Благодать повсюду. Она — как очки, которые перестаешь замечать, ибо смотришь не на них, а сквозь них. Наконец–то Бог даровал мне зрение, и я увидел окружавшую меня со всех сторон благодать. Я и писателем стал ради того, чтобы вернуть смысл словам, которые затрепали отпавшие от благодати христиане. На первой моей работе, в христианском журнале, у меня был добрый и мудрый начальник Гарольд Майра. Он позволил мне трудиться над своей верой не спеша, не забегая вперед и не лицемеря.

Одну из первых своих книг я подготовил в сотрудничестве с доктором Полом Брэндом. Он много лет провел в жаркой, засушливой области Южной Индии, где лечил прокаженных, в том числе из касты неприкасаемых. И там — в столь, казалось бы, неподходящих условиях, — он принимал и передавал другим Божью благодать. Такие люди, как Пол Брэнд, своим примером учили меня быть источником благодати.

Однако мне пришлось преодолеть еще один барьер на пути к благодати: мне предстояло понять, сколь несовершенен был тот образ Бога, с которым я вырос. Теперь я узнал Бога, воспетого в Псалме: «Ты, Господи, Боже щедрый и благосердый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный» (85:15).

Благодать дается даром человеку, который отнюдь ее не заслуживает. Я — именно такой человек. Вспоминаю себя в юности — ожесточенного, завязанного в тугой узел гнева, еще одно звено в длинной цепи безблагодатности, тянущейся от семьи и церкви.

Теперь я, как могу, пытаюсь сыграть свою ноту в песне благодарения. Ибо теперь я знаю — и это знание прочнее любого другого, — что все хорошее в моей жизни — исцеление, прощение, любовь — исходило единственно из благодати Божьей. И я хочу, чтобы Церковь стала питательной почвой, на которой произрастет благодать.

На Британской конференции по сравнительному религиоведению специалисты из разных стран мира заспорили, существует ли некое убеждение, свойственное исключительно христианству. Варианты отвергались один за другим. Воплощение? В других верованиях боги также принимали обличие человека. Воскресение? Опять же — существуют различные предания о возвращении с того света. Дискуссия продолжалась, пока в зал не вошел Клайв Льюис. «О чем шумим?» — спросил он. Услыхав, что коллеги пытаются отыскать Уникальные отличия христианства, ответил: «Ясное дело, это — благодать».

Поспорив еще немного, участники конференции согласились с ним. Сама идея, что любовь Бога изливается на нас даром, безо всяких условий и обязательств, противоречит «естественному инстинкту». Восьмиступенчатый путь буддистов, индуистское учение о карме, иудейский завет, мусульманский закон — все направлено на то, чтобы так или иначе заслужить одобрение свыше. Только христианство осмеливается говорить о безусловной Божьей любви.

Иисус часто говорил о благодати, ибо знал, что мы от природы ей противимся. Он развернул перед нашими глазами картину пронизанного благодатью мира, где солнце светит добрым и злым, где птицы даром получают свой корм, а не пашут землю и не сеют, чтобы получить урожай, где полевые цветы без забот расцветают на каменистых склонах. Словно чужеземец, впервые открывающий то, что туземцы давно перестали замечать, Иисус повсюду видел благодать. И все же Он не дал определения этому понятию, не анализировал его, да и само слово «благодать» произносил редко. Он говорил о благодати притчами, и я беру на себя смелость пересказать Его сюжеты в новых реалиях.

Бродяга поселился возле рыбного рынка на восточной окраине Манхеттена. Его преследует тошнотворный запах отбросов и рыбьих внутренностей. Он с ненавистью глядит вслед грузовикам, которые еще затемно подвозят новый товар. Однако в городе слишком многолюдно, и там его останавливают копы. А тут, неподалеку от гавани, никому и дела нет до одинокого оборванца, который держится особняком и спит на причале у помойки.

Утро. Рабочие разгружают ящики с угрем и палтусом, окликая друг друга по–итальянски. Бродяга встает и идет копаться в мусорных ящиках за ресторанчиками. Придешь пораньше — найдешь что–нибудь стоящее: недоеденные чесночные хлебцы, картофель–фри, начатую пиццу, а то и кусочек торта. Что влезет, то он и съест. Остальное упакует в коричневый бумажный пакет. Бутылки и консервные банки бродяга складывает в пластиковые мешки в своей ржавой тележке, чтобы потом сдать.

Наконец бледное утреннее солнышко осветило здания верфи. Его лучи с трудом пробиваются сквозь повисший над морем туман. Бродяга видит: в связке увядшего латука застрял лотерейный билет. Бродяга едва не выбросил его! Но, по привычке, подобрал и сунул в карман. В прежние, более счастливые времена он каждую неделю покупал лотерейный билет — по билету в неделю, не жадничая. Позже, в середине дня, он вспомнил про билет, подошел к стенду с газетой и сверил номера. Три цифры совпали, четыре, пять… семь! Невероятно! Разве возможно такое чудо? Бомжи не выигрывают главный приз Нью–Йоркской лотереи.

Однако это правда. Ближе к вечеру бродяга уже щурился от яркого света софитов, а телекорреспондент представлял публике нового любимца фортуны — небритого, опустившегося мужчину в обтерханных штанах, который в ближайшие двадцать лет будет ежегодно получать 243 000 долларов. Шикарная дамочка в кожаной мини–юбке сует ему под нос микрофон: «Что вы сейчас чувствуете?» Бродяга невольно отшатнулся, вдохнув аромат французских духов. Как давно никто не спрашивал его, что он чувствует!

Он чувствует себя, как человек, умиравший с голоду и вдруг узнавший: никогда больше ему не доведется испытать нужду.

Один предприниматель из Лос–Анджелеса решил предложить клиентам новую услугу — экзотический туризм. Не всем американцам хочется ночевать за границей в дешевых гостиницах и обедать в «Макдональдсе» — многие мечтают сойти с избитого пути. И вот наш предприниматель решил проложить маршрут через все Семь Чудес света.

От большинства этих чудес не осталось и следа. Но как раз в это время появился план восстановить висячие сады Семирамиды. Потрудившись хорошенько, этот человек забронировал чартерный рейс, автобус, гостиницу и нанял гида, пообещавшего водить туристов на место археологических раскопок. Настоящее приключение, столь желанное для американцев! Предприниматель разместил дорогостоящую рекламу на телевидении, купив время в перерывах матчей по гольфу, которые обычно смотрят богатые и любящие путешествовать люди.

Затем наш предприниматель получил у инвестора заем в миллион долларов. Он рассчитывал покрыть все издержки после четвертой экскурсии.

Лишь одно он не мог предвидеть заранее: за две недели до начала первого тура Саддам Хусейн оккупировал Кувейт. Госдепартамент США прекратил выдавать визы в Ирак, на территории которого располагался Древний Вавилон, где когда–то были висячие сады Семирамиды.

Три недели предприниматель мучительно размышлял, как сообщить печальную весть своему инвестору. Он обивал пороги банков — тщетно. Заложив ценные бумаги, он сумел бы выручить лишь двести тысяч — пятую часть истраченной им суммы. Наконец, он составил план: он будет до конца жизни ежемесячно выплачивать по пять тысяч долларов. Он набросал соответствующий контракт, сам сознавая нелепость этой затеи: пять тысяч в месяц не покроют даже проценты по миллионному займу. Да и откуда их взять? А если признать себя банкротом, то никто и никогда больше не даст ему кредит. И вот наш предприниматель приходит к инвестору на бульвар Сансет. Заикаясь, он бормочет извинения и вытаскивает подготовленный им контракт со смехотворным планом выплат. В офисе работает кондиционер, но несчастного предпринимателя бросает в пот. Инвестор движением руки прерывает его речь: — Погодите! Что за чушь? Выплата долга? — Он весело смеется. — Глупости! Я — авантюрист. На одном выиграю, на другом погорю. Я знал, что ваша затея сопряжена с риском. Идея была хороша, и не ваша вина, что дело сорвалось. Забудем об этом. — Он забирает контракт, рвет его и бросает в мусорную корзину.