— Нет ничего плохого в желании самостоятельно принимать решения, жить своей жизнью, — сказал он. — То, что тебе велят любить кого-то, вовсе не значит, что ты действительно его полюбишь. Или что ты обязана.

— Я знаю. Но я слишком много времени потратила, делая, что они требовали, надеясь, что мое отношение к жизни поменяется — а в результате до сих пор не знаю, чего хочу. Понадобились годы, чтобы не только убедиться в своем праве, но и решиться на реальный поступок.

— И что же послужило толчком?

В ее глазах что-то мелькнуло, такое, отчего по его коже пробежал холодок.

— Так что? — Он повернул ее лицо к себе. — Только честно, Санни. Мы начали с этого, пусть и дальше так будет. Мне ты все можешь сказать.

— На последних курсах я училась с удвоенной нагрузкой, закончила блестяще. Наступило время занять свое место рядом с дедушкой. Но я не могла. Не знаю, что-то во мне перевернулось. Мне потребовалось время. Я поняла, что если войду в офис и увижу дверь с моим именем на ней, то окончательно и бесповоротно растворюсь как личность. Поэтому я попросила немного времени.

Холодок распространился по всему телу, проник к сердцу.

— Немного времени?

Она тихо вздохнула, посмотрела ему в глаза.

— Шесть месяцев. Мне захотелось понять, что я такое, раньше, чем я стану тем, чего от меня ожидают.

— Значит, ты все еще планируешь вернуться? — Сердце в груди болезненно трепетало. Позже. Позже будет время разобраться. Он отодвинул будущее в сторону. Но сердце все равно замерло, ожидая ответа.

— Да. Я должна.

— Почему должна?

Санни заглянула в глаза Нику, не веря тому, что там увидела. Чего он от нее ждет? Разве то, что произошло, для него нечто большее, чем просто экстравагантный способ провести время? Как можно такому поверить? Куда заведут подобные фантазии?

— Не могу объяснить, — мягко ответила она. Такие разговоры вовсе ни к чему. Она поддалась искушению провести с ним время. Совсем скоро придется расплачиваться за проявленную слабость.

— Ты думаешь, что должна им? — спросил он. — Или решила, что совместная работа с дедушкой и есть настоящее твое призвание?

Она отвернулась от его вопрошающего взгляда, но его рука немедленно обвилась вокруг нее, ладонь развернула спрятанное было лицо.

— Ты не обязана делать того, чего не хочешь, — уверенно заявил Ник.

— Знаю. Я не смогу удерживаться в установленных ими границах. Жить по тем правилам. Не хочу отдавать всю жизнь семейному бизнесу, поддерживать семейные традиции Чендлеров. Но… — она замерла, рывком прижалась к нему, поцеловала в губы, — но сейчас мне не хочется это обсуждать. Сейчас мне хочется радоваться нашим с тобой отношениям и не принимать в этот день никаких жизненно важных решений.

— Уже вечер.

Она взглянула в окно и обнаружила, что летнее солнце действительно уже садится.

— Наверное, тебе давным-давно пора возвращаться к своим делам. Трудно поверить, что я могла быть настолько… безответственной. — Она попыталась отстраниться от него, но все та же железная рука, обвивающая ее талию, не позволила ей сделать ни одного лишнего движения.

— Какая еще безответственность? Прием был практически закончен — да я уверен, Луи прекрасно справился сам. Если что не так, он давно уже дал бы о себе знать. Все нужные распоряжения я оставил.

Санни впервые пришло в голову, что подумали окружающие. Они двое открыто сбежали с приема. Пересудам, верно, нет конца. Потом в голову пришла другая мысль. Две сестры Ника тоже обслуживали сегодняшний праздник. Ничего себе, какой же гормональный всплеск нужен, чтобы забыть о таком! Страшно представить последствия подобного легкомыслия.

Ник усмехнулся.

— Ты ведь не рассчитываешь на сохранение полнейшей тайны?

Санни попыталась отпихнуть его, но Ник держал ее как в тисках. Слегка откинувшись, он потянул ее за собой.

— Не сбежишь, — весело поддразнил он, но глаза оставались серьезными.

— И не собираюсь. — Но в душе было меньше уверенности, нежели в словах. Просто необходимо хоть немного времени, чтобы осмыслить произошедшее. — Ты здорово вляпался, да? Твои никогда не делали секрета из своего пожелания увидеть нас вместе. Мне бы не хотелось разрушать их радужные надежды, обманывать ожидания.

Он поднял ее кисть к своему лицу, прошелся губами по чувствительным изгибам запястья. Откуда он знает, каких мест следует касаться? Совсем недавно ей и самой они были неведомы.

— Позволь мне беспокоиться о своей семье самому. — И опять град поцелуев осыпал запястье. — В данный момент я именно там, где мне хотелось бы оказаться. А все прочее пусть идет своим путем. — Он накрыл ее собой. — Сейчас мне хотелось бы заботиться лишь о тебе.

— Мне и так неплохо. — Более того, просто замечательно, подумала она. Его тело было теплым, каждое движение будоражило кровь. Ее бедра уже начали двигаться в ответном танце, когда она заметила: — Кстати, относительно этики взаимоотношений с подчиненными — я просто в восхищении.

Он хмыкнул, прижимаясь все сильнее.

— Знаешь, мне нравится быть… в центре событий.

— Да уж, — прошептала она, чувствуя, что он проник внутрь нее. Все мысли о том, что будет, когда они покинут спальню, как ветром сдуло. Осталось только удовольствие, наслаждение, настолько сильное, что сконцентрироваться на чем-то ином оказалось выше ее сил. — Боже всемогущий, да…

* * *

Санни поглубже зарылась в подушку, приоткрыла глаза самую малость, чтобы узнать, который час. И тут же подскочила на кровати. Кровать не ее. И давно уже не вечер. И даже не ночь. В окно ярко светило солнце.

Ее руки коснулась теплая ладонь.

— Эй, иди назад.

О боже! После любви она решила, что подремлет минутку-другую, а потом попросит Ника отвезти ее домой — ему и самому надо проверить, как дела в ресторане. Это происходило — она откинула волосы с лица, поискала глазами часы — девять часов назад.

— Что такое? — Ник настойчиво требовал ее внимания.

От одного взгляда на него у нее перехватило дыхание. Черноволосый, смуглый, распростертый на белоснежных простынях. Нельзя выглядеть настолько завораживающе привлекательным. Ее тело не могло не откликнуться на его призыв, не прислушиваясь ни к каким доводам здравого смысла.

* * *

— Мне надо идти, — сказала она.

— Если надо, то пойдешь. Однако могу я спросить, что произошло?

— Ну, во-первых, разве тебе не надо уже быть в ресторане?

Его улыбка осталась на месте, но радости в ней поубавилось.

— Я уже большой мальчик и знаю, чего требует мой бизнес. Еще рано. Почему бы тебе не сообщить, что тебя беспокоит на самом деле?

— Я… — Она заколебалась, потом решилась: — Я провела ночь не дома.

— И что дальше?

— Проводить ночь не дома не следует.

Он долго разглядывал ее, потом спросил:

— Кто издал такой закон? Ты? Или империя Чендлеров?

— Это мой закон, хотя надо предполагать, в основу его легли ожидания Чендлеров.

— Что за ожидания? — Ник приподнялся, облокотившись на подушку.

Губы ее пересохли, она поспешно отвела глаза от того места, где простыня сползла, обнажая его бедра. Бедра, двигающиеся столь маняще…

— Ночь, проведенная не дома, наводит на размышления, — быстро пробормотала она. — Относительно человека, с которым ты была.

— Акт любви — каких размышлений он требует?

Щеки ее запылали, но она упрямо гнула свое:

— Думаю, что тебе лучше, чем кому другому, ясно: секс может быть обычным развлечением. И речь не идет о каких-либо чувствах и обязательствах.

Он усмехнулся ее запальчивому тону.

— Никогда бы не подумал, что у Чендлеров поощряется свободная любовь. Секс — в качестве развлекательной программы.

К собственному удивлению, Санни рассмеялась.

— Кончай издеваться. Ну пусть, пусть я паршивая овца. Отбилась от стада. И нет, нет, конечно, мой дедушка никогда не потакал моим порочным наклонностям — никто не советовал мне ложиться в постель со всеми подряд. По правде говоря, я вообще не особо увлекаюсь вещами такого рода. Хотя теперь ты в курсе, что я не была девственницей. Но все кандидаты на роль моих ухажеров обязательно проходили у Чендлеров строгий отбор.