— Ну!
— Эти бледнолицые… — смутившись, добавил Большой Змей.
Игорек одобрительно кивнул:
— Пусть самые быстроногие разведчики обыщут весь лес. Кто его догонит, тому будет принадлежать его скальп!
Большой Змей первым сорвался с места.
Но другого «бледнолицего» искать не пришлось. Он и сам шел, торопясь, спотыкаясь и не сводя глаз с привязанного Олега.
— Вот и сам Буратинушка прется! — злорадно сказал один из индейцев. Он с трудом таскал за собой топор, такой громадный и ржавый, что Олегу такого и видеть не приходилось. — Говори, Буратинушка, куда ты мою черепаху дел?
— Что вы с ним делаете? — заорал Буратино оглушительным петушиным голосом. — Что вы делаете? А ну бросьте его! Подумаешь… Индейцы! Расхвастались! Кому говорят! Отойди, тебе говорят! — И он с ходу толкнул в Игорька в грудь. — Ты подожди, ты дохвалишься…
Игорек схватил Буратино за руку и свалил на землю.
Индейцы с воплями подволокли Буратино к дереву и привязали рядом с Олегом.
Игорек, обращаясь к Олегу, сказал:
— Когда гуроны выходят на военную тропу, бледнолицым остается только зарываться в землю, как змеи, прятаться под водой, как бобры, или убегать, как олени. Так было всегда с тех пор, как текут воды… Слушай, бледнолицый, это не ты Васяне продал крольчиху?
— Шиншилловую? — спросил Олег. — Я, а что?
— Твой дух скоро будет гоняться за дичью в лесах предков, поэтому знай: она сейчас у меня и у нее крольчата. Как мыши. Двенадцать штук. Но об этом мы поговорим потом.
Буратино бесновался, угрожая гуронам самыми лютыми карами, если они их сейчас не отпустят.
Но хладнокровные гуроны, не обращая внимания на вопли пленников, сели в круг, скрестив ноги. Первым заговорил Игорек:
— Бледнолицые вытесняют краснокожих из их обильных лесов Они отнимают у нас главные средства к жизни. Краснокожий преследует белого и ведет с ним постоянную войну. Великий Дух помог нам захватить двух из них. Мы отомстим им за скальпы, снятые с наших братьев.
Артур в своей яме затаил дыхание.
Успокоившийся Буратино с большим интересом прослушал речь вождя, толкнул Олега локтем и с завистью прошептал:
— Вот жарит, а? Наверное, наизусть…
Олегу показалось, что это же самое он читал в одной книжке, которая называлась «Охотники на бобров». Там также белые были связаны, а вождь говорил. Олег старался припомнить, что ответили белые.
— Итак, решайте, о старейшины, что делать с пленными?
— Надавать им хорошенько! — предложил было Большой Змей, но тут же спохватился, наморщил лоб и вдруг без запинки отчеканил, сияя от радости: — Гypoны желают видеть их скальпы на своих поясах!
— Великий Дух улыбается, когда молодой воин приходит с тропы войны с сотней скальпов на шесте, — сказал Игорек и потрепал по спине счастливого мальчугана. — Но не будь жестоким. Большой Змей. Не начинай своего пути воплями женщин и плачем детей. Наша пирога на реке никем не охраняется. Иди туда.
— Ху-у-у… — заныл Большой Змей, — пускай еще кто-нибудь… Я тут бу-у-д-у.
— Иди, иди! — сказал Стасек, которому Большой Змей приходился братишкой. — Это почетное поручение…
Но почет не соблазнял Большого Змея.
— Сам иди-и-и… Я этих бледнолицых выследил, а теперь пирогу карауль… Хитрые какие… Сам карауль!..
— Иди, тебе говорят, а то из индейцев выгоним, — сказал Игорек.
Большой Змей сразу смолк, печально прислонил к дереву Игорьково копье и поплелся к реке, бормоча сквозь слезы:
— «Выгоним»… Все меня да меня… Пирогу карауль… Я и по-индейски разговариваю, и все делаю, а они… пирогу… хитрые какие…
— Скажи ты, о Расщепленный Дуб! — обратился вождь к воину, который сидел, держась за глаз. Синяк был виден даже сквозь загар и военную окраску.
Тот быстро вскочил:
— О Черный Орел, этот бледнолицый подставил мне под глазом…
— Ты хочешь сказать, ранил тебя своим томагавком? — сморщился Черный Орел.
— Во-во! Своим томагавком… За это его нужно отдать мне. Я ему покажу…
— Привесишь его скальп к поясу, ты хочешь сказать, о Расщепленный Дуб?
— Ну да… Привесишь скальп… точно… В другой раз будет знать…
— А что скажешь ты, о Владелец Железной Секиры, Виновницы Стонов?
Владелец Железной Секиры, Стасек, весело подмигнув а сторону Буратино, начал было:
— Я голосую за то, чтобы бледнолицего Буратинушку, который, как известно, зажилил…
Но тут Черный Орел стукнул кулаком по земле, оратор спохватился, прикусил язык и задумался. Наконец он, тужась, приподнял свою Секиру и воткнул ее в пень.
— Душа их будет погребена в их стонах!
И сел. Игорек, поморщившись, кивнул. А Буратино отозвался:
— Не бойся, не застонем… Это еще неизвестно, кто застонет. Как бы сам не застонал…
Олег решил попытать счастья:
— Черный Орел! Разве гуроны так плохо бегают, что привязали нас к дереву? Разве они так плохо стреляют, что… что…
— Что думают, что ты уйдешь от их быстрых и легких стрел? — живо докончил просветлевший Игорек. — Мой старший пленник очень мудр, — великий воин, мудрый советник! Развязать их!
Краснокожие с охотой бросились выполнять приказание. Один шепнул Буратино:
— Не дрейфь, Буратино! Здорово мы?
Вождю, очевидно, надоело выслушивать советы своих бестолковых и невежественных старейшин, и он встал, опираясь на копье:
— Старейшины!! По законам гуронов пленников надо было закопать в муравейник, сжечь живьем, убить томагавком и содрать скальпы. Но если мы убьем безоружных, мы покроем себя позором, и за это Великий Дух отнимет у гуронов свое покровительство. Наши пленники должны были родиться гуронами. Один поразил в бою двух лучших воинов племени гуронов… Другой бледнолицый, который носит странный тотем Буратино (тут краснокожие, забыв о приличествующем индейцам хладнокровии, захихикали, а один из бледнолицых покраснел и насупился), рискуя своим скальпом, пришел ему на помощь. Олег не закроет лица от стыда за друга. Он достоин чести ходить по тропе войны рядом с гуронами…
— А что?.. — вставил польщенный Буратино. — Верно. Это мы можем… Даже с удовольствием…
— И мы должны закопать с ними томагавк, чтобы… чтоб… не было облака между нашими вигвамами!
Владелец Железной Секиры и остальные гуроны с восторгом слушали своего красноречивого вождя, только Расщепленный Дуб мрачно смотрел в землю, изредка притрагиваясь к своему синяку.
— Вот что решил я, Черный Орел! Мы покажем пленников нашим девушкам. Если какая-нибудь выберет их себе в мужья, то пусть они живут между нами. Я, Черный Орел, сказал!
Бледнолицые забеспокоились. Так все хорошо шло, так умно и, главное, справедливо говорил Игорек и вот, пожалуйста, свел все на какую-то глупость.
— Очень нам нужны ваши девушки, — сказал Буратино. — Все равно я убегу. И нипочем вы нас не заставите… А если в индейцев играть, это мы можем… Даже сколько угодно. Лучше отдайте нам наши грибы, а девчонок не надо. Да и где вы их еще возьмете-то?
Черный Орел только сейчас сообразил, что девчонок и в самом деле взять неоткуда, и был озадачен.
Его выручил Стасёк, Владелец Железной Секиры, который, плюнув на церемонии, просто сказал:
— Да чего там! Принимаем их в наше племя. Я Олега знаю — он хороший. И Буратино тоже. Ты, Борис, не беспокойся. Черепаха нашлась. Она у одного мальчишки была. И яйцо снесла, С обеих сторон острое. Потом покажу. А если Одинокий Бизон и Расщепленный Дуб на Олега обижаются, пусть стукнутся один на один — и квиты!
— Ты прав, о Владелец Железной Секиры! — сказал Игорек. — Одинокий Бизон, хочешь вступить в единоборство с бледнолицым?
— Не… — сказал Одинокий Бизон. — У меня живот болит…
— А ты, о Расщепленный Дуб?
— Всегда и всюду! — кровожадно сказал Расщепленный Дуб, потрогал синяк и крепче взял копье.
В это время раздался вой, отчаянный и пронзительный. К месту совета бежал Большой Змей и орал так, будто с него только что содрали скальп. Слезы почти смыли с его лица военную краску.