– Чаво эт ты там высматриваешь? – спросила она трясущимся голосом – Чаво интересного?
– Да смотрю бабуль – заговорил Макс – Проедем мы через эту лужу или нет?
– Да проедете, проедете – торопливо и довольно принялась уверять бабуля, обрадованная подвернувшимся разговором – Туточки все у нас проезжают.
Вот тогда-то она, обведя автомобиль взглядом знатока, и выдала свою фразочку.
– У вас же вездеход. Проедете, проедете. Езжайте, у нас тут все проезжают.
Макс поблагодарил бабулю за дельный совет, и доверяя её, судя по её виду, многовековому жизненному опыту, повёл свой вездеход прямо в коричневую, невнятную субстанцию. Вездеход уселся в этой субстанции по самое днище.
В зеркале заднего вида торопливо удалялась бабка, осознав, что она дала маху. Макс, матерясь выбрался из машины, после чего попытался выбраться из субстанции. Китайские джинсы до колен превратились в сплошную грязь, а Пашка сидел в «вездеходе», как обычно догоняясь из горла, и предчувствуя, что в течении последующего часа придётся сильно попотеть.
Но последующий час со всем его потением ничего не дал. Машина садилась только глубже, лицо Пашки было забрызгано грязью и выражало крайнюю степень недовольства.
– Всё, нафик! – кричал он, отлепляя от себя куски грязи – Не буду я больше толкать. Во-первых, я устал, во-вторых, я уже весь в грязюке, а в-третьих, она только глубже садится.
– Так чё мы тут теперь, ночевать что ли будем? – желваки Макса бешено двигались туда-сюда – Интересно, где сейчас эта бабуля? – думал он, нехорошо улыбаясь.
Проходящий мимо местный и хмельной мужик, посоветовал пойти к трактористу.
– И чё вы сюда попёрлись? – спрашивал он, недоумённо пожимая плечами – Здесь же стадо туда-сюда каждый день гоняют, то на выгон, то с выгона. Они ж тут намесили, у-у, дай боже. Василич на своём ЧТЗ и то бывает буксует.
Пашка сходил к Василичу, но тот оказался невменяем после посиделок со своим соседом. Жена Василича минут пять материла мужа, затем посочувствовала объяснениям Пашки, и бесплатно дала двухлитровую банку парного молока. Когда Пашка вернулся назад с ополовиненной банкой и молоком на губах, машина уже стояла на сухом и вполне твёрдом месте, а Макс ковырялся в карманах, выгребая из них последнюю мелочь.
– Всё мужики – говорил он троим заляпанным грязью помощникам – Больше нету, честное слово.
Но видимо того, что было дадено, хватало, и мужики довольно балагуря меж собой, без особых претензий исчезли из поля зрения.
Бензин закончился за три с половиной километра от города. Отсутствие денег пополнить его запасы на встречающихся заправках не позволило, и всю ночь Макс и Пашка толкали свой «вездеход» вручную, вспоминая бабулю и небескорыстную помощь сельчан.
Позади остался последний дом Курганинского, и снова за окнами поплыли холмы и луга. Пашку однообразные виды и монотонный гул двигателя всё-таки сподвигли на крепкий сон, и он оперевшись головой на стекло дверцы, уснул. Макс, плюнув на попытки поддерживать разговором бодрствующее состояние друга, молча смотрел на дорогу. Через пару километров асфальт кончился, и как и предполагал Макс, началась гравийка. Машину затрясло, и Пашкина голова пару раз прилично ударялась о стекло, но Пашка только бормотал что-то невнятное, и из глубокого сна ни на секунду не вернулся. Ещё через километров пять Макс заметил лёгкий туман окруживший машину.
– Откуда? – спросил он себя – Может тут где большие озёра?
Справа холмы становились выше, и всё больше и гуще покрывались растительностью. Лиственницы, акации, и какие-то приземистые, развесистые кусты. Туман становился плотнее.
Макс, не сводя взгляда с дороги, принялся тормошить Пашку, толкая его кулаком в плечо. Тот долго во сне отмахивался руками, но Макс всё же добился своего. Пашка открыл глаза и бессмысленно уставился в лобовое стекло.
– Чего это такое белое? – задал он глупый вопрос и принялся растирать пальцами виски – Блин, башка от дедовского самогона трещит. Чтоб они тут все попроваливались эти сельские.
– Пить надо меньше – сказал Макс и сбросил скорость.
Плотность тумана возросла до той, когда по всем правилам необходимо было съехать на обочину и включить аварийку. Но Макс поразмыслив, решил что на такой дороге, в чёрти скольки километрах от нормального, человеческого движения, вряд ли есть какая-то опасность. Поэтому он продолжал двигаться со скоростью десять кэмэ в час, внимательно глядя вперёд. Дорогу было видно метра на три, не больше.
Пашка растёр виски, потом пару минут массировал кулаками заспанные глаза, и наконец пришёл в адекватное состояние.
– Это чё, туман? – спросил он, поворачивая голову то вправо, то влево – Нифига себе.
Макс шумно вдохнул носом.
– Зато свежесть какая – сказал он – Бодрячок!
Пашка поёжился.
– Прикрой окошко у себя – попросил он Макса.
– Да ладно. Это у тебя от отходняков дубняк.
– Да не. Реально холодно.
Макс прикрыл наполовину своё окошко, и достав сигарету, протянул Пашке.
– Подкури, плиз.
Пашка подкурил Максу, потом закурил сам.
– Слышь – протянул он на выдохе – Может, ну её нафик эту Рощу, назад вернёмся?
– Да тут по ходу осталось пару-тройку километров – Макс стряхнул пепел в приоткрытое окошко – Чё, зря бензин жгли что ли? Страшненько? – Макс ухмыльнулся.
– Ни чё не страшненько – обиженно буркнул Пашка – Просто с детства не люблю всякие там туманы. Не видно ж ни хрена, и от этого какой-то напряг по мелочи.
– Да ни чё, прорвёмся – весело проговорил Макс – Ты же помнишь, возле Курсавки тоже постоянно туманы?
– Ну и чё?
– Ну и то. Сколько они там тянутся, километра полтора?
– Ну, примерно.
– Так там низина и два огромных пруда ГРЭСовских. А здесь мы считай на возвышенности, и вряд ли тут рядом где-то ГРЭС стоит. По ходу прудик какой неподалёку…
Макс не успел закончить фразу, как туман стал быстро рассеиваться, с каждой секундой расширяя радиус видимости не меньше чем на метр.
– Ну вот. Чё я тебе говорил – Макс надавил на газ и победно посмотрел на Пашку. Тот усмехнулся, делая вид, что ему в принципе всё равно, но на его лице явственно проступило облегчение.
Вдалеке слева, стала очерчиваться гора высотой с полкилометра, покрытая густым лесом и кустарником. Макс посмотрел на неё с какими-то смешанными чувствами. Гора была и красива и пугающа одновременно, похожая на огромного, уставшего зверя, прилёгшего отдохнуть. Там, за тёмной густой растительностью, наверное, шла своя жизнь, птицы, мелкое зверьё, да и крупное тоже, сновали туда-сюда в поисках пищи, что-то выкапывали, срывали, убивали, и это шло словно параллельно жизни человеческой в больших городах, где вряд ли кто-то хоть раз в жизни задумывался, что там происходит за чертой их населённого пункта.
– Вон они по ходу твои Воровсколесские высоты – Макс кивнул в сторону всё чётче и чётче виднеющейся возвышенности.
– Наверное – согласился Пашка и полез в бардачок за бутылкой.
– Чё, опять будешь квасить? – недовольно спросил Макс.
– Да башка ж трещит – отмахнулся Пашка, и достав бутылку, жадно приложился к ней.
Но не успел он сделать и двух небольших глотков, как машину слегка подбросило, и горлышко больно ударило по зубам.
– Чёрт – ругнулся Пашка, пролив на майку солидную дозу пойла. Макс стал медленно притормаживать.
– Блин – испуганно сказал он, когда машина остановилась – Только бы опять ось не вылетела. Вдвоём мы её тут пару часов вправлять будем. А то и все три. Из тебя ж работник такой, что лучше и совсем не просить.
– Да не каркай ты – пробурчал Пашка, у которого при словах, корнем которых была «работа», просыпалась апатия ко всему белому свету и руки сами собой опускались.
Макс открыл дверцу и медленно вылез из машины. Пашка последовал его примеру, не забыв захватить с собою уже почти пустую бутылку водки.
Пару минут они осматривали «двойку» со всех сторон, нагибались, заглядывали под низ, приседали на корточки, пока Пашка не разглядел на резине капли крови.