы, неважно, правдоподобны они или нет.

– Тогда как прикажете мне поступить, сэр?

Уолсингем потер виски, некоторое время молча размышляя.

– Запечатай письмо и проследи, чтобы оно попало в руки шотландской королевы вместе с корреспонденцией от французского посла, – некоторое время спустя приказал он. – Я напишу инструкции нашим собственным агентам в Париже, и посмотрим, сумеют ли они узнать больше об этой ведьме. Как там ее называют? – Сэр Фрэнсис еще раз взглянул на расшифрованное послание. – Об этой «Серебряной розе».

Кэт свернулась клубком на пороге спальни Мег. Утренние лучи ласкали ее лицо, вызывая приятные сны о прошедших днях. Она спала, подложив руку под голову вместо подушки, и ей снилось, что она слышит мычание коров, выгнанных на летнее пастбище, и мягкие шаги бабушки, которая приготовила для Кэт великолепный завтрак из пахты и черного хлеба. Но вовсе не певучий голос бабушки разбудил ее, а оглушительный вопль, походивший на стенания банши, древних ирландских духов, предвещающих смерть.

– Папистская ведьма! Ирландская чертовка!

Глаза Кэт широко распахнулись. Инстинкт воительницы заставил ее вовремя увернуться от удара тяжелой трости, который едва не обрушился на ее череп. Вскочив на ноги, Кэт оказалась в окружении. Ее теснили Агата Баттеридор с тростью и тощая горничная, вооруженная метлой.

Чтобы оградить себя от их ударов, Кэт вскинула руки.

– Какого черта! Ты совсем обезумела, старая карга? Прекрати… Ой! – Кэт вскрикнула, когда трость угодила ей в локоть. Она увернулась от Агаты, поймала ручку метлы и вырвала оружие из рук горничной.

Захватив метлу обеими руками, Кэт воспользовалась палкой, блокируя исступленные замахи Агаты. Испуганная горничная отступила и спряталась за черные юбки старухи, но продолжала издавать визгливые звуки во всю мощь своих легких.

– Убирайтесь! – проскрежетала Кэт между ударами. – И прекратите этот кошачий концерт, иначе вы разбудите девочку.

– Молюсь, чтобы моя крошка вообще смогла проснуться. Что ты сотворила с ней, злодейка? – Агата, задыхаясь, отступила на несколько шагов в коридор, ее увядшая грудь вздымалась и опускалась.

– Ничего, ты, старая глупая…

– Мод! Бегом вниз и сейчас же приведи хозяина, – приказала Агата перепуганной горничной, но эта команда оказалась лишней.

По лестнице, обнажив шпагу, уже с грохотом мчался Мартин Ле Луп. Широко открытые со сна, полные тревоги глаза, босые ноги, без брюк, в одной только белой сорочке, едва доходившей до середины бедра, взъерошенные темные волосы вокруг небритых щек – так обычно изображают человека, чей сон неожиданно и резко прервали.

– Что случилось? Что с Мег? Кто-то… – выкрикивал он, перескакивая через две ступеньки.

Он прервался, резко остановившись на верхней площадке лестницы. Он моргал, медленно осознавая увиденную сцену, оглядывая сначала Кэт, напялившую на себя его одежду, затем, переметнув взгляд на старуху и хнычущую горничную, цепляющуюся за ее юбки.

– Гром и молния! Что тут творится?

– Ох, хозяин, я же вас предупреждала! – заверещала Агата. – Эта ирландская ведьма пряталась здесь…

– Не делала я ничего подобного, ты, глупая курица, – перебила ее Кэт.

– …пряталась здесь и готовилась выкрасть серебро и перебить всех нас.

– Да я спала тут, проклятая тупица…

– …и страшно подумать, она уже, видно, сожрала маленькую хозяйку, – тут глаза старухи наполнились слезами, – она… ведь она…

– Ради всего святого! Женщина, да у тебя даже не куриные, у тебя блошиные мозги.

– Тихо! – взревел Мартин, окидывая женщин таким свирепым взглядом, что даже Кэт поспешила умолкнуть. Он запустил руку в свою непослушную гриву и, встав между Кэт и мисс Баттеридор, шпагой опустил трость старухи. – А теперь кто-нибудь, пожалуйста, объясните… только по очереди, а не одновременно, – добавил он, поскольку и Кэт и Агата уже набрали воздуха. – Сначала вы, мисс Баттеридор.

– Что ж, хозяин, бедняжка Мод занималась своей утренней уборкой, когда увидела, что противная папистка растянулась на пороге спальни мисс Мег. Представляете, как испугалась бедная девушка, и она немедленно побежала за мной. Только Мод не смогла сразу же найти меня. Я была в саду…

– Я понял, спасибо, – перебил ее Мартин. – Я уверен, у мисс О'Хэнлон есть какое-нибудь разумное объяснение. – Несмотря на свои растрепанные чувства, он оказался способен выгнуть бровь в присущей ему холодной презрительной манере.

– Я уже сказала вам, – прорычала Кэт. – Я спала.

– Какие-то проблемы с кроватью, которую я предоставил вам?

– Никаких, кроме того, что она слишком далеко от Мег. Я делала то, ради чего меня сюда послала Арианн. Караулила вашу дочь. И вовсе никакая я не папистка.

– Видите ли, мисс Баттеридор, – начал было Мартин, но Кэт выглянула из-за него и злорадно договорила: