– Миледи, – прошептала она пересохшими губами.

Элейн, казалось, не слышала ее. Но все же хозяйка повернулась.

– Что такое? – У окна теперь было пусто, тень исчезла. Едва Беток заговорила, тень, словно, испарилась.

– Все в порядке, миледи, мне просто показалось, что я что-то видела. – Ее слова звучали неуверенно.

– Что ты имеешь в виду? – Элейн резко взглянула на нее.

– Мне показалось, что кто-то стоит у окна возле вас.

– Кто?

– Я не знаю, видение было всего секунду, а потом исчезло.

– Какая ерунда! Должно быть, просто игра света. Идем, я помогу тебе прометать, а потом пойдем к мужчинам ужинать.

Она села, аккуратно расправив складки платья, а затем взяла из корзины работу Беток, ища иголку с ниткой. Все же Беток видела, как Элейн дважды озиралась на окно, у которого стояла раньше. Выражение лица хозяйки было озадаченным.

Ночью Дональд опустил полог вокруг кровати. Она прильнула к нему, – это был скорее страх, чем страсть.

– Нэл, что с тобой, дорогая? – Он гладил ее волосы и тело, холодное как лед.

– Не отпускай меня. – Она напоминала испуганного ребенка.

– Да что случилось? – прошептал он. Что-то в ее страхе говорило само за себя. – Ради Бога, скажи же мне. – Он крепко обнял ее.

– Он снова здесь, он хочет, чтобы я вернулась к нему. И он силен, как никогда.

– Господи Иисусе! – Ему не надо было спрашивать, о ком она говорила.

– Держи меня, Дональд, не дай ему забрать меня.

– Успокойся, никто тебя не заберет. – Он сел и отодвинул полог. Горела свеча, в комнате было пусто и тихо.

– Там никого нет, Элейн. Посмотри, собаки спят. Они никого к нам не подпустят. Это только твое воображение, Нэл. Он сюда не придет.

– Извини, наверно, мне привиделось. – Она с сомнением улыбнулась.

Пламя свечи тронула невидимая рука, и большая капля воска упала на шкатулку, на которой стояла свеча. Элейн уставилась на тени. Это был не сон. Он был здесь. Она чувст-новала его, ощущала его нетерпение и страсть. Его боль заставила ее вздрогнуть, как будто что-то закричало внутри нее.

– Почему теперь? Почему он пришел именно теперь? – Дональд тоже чувствовал присутствие Александра.

– Это моя вина. Это я позволила ему вернуться, – неслышно сказала Элейн.

– Каким образом?

– Я не хотела. Это случилось после рождения Марджори, как будто он знал, что я больше не буду рожать тебе детей. – Ее жалоба перешела в рыдания. – Я боялась стать безобразной в твоих глазах, поэтому молилась о том, чтобы снова стать молодой. Я открыла себя для волшебных сил, и он вернулся снова. Пожалуйста, не подпускай его близко, держи меня! – Она снова бросилась к нему в объятия, пряча лицо на его груди.

– Он не причинит тебе вреда, Элейн. Если он так сильно любил тебя, он тебе не навредит.

– Нет? – Она задумчиво посмотрела на мужа. – Он не навредит мне, но он знает, что не может делить меня с тобой, поэтому и хочет меня забрать.

Правда словно молнией поразила ее.

– Сегодня я рассказала королю, какая смерть его ждет. Я давно это видела, но не понимала. Прежде не узнавала всадника. Я увидела его лицо, потому что Александр мне его показал. Теперь, когда король все знает, когда я предупредила его, Александру нет смысла оставлять меня в живых. Мое предназначение выполнено; Александр знает, что король предупрежден. Разве ты не понимаешь, Дональд? Он хочет, чтобы я умерла!

– Чепуха. – Дональд напряженно всматривался в темноту. – Ему придется иметь дело со мной. Скажи ему, что я тебя не отпущу. Скажи, пусть он убирается.

– Я уже просила его. – Ее голос истерично дрожал. В соседней комнате проснулась Беток.

– Миледи? – сонно пробормотала она.

– Иди спать, – скомандовал Дональд. Он встал и дотянулся до клинка. Клятва посвящения в рыцари была еще свежа в его памяти. – Именем Иисуса Христа и Пресвятой Девы я заклинаю тебя оставить мою жену. Уходи туда, откуда пришел. Оставь ее с миром. Скажи ему. – Дональд передал клинок Элейн. – Скажи ему, что ты так хочешь.

– Пожалуйста, Александр, уходи. – Элейн подняла перед собой клинок обеими руками. – Я любила тебя и все еще люблю, но я сейчас не готова прийти к тебе. Я хочу остаться с Дональдом и своими детьми столько, сколько я буду им нужна. Пожалуйста, оставь меня. Я присмотрю за твоим сыном. Я покажу ему, где опасность, уберегу его от бури.

Беток перестала дышать от страха. За пологом она снова видела тень, нависшую над Элейн. Госпожа вела себя так, как будто тоже видела ее.

– Пожалуйста, если любишь меня, уйди, – надломлено шептала Элейн.

Она потеряла последние силы. Беток видела, как тень исчезает. Элейн чувствовала, как горечь и боль Александра уходят вместе с ним.

– Да хранит тебя Господь, любовь моя. Когда-нибудь я приду к тебе, обещаю. Когда больше не буду им нужна.

– Нет, – закричал Дональд. – Никогда этого не будет.

Элейн отложила клинок и обняла Дональда.

– Любовь моя, не осуждай его. Если я умру, ты снова женишься. И тогда я буду с ним.

– Он ушел? – Дональд озирался вокруг.

– Ушел. – Она слабо улыбнулась.

– Он не вернется?

– Нет, он ведь знает, что когда-нибудь я буду с ним, поэтому не вернется. До тех пор, пока не пробьет мой последний час.

Дождь лил несколько недель не переставая. Вокруг рек образовались болота, с гор текли мутные потоки воды. Когда наконец выглянуло солнце, земля изменилась до неузнаваемости.

Старик постоянно приходил к святому источнику. Иногда он завязывал на счастье клочок ткани на соседнее дерево, а однажды, словно отчаявшись, бросил в колодец пенни. Это был его заработок за целый день. Потом он зачерпнул полный кувшин прозрачной ледяной воды и побрел домой в горы, где в жару металась его жена.

Дождь углубил пруд возле источника. Струйка, которая обычно мирно падала со скалы, превратилась в грохочущий поток. Старик видел, как стремительный напор воды перевернул все камни: те из них, что раньше были в середине пруда, теперь оказались на берегу. Вдруг он заметил какой-то блестящий предмет, нагнулся и поднял его. Это был слегка заросший мягкой тиной феникс, который, казалось, бился в руке, словно пойманная стрекоза. Старик долго смотрел на него, раздумывая, не стоит ли бросить украшение обратно в пруд. Кто-то ведь оставил эту дорогую вещь как приношение, и было бы плохим знаком забрать это. С другой стороны, эту драгоценность не стыдно было бы приобрести самому королю.

Замок Килдрамми. Июль 1281

Вереск на полях за замком Килдрамми играл пурпуром иод теплым летним солнцем. Элейн сидела в любимой комнате Снежной башни и наблюдала, как Изабелла и Марджори вышивают, и рассказывала им старые сказки Уэльса. Aгнес принесла ей кипу писем, только что прибывших с юга.

Элейн панически боялась писем. Слишком часто за последние годы в них были плохие вести. Первая ужасная новость пришла четыре года назад. Письмо было от Алисы Гудир, старшей дочери Лунед:

«Все произошло быстро. Мама совсем не мучилась. Это был удар – так сказал доктор. Она прожила счастливую жизнь и всегда вспоминала вас в молитвах».

Лунед оставила любящего мужа, пятерых детей и шестнадцать внуков. Ее смерть потрясла Элейн. Ее сводная сестра, камеристка и самая первая подруга Лунед была ей ближе всех столь долгое время, что нельзя было поверить в то, что она может вот так просто умереть и Элейн никогда больше ее не увидит.

Пять месяцев назад пришла еще одна весть о смерти – ее сестры Гвенлиан, а еще через три месяца ее любимая Маргарет скончалась от воспаления легких, завещав похоронить свое сердце в усыпальнице любимого мужа в Аконбери, на цепи холмов, протянувшейся на краю болот.

Никого из них теперь не было с нею. Лунед, Граффид и Сенена, Даффид и Изабелла, Гвладус, Ангхарад, Гвенлиан и Маргарет. Элейн осталась единственной из семейства Ливелина Йорверта и Джоанны, дочери Джона Безземельного. Элейн нахмурилась, погрузившись в размышления. Генрих, король Англии, объявивший ее мертвой, умер девять лет назад. В его глазах, и в глазах всей Англии, Элейн была мертва уже около тридцати лет. Она не сожалела о его смерти, – он обращался с ней, как с пешкой в своей игре, ни секунды не подумав, отдал ее за такого человека, как Роберт де Куинси. Элейн передернуло. Все эти годы воспоминания о Роберте бросали ее в дрожь. Власть короля наводила страх, словно власть над жизнью и смертью, власть обращаться с людьми, как с принадлежащими ему вещами. Великая Хартия, которую заставили подписать ее деда, мало что в этом изменила. Теперь правил Англией новый король, ее кузен Эдвард. Неофициально он признавал ее существование, он знал, что Элейн была здесь, и это наполняло ее неприятными предчувствиями. Она знала, что долгое время Эдвард считал ее своим врагом.