— В итоге, Елена получила, что хотела. Достаточно могущественного ведьмака, чтобы осуществлять свои планы. И он ей действительно во многом помог. Теперь ей остается надеяться, что их с Алисой дети будут еще более могущественны, унаследовав силу обоих кланов. Однако, сам Ярослав по честолюбию во многом превзошел свою воспитательницу. Отсюда и его договор с вампирским кланом, которым руководит вампирша Кристина, она же Кристина дель Сторца, итальянка по происхождению. Сейчас это, конечно, уже незаметно.

— Кто это? — спросила я.

— Она и ее дети контролируют малозначимые районы Донецка. Там им достаточно людей, чтобы питаться, но уж точно мало возможностей, чтобы делать деньги. Поэтому, в основном, они промышляют торговлей наркотиками и прочим криминалом. Им это положение не слишком нравится, поэтому они многое отдали бы, чтоб занять место моего клана, либо же клана принцесс.

Сделав секундную паузу, он пояснил:

— Принцессы — это те рыженькие барышни, которых ты видела во время своего ночного вояжа в чужие районы. Достаточно сильные, но все же непредусмотрительные. Не воспринимают союза Кристину и ее союзников- ведем всерьез. А очень зря. На их владения метят в первую очередь.

— Познавательно, — съязвила я, глядя на огни многоэтажек вдали.

Он вздохнул. Наверное, просто для того, чтобы сделать свои эмоции более понятными для меня. Интересно, а Кирилл догадывался о том, что я сейчас чувствую? О том, насколько важна для меня была его поддержка и как мне было больно от того, что он вот так отстранился, и даже не пытался прикоснуться ко мне, чтобы хоть как-то успокоить.

— Знаешь, — заговорил он с иронией в голосе, — а ведь ты сейчас мыслишь как типичная ведьма. Небо может падать на землю, но она все равно будет думать о том, что ей с этого может перепасть.

Я не смогла сдержаться и обернулась. Да, он явно смеялся надо мной, хотя и без злобы; так, как смеются над любимым ребенком.

— Но я ведь — не ведьма. Моя сила так и не пробудилась до того, как я стала вампиром, — мой взгляд снова устремился на огни окон домов, отчаянно пытавшихся рассеять ночную темень.

Сказать, что Кирилл двигался бесшумно, значило ничего не сказать. На самом деле, вампиры не слышат друг друга, а чувствуют некие вибрации своих сородичей, потревоживших окружающую тьму. Именно так я определяла, что Соэрен или Марк находятся неподалеку, со временем научившись легко различать их. Но присутствие Кирилла определить было невозможно. Ощутив прикосновение его руки к своему плечу, я вдруг подумала о том, какой же силой он все-таки обладал.

Я повернула голову. Его лицо было всего в паре сантиметров от моего. Кроме того, он вдруг словно позволил мне чувствовать исходящую от него энергию, полную тьмы и мощи, настолько необъятных, что даже мысль о них казалась невероятной. Инстинктивно, я отшатнулась. Кажется, впервые с того вечера, как он подкараулил меня у моего дома, чтобы начать мое обращение в вампира, мне было страшно находиться с ним рядом.

Но он не сделал ничего, чтобы мой страх усилился. Напротив, его рука обвилась вокруг моей талии так, как мне и хотелось. А в глазах его вдруг вспыхнул огонек, который никогда не появлялся там раньше. Я едва успела осознать, что на самом деле он никогда не считал меня ребенком, несмотря на все то, что говорил.

— Итак, я продолжу, пожалуй, — сказал он как-то проникновенно. — Ты способна все услышать или близость ко мне на тебя слишком отвлекающе действует?

— Нет! — это слово само собой слетело с моих губ.

Он снова усмехнулся, слегка насмешливо. Но его рука придвинула меня к его телу еще ближе.

— Ты умеешь материализовать тьму, — сказал он вдруг. — Можешь сделать ее плотной? Достаточно плотной, чтобы ударить вот по той колонне?

Я удивленно уставилась на него. Да, Кирилл с самого начала учил меня сжимать тьму до состояния материи, чтобы делать из нее покров для своих ночных путешествий. Позже он сам настоял, чтобы я использовала тьму как сидение, позволявшее мне словно парить в воздухе. Но ударить?

— Тьма — основное оружие вампира, — напомнил мне он, хотя понимал, что я уже была неспособна когда-либо забыть его слова, когда услышала их впервые. — Но неонаты используют ее только как защиту. И не раньше, чем через несколько десятилетий после своего обращения, как наступательное оружие. Однако я хочу, чтобы ты сейчас собрала тьму воедино и ударила по той колонне. Давай!

— Но…

— Ты сможешь, — прервал он мягко мою попытку усомниться в собственных силах. — Я создал тебя вопреки всем законам, которые запрещают обращать ведем, да еще из такого сильного клана, как твой. Я не пил кровь людей, когда обращал тебя. Изначально людьми питалась Соэрен. Спустя время, необходимое на то, чтобы эта кровь преобразовалась в вампирскую, ее пил более сильный Марк. И только после этого — я. Никто и никогда не получал при обращении подобного. Ты должна была стать сильной уже только потому, что тебя создавал некто, проживший в теле вампира столько, сколько я, и получивший от времени такую силу. Но я не хотел ограничивать тебя даже этим. Из всех тех сил, которые было возможно собрать воедино, ты получила все и даже больше. А потому сейчас ты — единственная на земле, кто не пробыв и года вампиром способен на то, чего иным нужно ждать столетиями. А потому…

Его речь звучала так вдохновенно, что я не смогла не подчиниться. Бывают приказы, ради исполнения которых ты используешь даже те способности, о владении которыми сама не подозревала. И сейчас, когда Кирилл говорил со мной так, я не могла не сделать того, что он хотел. И неважно, возможно ли это в принципе, ведь я обязана!

Тьма стекалась к моим рукам из всех уголков, куда не попадал свет луны и отблески горящих вдали электрических огней. На ее месте оставалась какая-то несветлая не-пустота, сродни той, через которую вел меня Кирилл. Она пугала, она словно пульсировала и жила своей собственной разумной жизнью. Шагни в нее, и уже не вернешься. Однако сейчас это было неважно. Сейчас было важно собрать ту тьму, которую я только могла и сгустить ее настолько, чтобы сделать осязаемой. Пораженная, я наблюдала за тем, как передо мной вырастает темный, медленно вращающийся шар, постепенно уменьшающиеся в диаметре.

— Двигай его, — буквально промурлыкал мне на ухо Кирилл. — И одновременно ускоряй. Так, как ты сама делала бы это, только оставайся на месте. Иногда это бывает тяжело. Так и тянет самой броситься к пункту назначения, а не двигать туда…

Предметом это назвать было сложно. Но суть он объяснил. Сосредоточившись, я швырнула сгусток тьмы в указанную Кириллом ранее колонну.

Эффект был потрясающий. Темный шар на огромной скорости врезался в бетонный столб. Каменные осколки разлетелись на несколько метров вокруг, а железные конструкции, заключенные внутри, смялись под силой удара. Поскольку колонна стояла на самом углу недостроенного этажа и поддерживала бетонную плиту крыши, та, вследствие деформации конструкций, со странным звуком накренилась, опустившись на несколько сантиметров вниз. Я непроизвольно взвизгнула, испугавшись, что каменный свод сейчас обрушится и ринулась было в сторону со всей той скоростью, на которую только была способна.

Кирилл расхохотался и без каких-либо видимых усилий удержал меня на месте.

— Все в порядке, милая, — сказал он мне, сквозь смех, — не вырывайся так. Поверь, крыша пока останется там, где и была.

Я замерла в кольце его объятий, уверенная, что мне полагается тяжело дышать и начисто забыв, что мне незачем это делать. От этого моя растерянность только еще больше увеличилась.

— Только на людях таким не занимайся, — сказал Кирилл, прижавшись щекой к моему виску, — получится слишком демонстративно.

— А днем я тоже так смогу делать? — заговорило во мне любопытство.

— Не только сможешь. Ты уже можешь. Но только все равно не надо. И практиковаться в людных местах я бы тебе тоже не рекомендовал. Думаю, что в ближайшее время мы станем почаще выбираться в глушь, и уж там-то ты нашвыряешься тьмой столько, сколько захочешь.