В I в. н. э. при одном из страшнейших извержений Везувия, был разрушен землетрясением небольшой город древней Италии, близ нынешнего Неаполя, — Помпеи. Дата катастрофы нам хорошо известна: август 79 г.

Помпеи исчезли с лица земли: над развалинами уничтоженного города образовались за время долгих столетий новые пласты земли. Но в XVIII в. на месте пропавшего города предприняты были сперва случайные, а затем и правильные научно организованные раскопки, и, постепенно ширясь и технически совершенствуясь, раскопки эти вернули из-под земли на свет многое из того, что в момент гибели Помпей было в них, так сказать, законсервировано благодаря павшему на них плотному, непроницаемому для воздуха слою горячего пепла, вырвавшегося в момент извержения из кратера вулкана и со всех сторон окружившего собой и людей, и предметы. Взорам исследователей предстали остатки городских площадей, жилых помещений, домашней утвари. Прочтены были надписи, вырезанные, по обычаю древних, на камне, обнаружены частично пострадавшие фрески и статуи, а в иных случаях оказалось возможным даже восстановить внешние очертания некоторых из погибших и засыпанных пеплом людей и животных, тела которых обратились в прах, но оставили ясные следы своих форм.

Вместе с дальнейшим ростом раскопочно-разведывательных работ на месте древних Помпей все полнее приоткрывалась былая жизнь древнеиталийского муниципального города эллинистической эпохи, причем приоткрывалась она с такой стороны, которая почти всегда оказывается плотно от нас занавешенной ревнивым покровом времени, — со стороны будничной жизни античной городской общины. Вышли из-под обломков остатки то совсем мелких, то более крупных различного рода мастерских с их производственным инвентарем, орудиями и образцами самой продукции, обозначились развалины пекарен, булочных, красилен, магазинов, гладиаторских казарм, общественных и частных зданий, скромных квартир помпейского бедного люда и домов богачей с комнатами, специально отводившимися в них рабам. Ясно обнаружилась также картина обслуживания городом культурных нужд жителей, например система городского водопровода и уличных городских фонтанов, подававших населению Помпей воду. Словом, в бесконечном множестве интереснейших мелочей бытового уклада, с такой полнотой зафиксированных документально-вещественными памятниками, шаг за шагом, с несомненной научной точностью воссоздается во всей ее сложности общая картина социальной, политической и культурной жизни древнеиталийского города эпохи рабовладельческого строя.

Представить читателю основной характер этой жизни, протекавшей в широком разнообразии противоречивых общественных группировок с их острой классовой борьбой, и попытаться дать в какой-то мере на основании археологических данных общую картину повседневного быта Помпей — такова непосредственная задача, поставленная автором настоящей книги. По этим данным мы можем воссоздать типичные черты жизни не только населения древних Помпей, но и человеческого общества вообще в эпоху рабовладельческой общественно-экономической формации. Именно в этом и состоит огромное познавательное значение памятников материальной культуры, открытых в Помпеях, а следовательно, и главная ценность книги Марии Ефимовны Сергеенко, увлекательно повествующей об этом историческом городе. Глубокое знание материала и удивительное уменье писать даже и о самых сложных вещах одинаково просто, живо и ясно помогли М. Е. Сергеенко преодолеть трудности избранной ею темы.

Выпуском настоящей книги издательство Академии Наук отмечает двухсотлетие со времени (март 1748 г.) начала производства первых раскопок в Помпеях.

Академик И. Толстой

Везувий, погубивший в конце 79 г. несколько кампанских городов, уже давно считался потухшим вулканом. Известный географ Страбон, проехавший по Италии в начале нашей эры, рассказывает, что Везувий до самой вершины своей был покрыт прекрасными полями и только сама вершина, «плоская, пепельного цвета, с расщелинами в обожженных, словно изъеденных огнем скалах, позволяет заключать, что здесь раньше были огненные кратеры и все место пылало в огне». Вершина эта густо заросла диким виноградом; здесь себе нашли приют Спартак[1] и его товарищи, бежавшие из гладиаторской школы; будучи осаждены римским войском, они наплели из виноградных лоз лестниц и по ним спустились с отвесных скал, возле которых не стояло никаких караулов, потому что скалы считались неприступными. О пробуждении Везувия возвестило страшное землетрясение, происшедшее 5 февраля 63 г. Сенека[2] вкратце упоминает о бедствиях, причиненных этим землетрясением: в Геркулануме часть построек рухнула, остальные же расшатались; в Неаполе пострадало очень много частных домов; погибло овечье стадо в 600 голов; были люди, которые сошли с ума. Раскопки в Помпеях показывают, что город в 79 г. был охвачен оживленной строительной деятельностью; разрушения, причиненные землетрясением 63 г., были, по-видимому, очень велики: еще к 79 г., когда Помпеи были уничтожены, многие общественные здания стояли незаконченными; это, правда, объясняется еще и тем, что городским властям хотелось их отстраивать, руководствуясь требованиями современного вкуса — с большой роскошью и большими удобствами.

Об извержении Везувия, погубившем Помпеи и Геркуланум, имеется свидетельство очевидца: два письма Плиния Младшего,[3] адресованные знаменитому историку Тациту. Автору этих писем в 79 г. было 18 лет; вместе с матерью он находился в Мизене (около 25 км от Везувия и около 30 км от Помпей, считая по прямой линии морем), где стоял флотский экипаж, которым командовал его дядя — Плиний Старший, знаменитый своей энциклопедической ученостью (памятником ее остались 37 книг его «Естественной истории») и беззаветной преданностью науке. Он погиб во время катастрофы смертью, достойной воина и ученого: «отправившись на помощь бедствующим, он поспешил туда, откуда другие бежали; направил путь свой прямо на самую опасность, при этом с полным бесстрашием — таким, что отмечал и велел записывать все изменения, происходящие в страшном облаке».

Это облако, которое Плиний сравнивает с высокой и раскидистой пинией («вулканическая пиния» над Везувием столь характерна для периодов его деятельности), представляло собой массу горячего пара «местами белого, местами грязного, как бы смешанного с землей или пеплом». В доме Плиниев первая заметила это страшное облако около часу дня 24 августа мать Плиния Младшего, обратившая на него внимание и других членов семьи. Она вместе с сыном осталась в Мизене и после отъезда брата — Плиния Старшего. Ночью началось такое землетрясение, что «казалось, все не только колеблется, а просто переворачивается». Наступило утро 25 августа; вокруг стояли сумерки, здания тряслись и рушились. Плиний с матерью решили наконец бежать из Мизена. Сделать это, однако, было не так-то просто.

«Наши повозки, находившиеся на совершенно ровном месте, кидало из стороны в сторону; даже с помощью камней нельзя было удержать их на том же месте. Мы видели, как море отходит от берега; земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его от себя. Оно отступало: на песке лежало много морских животных. С другой стороны [т. е. со стороны Везувия] в черной страшной туче там и сям вспыхивали и перебегали огненные зигзаги, и она раскалывалась длинными полосами пламени, похожими на молнии, но большими… Туча эта стала опускаться на землю, покрыла море, опоясала Капреи [остров Капри] и скрыла их; унесла из виду Мизенский мыс… Стал падать пепел, пока еще редкий; оглянувшись, я увидел, как на нас надвигается густой мрак — не такой, как в безлунную или облачную ночь, а такой, какой бывает в закрытом помещении, когда огни потушены. Слышны были женские вопли, детский писк и крики мужчин: одни звали родителей, другие детей, третьи жен или мужей, силясь узнать их по раздававшимся зовам; одни оплакивали свою гибель; другие — гибель своих: некоторые в ужасе перед смертью молили о смерти; многие воздевали руки к богам, но большинство утверждало, что богов больше нигде нет и что для мира настала последняя вечная ночь. Не было недостатка в людях, которые увеличивали подлинную опасность страшными выдумками. Рассказывали, что в Мизене одно рухнуло, другое горит: это была неправда, но им верили. Чуть-чуть посветлело; это был, однако, не дневной свет: к нам приближался огонь. Он остановился вдали, вновь настали потемки; пепел посыпался частым тяжелым дождем. Мы все время вставали и стряхивали его — иначе нас раздавило бы под его тяжестью… Наконец мрак стал рассеиваться, превращаясь как бы в дым или туман; скоро настал настоящий день и даже блеснуло солнце, но желтоватое и тусклое, как при затмении. Все представилось изменившимся глазам еще трепетавших людей: все было засыпано, как снегом, глубоким пеплом». Геркуланум вообще исчез с лица земли; на том месте, где стояли Помпеи, кое-где из пепла торчали самые верхушки зданий; под глубоким слоем камешков пемзы и под пеплом лежала долина Сарна (Сарно) и склоны гор, замыкающих ее с юга.