Не много и мужем узнала,-

Так мало мы жили под кровлей одной,

Так редко друг друга видали!

По дальним селеньям, на зимний постой,

Бригаду его разбросали,

Ее объезжал беспрестанно Сергей.

А я между тем расхворалась;

В Одессе потом, по совету врачей,

Я целое лето купалась;

Зимой он приехал за мною туда,

С неделю я с ним отдохнула

При главной квартире… и снова беда!

Однажды я крепко уснула.

Вдруг слышу я голос Сергея (в ночи,

Почти на рассвете то было):

"Вставай! Поскорее найди мне ключи!

Камин затопи!" Я вскочила…

Взглянула: встревожен и бледен он был.

Камин затопила я живо.

Из ящиков муж мой бумаги сносил

К камину – и жег торопливо.

Иные прочитывал бегло, спеша,

Иные бросал не читая.

И я помогала Сергею, дрожа

И глубже в огонь их толкая…

Потом он сказал: "Мы поедем сейчас",

Волос моих нежно касаясь.

Всё скоро уложено было у нас,

И утром, ни с кем не прощаясь,

Мы тронулись в путь. Мы скакали три дня,

Сергей был угрюм, торопился,

Довез до отцовской усадьбы меня

И тотчас со мною простился.

"Уехал!.. Что значила бледность его

И всё, что в ту ночь совершилось?

Зачем не сказал он жене ничего?

Недоброе что-то случилось!"

Я долго не знала покоя и сна,

Сомнения душу терзали:

"Уехал, уехал! опять я одна!.."

Родные меня утешали,

Отец торопливость его объяснял

Каким-нибудь делом случайным:

"Куда-нибудь сам император послал

Его с поручением тайным,

Не плачь! Ты походы делила со мной,

Превратности жизни военной

Ты знаешь; он скоро вернется домой!

Под сердцем залог драгоценный

Ты носишь: теперь ты беречься должна!

Всё кончится ладно, родная;

Жена муженька проводила одна,

А встретит, ребенка качая!.."

Увы! предсказанье его не сбылось!

Увидеться с бедной женою

И с первенцем сыном отцу довелось

Не здесь – не под кровлей родною!

Как дорого стоил мне первенец мой!

Два месяца я прохворала.

Измучена телом, убита душой,

Я первую няню узнала.

Спросила о муже.- "Еще не бывал!"

– "Писал ли?" – "И писем нет даже".

– "А где мой отец?" – "В Петербург ускакал".

– "А брат мой?" – "Уехал туда же".

"Мой муж не приехал, нет даже письма,

И брат и отец ускакали,-

Сказала я матушке: – Еду сама!

Довольно, довольно мы ждали!"

И как ни старалась упрашивать дочь

Старушка, я твердо решилась;

Припомнила я ту последнюю ночь

И всё, что тогда совершилось,

И ясно сознала, что с мужем моим

Недоброе что-то творится…

Стояла весна, по разливам речным

Пришлось черепахой тащиться.

Доехала я чуть живая опять.

"Где муж мой" – отца я спросила.

"В Молдавию муж твой ушел воевать".

– "Не пишет он?.." Глянул уныло

И вышел отец… Недоволен был брат,

Прислуга молчала, вздыхая.

Заметила я, что со мною хитрят,

Заботливо что-то скрывая;

Ссылаясь на то, что мне нужен покой,

Ко мне никого не пускали,

Меня окружили какой-то стеной,

Мне даже газет не давали!

Я вспомнила: много у мужа родных,

Пишу – отвечать умоляю.

Проходят недели, – ни слова от них!

Я плачу, я силы теряю…

Нет чувства мучительней тайной грозы.

Я клятвой отца уверяла,

Что я не пролью ни единой слезы,-

И он, и кругом всё молчало!

Любя, меня мучил мой бедный отец;

Жалея, удвоивал горе…

Узнала, узнала я всё наконец!..

Прочла я в самом приговоре,

Что был заговорщиком бедный Сергей:

Стояли они настороже,

Готовя войска к низверженью властей.

В вину ему ставилось тоже,

Что он… Закружилась моя голова…

Я верить глазам не хотела…

"Ужели?.." В уме не вязались слова:

Сергей – и бесчестное дело!

Я помню, сто раз я прочла приговор,

Вникая в слова роковые.

К отцу побежала, – с отцом разговор

Меня успокоил, родные!

С души словно камень тяжелый упал.

В одном я Сергея винила:

Зачем он жене ничего не сказал?

Подумав, и то я простила:

"Как мог он болтать? Я была молода,

Когда ж он со мной расставался,

Я сына под сердцем носила тогда:

За мать и дитя он боялся!-

Так думала я. – Пусть беда велика,

Не всё потеряла я в мире.

Сибирь так ужасна, Сибирь далека,

Но люди живут и в Сибири!.."

Всю ночь я горела, мечтая о том,

Как буду лелеять Сергея.

Под утро глубоким, крепительным сном

Уснула, – и встала бодрее.

Поправилось скоро здоровье мое,

Приятельниц я повидала,

Нашла я сестру, – расспросила ее

И горького много узнала!

Несчастные люди!.. "Всё время Сергей

(Сказала сестра) содержался

В тюрьме; не видал ни родных, ни друзей…

Вчера только с ним повидался

Отец. Повидаться с ним можешь и ты:

Когда приговор прочитали,

Одели их в рубище, сняли кресты,

Но право свиданья им дали!.."

Подробностей ряд пропустила я тут…

Оставив следы роковые,

Доныне о мщеньи они вопиют…

Не знайте их лучше, родные.

Я в крепость поехала к мужу с сестрой,

Пришли мы сперва к "генералу",

Потом нас привел генерал пожилой

В обширную, мрачную залу.

"Дождитесь, княгиня! мы будем сейчас!"

Раскланявшись вежливо с нами,

Он вышел. С дверей не спускала я глаз.

Минуты казались часами.

Шаги постепенно смолкали вдали,

За ними я мыслью летела.

Мне чудилось: связку ключей принесли,

И ржавая дверь заскрипела.

В угрюмой каморке с железным окном

Измученный узник томился.

"Жена к вам приехала!.." Бледным лицом,

Он весь задрожал, оживился:

"Жена!.." Коридором он быстро бежал,

Довериться слуху не смея…

"Вот он!" – громогласно сказал генерал,

И я увидала Сергея…

Недаром над ним пронеслася гроза:

Морщины на лбу появились,

Лицо было мертвенно бледно, глаза

Не так уже ярко светились,

Но больше в них было, чем в прежние дни,

Той тихой, знакомой печали;

С минуту пытливо смотрели они

И радостно вдруг заблистали,

Казалось он в душу мою заглянул…

Я горько, припав к его груди,

Рыдала… Он обнял меня и шепнул:

"Здесь есть посторонние люди".

Потом он сказал, что полезно ему

Узнать добродетель смиренья,

Что, впрочем, легко переносит тюрьму,

И несколько слов одобренья

Прибавил… По комнате важно шагал

Свидетель – нам было неловко…

Сергей на одежду свою показал:

"Поздравь меня, Маша, с обновкой,-

И тихо прибавил:- Пойми и прости",-

Глаза засверкали слезою,

Но тут соглядатай успел подойти,

Он низко поник головою.

Я громко сказала: "Да, я не ждала

Найти тебя в этой одежде".

И тихо шепнула: "Я всё поняла.

Люблю тебя больше, чем прежде.."

– "Что делать? И в каторге буду я жить

(Покуда мне жизнь не наскучит)".

– "Ты жив, ты здоров, так о чем же тужить?

(Ведь каторга нас не разлучит?)"

"Так вот ты какая!"- Сергей говорил,

Лицо его весело было…

Он вынул платок, на окно положил,

И рядом я свой положила,

Потом, расставаясь, Сергеев платок