— Я думаю, пришло время поговорить. Наедине, — добавил он, видя готовность своего отпрыска сопровождать их в замаскированную драпировкой комнату.

— Присмотри за ним, — приказал он сыну, кивнув на пленника.

— Без проблем.

Комната и вправду была мала. Слишком мала для нас двоих. Присутствие Дрэгона буквально давило мне на психику. Появились первые признаки клаустрофобии. Не успев еще толком подготовить речь о том, что сама вправе распоряжаться своей жизнью, я была придавлена к стене и буквально оглушена рыком Владыки:

— Какого Варга ты творишь? Что себе позволяешь?

Поняв, что конструктивного диалога не состоится, я попыталась вырваться из захвата, но добилась лишь того, что меня придавили еще сильнее.

— Дрэгон! Отпусти меня, и давай поговорим. Просто поговорим без криков и упреков.

— Когда я с тобой, мое спокойствие куда-то девается, — признался Дрэгон, неохотно отпуская меня. Сразу не убил — уже хорошо!

— К чему эта злость? Ты ведь прекрасно знаешь, что я сама решаю, как мне поступать.

— Я надеялся, что с недавнего времени для тебя кое-что изменится, — его взгляд буквально буравил меня, заставляя чувствовать что-то вроде вины.

— Ты скрыл от меня правду! Я так хотела тебе верить! — и сама удивилась, сколько было драматизма в моем голосе. Интересно: я хочу избежать неприятного разговора, или это что-то другое… более сложное.

— Я должен был догадаться, что ты не успокоишься, пока не узнаешь всего, — руки Дрэгона на миг сдавили мне лицо, но уже в следующее мгновение он отошел от меня на безопасное расстояние, как будто боясь не сдержаться, — но не хотел думать, насколько это для тебя важно. Не мог.

— Он не мертв, — без выражения прошептала я.

— Он не жив. После того, что с ним сделали… У него не было твоей силы, нашей силы, — спокойно, с каменным лицом сказал Дрэгон.

— Нас схватили еще там, в Квазаре, — продолжал Дрэгон, — несколько дней продолжались пытки, так как никаким иным способом они не могли от нас ничего добиться. Но и тут они просчитались. Не знаю, не помню, сколько это продолжалось, но однажды, мне и Дарэну удалось бежать. Мы скрывались в его мире, там, где я нашел вас тогда. Некоторое время ушло на то, чтобы полностью восстановиться…

— Что было потом? — спросила я, когда молчание затянулось. Ноги отказывались меня держать, и я сползла по стенке на пол. Дрэгон несколько секунд молча смотрел на меня.

— Им потребовалось три дня, чтобы нас найти. Я уже тогда почувствовал в себе перемены — твою Силу, а Дарэн… За несколько минут до этого, он отдал мне одну вещь, очень ценную для него.

Дрэгон подошел ближе и присел напротив меня. В его руке что-то блеснуло, и я увидела золотой крестик, подаренный мной Кайлу, перед тем, как оставить его навсегда.

— Я пронес его через сарон. Это то, что не давало мне сдаться в один из худших моментов моей жизни — твой подарок, подаренный не мне. Когда казалось, что я теряю разум, я думал о тебе, такой далекой и недоступной. Я выжил, чтобы снова увидеть тебя, всерьез не веря, что между нами может хоть что-то быть. И когда я бежал из сарона… О, это была не моя заслуга! Они думали, что так смогут добраться до тебя. Мы вытащили его оттуда! Слышишь! Дарэна в сароне нет!

— Но где он? — голос дрогнул. Я не ожидала услышать от Дрэгона такого.

— В безопасности. Тело его живо, а вот то, что ты называешь душой… Я не хотел, чтобы ты это узнала, надеялся, что будет достаточно тебе сказать о его смерти. Дурак!

— Ты не виноват, что Клайвер использовал мои кошмары, чтобы добраться до меня.

— Ты мне настолько не доверяла?

— Я боялась.

— Чего?

Видя, что я не спешу отвечать на заданный вопрос, Дрэгон разозлился:

— Ты считала, что я могу воспользоваться положением твоего мужа? Думала, что утаивая правду о Кайле, я пытаюсь держать тебя подальше от него?

Наверное, в моих глазах промелькнуло что-то, окончательно взбесившее его.

— Я не всегда вел себя с тобой достойно, но даже я не заслуживаю подобного, — он резко поднялся и шагнул к двери.

— Знаешь, а я даже рад, что ничего теперь не нужно скрывать, — его лицо изменилось — глаза стали холодными. Губы искривила улыбка, — не волнуйся, скоро ты его увидишь.

Он вышел из комнаты, а я все еще продолжала сидеть на полу. На душе было больно и мерзко. Я обидела Дрэгона, совершенно этого не желая. Он простил мне все: пытки, боль и предательство. Сможет ли простить и эту обиду? И нужно ли мне его прощение?

Аэрон, оставшись наедине с пленником, постарался вслушаться в шум за дверью. Рык своего отца он не смог бы спутать ни с чем. Значит, семейная ссора в самом разгаре. Что же, для разнообразия неплохо. Даже небольшое знакомство с мачехой показало ему, что на этот раз отец столкнется с трудностями — девочка была умна, хитра и рассчитывала только на себя. Поначалу его взбесил сделанный отцом выбор. А, попав в тюрьму, обвиненный в заговоре и предательстве, он готов был расправиться с ней, при первой же встрече, если бы ему была представлена такая возможность.

Свою мать он помнил смутно, она умерла довольно рано, не оставив заметного следа в душе сына. Владыка вынужден был жениться на ней по приказу Старейшин. Достигнув определенного возраста, через это должен был пройти каждый. Но второй брак Дрэгона вызвал у всех недоумение и ужас. Древняя! Проклятый род, которым матери с детства пугали своих детей. И теперь, одна из них опутала его отца, единственное родное существо, которое у него осталось!

Не сразу он понял, кто она — вытащившая его из камеры девушка, а когда понял — уже не мог ее ненавидеть с прежней силой. Именно тогда в его голове зародилась мысль — а все ли мы знаем о тех, кого ненавидим столько веков. Возможно ли, чтобы наш главный враг был куда милосерднее тех, кто считал себя его родом. Клайвер зашел слишком далеко. В своем стремлении обрести безграничную власть, он перешагнул тех, кого называл своим народом, тех, кто когда-то безоговорочно его поддерживал.

Наверное, он должен был больше доверять отцу, и не делать преждевременных выводов. Хотя их бессмысленное и опасное путешествие по шахте, схватка с Владыками и пленение не могло не вызвать некоторых вопросов: кто он — тот, ради кого нарина его отца рисковала своей жизнью?

Его мысли прервал шум в маленькой комнате и ехидный голос Майлза:

— Не спорю! Твой папаша еще ничего! Я уж не говорю о мамаше. Аж зависть берет!

— Заткнись, придурок, — Аэрон схватил пленника за шею и слегка сдавил, — еще хоть слово скажешь…

— Надеюсь, им не придет в голову завести детей! — тем же тоном продолжил Майлз, — прямо сейчас.

Аэрон замахнулся, но тут дверь, разделявшая комнаты резко открылась, и в проеме показался Дрэгон. Аэрона удивило странное выражение его лица. Он выглядел так, как будто прилагает все силы, чтобы держать себя в руках.

— Отец!

— А теперь, разберемся с тобой! — Владыка небрежно присел на стол, не обращая внимание на вышедшую из комнаты нарину.

— Кажется, я приказывал тебе оставаться на Кальвазоре, там безопасно.

— Приказывал! Но ты забываешь, что я уже давно не ребенок. Через несколько лет я мог бы стать Старейшиной!

— Мне жаль, но твоя мечта, возможно, никогда не сбудется.

— Перестань, отец, ты же прекрасно знаешь, что я имел в виду другое. Я достаточно взрослый, чтобы сам принимать решения.

— Правда? — по лицу Дрэгона пробежала ядовитая улыбка, — в таком случае, кто мне объяснит, отчего окружающие меня взрослые лица, способные принимать ответственные, жизненно важные решения, едва не погибли не далее, как сегодня днем.

— Мы спаслись! — возразили лица в два голоса.

— Чудом! — парировал Дрэгон.

Я смотрела на разозленного Владыку и не знала, что делать. Его претензии к сыну, безусловно, отчасти заслуженные, вбивали между ними клин. А мне совершенно не хотелось выдерживать еще одну бурю эмоций.

— Дрэгон, прошу тебя, не будем превращать наши разногласия в обычную семейную свару! — не выдержала я.