Союзная интервенция в Сибири. 10

борьбой и с радостью шагнули бы прямо назад к старому режиму, как к легкому способу избавиться от большевизма. Это как раз та опасность, от которой английская дипломатия пыталась и пытается насколько возможно предохранить русский народ.

Таким образам, закончив свое дело в Омске, я начал просить, чтобы насколько возможно скорее были закончены все приготовления для отправления меня с моим эскортом во Владивосток. Приготовления были закончены около 21 мая, когда я решил,, что готов двинуться в обратный дуть. Верховный правитель удивил меня предложением посетить меня в моем вагоне на станции Ветка и сказать мне последнее прости. В 7 часов пополудни он явился в сопровождении адъютанта; он был очень любезен в своих благодарностях за мои услуги русскому народу. Он! сказал, что мой голос, присутствие и влияние помогли лучшим* людям сбросить с себя все чувства отчаяния, которые так широка разливались вокруг них. Он не предполагал, чтобы можно было сосчитать все то доброе, что сделано мною, хотя никто так хороша не оценил этого, как он, после того как сила обстоятельств привела нас в личное общение. Не пытаясь делать оценку его характера, я посмотрел на его визит и слова, как на поступок джентльмена и принял их, как таковой.

Я мог бы вспомнить, что в последний раз перед тем он посетил меня в те мрачные, полные сомнений ноябрьские дни, когда я, не имевший ни мысли, ни места в моем сознании для слова «диктатор», вдруг оказался перед тем, кто в этот момецт занял такую позицию, и что еще было более серьезным длй меня., оказался принужденным единолично, самостоятельно, без помощи какого-нибудь слова предостережения и совета, немедленно определить не только мою ?личную позицию, но некоторым образом позицию моей страны в этот последний акт драмы в жизни народа, достигшего отчаяния. Получив однажды мое обещание помочь,, он позже уже никогда не оставался без моей поддержки в критические моменты. Британских войск было немного, но они были дисциплинированы и знали, что им делать, а этого как раз не-дбставало всем остальным партиям как русским, там и союзным. Каждый союзный отряд держал своих «политиков» под рукою и поэтому был бессилен для какой бы то ни было цели. Судьбе

– Ш -

было угодно отослать наших во Владивосток, за 5 тысяч верст к востоку, в тот самый момент, когда их присутствие и проведение общей политики могло бы парализовать правильные военные выступления. Месяц, который истек прежде, чем они оказались в состоянии непосредственно влиять на положение, помог нам упрочить новую ориентацию. Большую часть этого времени мы были «на воздухе», обрезывая наши собственные провода, так что никакие противоречивые распоряжения не могли прервать или нарушить работу нервного центра. Сначала «политики» Оказались очень недовольны, но за нами стояла такая сила, как генерал Нокс, так что им пришлось взглянуть на все происшедшее, как на совершившийся факт. Позже они признались, что их отсутствие в самый серьезный момент было Делом мудрого Провидения. Самый характер их работы (е*гли только можно его предстарить) создал бы проволочки и затруднения, которые могли бы оказаться фатальными для успеха. Дипломатические методы и формы превосходны для переговоров н^ спеша, на досуге, но совершенно бесполезны в чрезвычайных и опасных случаях.

Мой. путь на восток был прерван в Красноярске необходимостью переговорить с ноЬым командующим генералом Розановым, который получил задачу подавить восстание латышских крестьян к северу от железнодорожной линии. К югу от нее все враждебные элементы были рассеяны. Таким образом линия пересекала поле действия большевиков. Чехи охраняли самую железнодорожную колею; препятствуя переходить ее большим отрядами, они обращали очень мало внимания на негодяев, старавшихся портить полотно, что доказывается десятками поездов, сЦущенны:* под откос и рассеянных вдоль всего пути. Это естественным образом приносило большой материальный ущерб, и, что еще хуже, приходилось платить огромную дань невинными человеческими жизнями. Один из таких поездов, чисто пассажирский, насчитывал около двухсот женщин и детей, не говоря уже о мужчинах. Генералу Розанову были предоставлены хорошие русские войска; была надежда, что широким охватным движением от Красноярска в северо-восточном направлении, при содействии сильных кавалерийских отрядов, действующих от Иркутска в северогзападном направлении, удастсй

окружить банды, погнать их к центру и таким образом в несколько недель лйквидиройать беспорядок. Красноярское* так же *,как и уссурийское, движение большевиков было под руководством опытных офицеров, назначенных главной квартирой красной гвардий в Москве, с которой они находились в постоянных сношениях.

Проехав Иркутск, мы были снова поражены Байкалом, выглядевшим еще более величественно, •чем раньше. Теплые юго-западные ветры очистили от снега западные холмы и распустили лед с половины моря. Другая еще была скована льдом. В сиянии утреннего солнца покрытые снегом верхушки гор на востоке пронизывали небо сверканием вечного дня. Отсутствие солнца придаёт им еще больше прелести; они одни как будто не знают ночи. Тяк как мы ехали под тенью этих гигантов, температура упала на много градусов ниже нуля, и холод с воды проник в вагоны, принуждая зажечь огонь и натянуть шубы, несмотря на сияние июньского солнца.

Я получил намек, что было бы услугой Омскому правительству, если бы я зашел к полковнику Семенову и использовал свое положение и недавно-приобретенное почетное звание сибирского казачьего атамана, чтобы вернуть этого блудного сына Московии на службу государству. Я знал, что было оказано британское давление для убеждения Японии прекратить ее финансовую и нравственную помощь, как тайную, так и явную, этому ужасному противнику русского правительства; было слышно также* что британские желания* наконец, были удовлетворены. Все знали, что все эти незаконные порки, убийства и грабежи, совершенные со ссылкой на власть полковника Семенова, не остались бы безнаказанными, если бы он не находился под защитой одного из самых сильных союзников.

В день моего прибытия в Читу было официально сообщено, что Семенов подчинился власти Колчака и принял назначение в русской армии. Моя задача менялась по своему характеру; вместо предположенного увещания она превратилась в поздравление во время откровенного и дружеского получасового свидания; позже полковник отдал мне визит, зайдя ко мне в вагон. Полковник Семене» представляет из себя одну из самых поразительных личностей, которые я встречал в России. Человек

– № -

среднего роста с широкими четырехугольными плечами, огромной головой, объем которой еще больше увеличивается плоским монгольским лицом, откуда на вас глядят два ясных, блестящих глаза, скорее- принадлежащих животному, чем человеку. Вся поза у него, сначала подозрительная, трево›ю*ая, решительная, похожая на тигра, готового прыгнуть, растерзать и разорвать, но в состоянии покоя перемена замечательна! со спокойной, улыбкой на смуглом лице вся фигура смягчается, утихает. Полковник Семенов очень занятная личность. Его огромная физи-йевкая сила была причиной того, что японцы назвали его «самураем» или «бравым рыцарем полей», и мне кажется, что это хорошо определяет ег‹* характер. Неутомимый и храбрый, и вместе с тем, доброжелательный. Монгольские князья просили его стать их императором, и если он выберет эту тропинку, то вихрь промчится по соседним землям. Быть может, подо всем этим, он прежде всего, добрый русский человек-время, впрочем, покажет* Бели разговор наш оправдается, он придаст не мало сил русским сражающимся армиям ).

В Харбине я услышал полное объяснение, почему .монголы предлагали Семенову сделаться их императором. Монголия во времен*, предшествовавшие революции, пользовалась свободой под русской защитой. Со времени крушения русской империи, Япония не переставала бросать завистливые взгляды на эту обширную страну, которая, как предполагали, принадлежит как России, так и Китаю, но в действительности не принадлежала никому. В продолжение двух последних лет японцы бродили по всей стране, тратя бездну времени и денег на пропаганду. Сначала они старались Ориентировать монголов в сторону прямой связи с ними, но их жадность и обманы оскорбляли всех, кто входил в соприкосновение с ними. Этот прямой способ приобретения контроля над Монголией был поэтому оставлен в пользу другой обходной, но более опасной политики. ;