— Поверь, лучше не стоит. — Сколько ни старайся, Андреа ни за что не поймет. В семье Ника не могут уразуметь, что не каждая семья готова сплотиться в случае надобности. Абсолютное молчание со стороны Хаддон-холла — реальное тому подтверждение. В какой-то момент придется, конечно, вступить в контакт с дедом и бабушкой, но если сейчас они предпочитают поездки Карла мимо ресторана в качестве единственного источника информации — значит, так тому и быть.

Перед выходом из конторы Андреа задержала ее. Озорное выражение из темных глаз исчезло.

— Знаю, ты не хочешь обсуждать свое с Ником будущее.

— Андреа…

— Я должна сказать. Ни с кем никогда он не был таким, Санни. Мне хочется, чтобы ты знала. Для него все очень серьезно.

Санни покачала головой.

— Всего неделя прошла, Андреа.

— Месяц. Но время тут ни при чем. Иногда сразу бывает понятно.

Санни даже думать себе не позволяла об этом.

— Тебя, должно быть, беспокоят его громогласные заявления о невозможности обязательств и подобные дурацкие высказывания, но, поверь, когда дойдет до дела, он окажется одним из самых…

— Вопрос не в обязательствах, Андреа, или в их отсутствии. Просто… очень сложно объяснить сейчас.

— Слушай, я тебе давала миллион шансов объяснить свою запутанную ситуацию.

Санни тяжело вздохнула.

— Да, конечно. Может, мне самой не очень хочется в ней разбираться. Мы решили побыть какое-то время вместе. Разве вам этого не достаточно?

Андреа рассмеялась.

— Мы итальянцы и Д’Анжело к тому же. Такого слова, как «достаточно», мы не знаем. — Она потрепала Санни по руке. — Но обещаю, больше давить не буду. Во всяком случае, сегодня. — Заметив скептический взгляд Санни, исправилась: — Обещаю заткнуться хотя бы на час. Не в моих правилах устраняться и безучастно глядеть, как люди губят свои жизни. — Она шагнула вперед по коридору, кинула через плечо: — Кроме того, у тебя будет достаточно хлопот с остальными. Значит, я могу сделать передышку и продумать другую, более результативную стратегию наступления.

Санни оставалось лишь расхохотаться. Тут надо или смеяться, или рыдать…

Андреа моментально вернулась, забрала ее лицо в свои ладони, целуя одну щеку, потом другую.

— Мы тебя любим, Санни. Ты уже стала для нас частью семьи. Мы просто хотим тебе счастья. И Нику тоже.

Сердце Санни растаяло.

— Знаю, Андреа, — тихо согласилась она. — Знаю. Вы представить себе не можете, как много вы теперь для меня значите.

— В таком случае пошли, покормим наконец голодающих, а после потанцуем — ох, как же мы будем танцевать!

И, сопровождаемая улыбкой Санни, она ринулась к парадной двери ресторана, возле которой ее дети пристроились услаждать слух прохожих, распевая во всю мощь своих легких какую-то итальянскую арию.

* * *

Ник глядел, как Маринины малыши захватили Санни в плен и втащили ее в круг танцующих. Уже за полночь, а пиршество в самом разгаре. И у него, и у Санни рабочая смена давно закончилась, но побыть с ней наедине никак не удавалось.

Он бы должен сердиться, и в какой-то степени так оно и было. Ему хотелось держать ее в объятиях, окунуться с головой в волны музыки, наполняющей горячий летний воздух. Но время еще есть.

А пока он с увлечением следил за ее передвижениями на первом уличном празднике, в котором она принимает участие.

Первый уличный праздник? Предполагается, что будут и другие?

Ник отмахнулся от промелькнувшей мысли, как и от других мыслей о будущем. Ему частенько теперь приходилось так поступать. День за днем. Виной тому непрерывное жужжание его родственников относительно их с Санни отношений. Он предполагал такого рода осложнения, но не думал, что настолько попадет под влияние их постоянных намеков и советов. Что делать — он и сам теперь часто задумывался, что было бы, если бы Санни осталась насовсем…

Его глаза не могли оторваться от нее ни на секунду. Вот она ныряет в толпе, меняет партнеров, хохочет. Она его приворожила — никаких сомнений.

Семья ее обожает. Она их — тоже. Их обоюдная привязанность сквозит в каждом взгляде, каждом жесте.

Он обожает ее. Или невероятно близок к тому.

И что? Она ясно дала понять, что он для нее всего лишь предмет флирта, повод к рискованному приключению. Но приключение закончится, и принцесса снова должна будет вернуться в свою заколдованную башню. Странно, как она цепляется за свое прошлое. Насколько он знал, ее дед с бабушкой не сделали ни единой попытки установить с ней контакт. Санни решила расправить крылья, а в результате родные от нее отвернулись. Отсюда вывод — она права, думая в первую очередь о собственных интересах. Судя по всему, добиться одобрения Чендлеров — задача не из легких. Можно положить на это всю жизнь… и потерять собственное «я».

Санни вынырнула из гущи танцующих, схватила холодное пиво. Вот настоящая Санни. Женщина, кружащаяся в водовороте жизни, упивающаяся скоростью разворачивающихся событий. Надо убедить ее, что ее место тут.

И если вдруг они оба обнаружат, что им по-настоящему хорошо вместе… что ж, подобный поворот событий все меньше пугал его.

— Довольно, — пробормотал Ник и встал. Проложил себе путь через толпу, оказавшись перед ней.

— Ты опоздал, — сообщила ему Рэйчел. — Все танцы Санни до конца вечера расписаны, кавалеры едва не разорвали ее саму на части. — Она рассмеялась, и окружающие последовали ее примеру. — В следующий раз придется тебе быть порасторопнее.

Ник попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной — сил отвечать на насмешки не осталось. Он должен почувствовать Санни в своих объятиях, утихомирить вихрь эмоций, всколыхнувшихся в его душе нынешней ночью. Плюнуть на все… сконцентрироваться только на ней одной.

Ликование охватило его, когда оркестр, словно подслушав его мысленную мольбу, заиграл медленную, лирическую мелодию.

— Может, все же остался один танец и для меня? — Он протянул руку.

Она кивнула и поднялась, на лице — улыбка, в глазах — обещание. Кровь в его жилах закипела.

Родственники и друзья отошли на задний план, забылись, как только она оказалась в его объятиях. Весь мир сосредоточился на укачивающей их плавной музыке, на женщине, движущейся рядом.

— Санни. — Ничего более ему сказать не удалось. Она придвинулась чуть ближе, голова закружилась. Руки сжались сильнее, она уступала его напору, сливаясь с ним, положив голову на его плечо. Его губы коснулись нежного местечка прямо над ухом. — Я всю ночь изнывал от желания держать тебя вот так.

— Чего же ты ждал? — пробормотала она.

— Танец оказался бы последним для нас обоих. — Он тесно прижал её бедра к своим, впитывая ее прикосновения. — Мне хотелось, чтобы вначале ты по максимуму насладилась праздником. Стоит мне дотронуться до тебя, и я не отпущу тебя больше.

Она застонала, ткнулась губами ему в шею.

— В таком случае нам лучше танцевать по направлению к машине — иначе я могу не устоять и скомпрометировать себя неприличным поведением перед глазами всех знакомых и незнакомых.

Ошалевший Ник еле поборол искушение схватить ее в охапку и унести отсюда. Горячим шепотом он поведал ей об этом в самое ухо. Ее глаза расширились.

— Ты не посмеешь.

— Не искушай меня.

— Ты не смеешь устраивать такое представление. Я прекрасно могу дойти до машины собственными ногами.

— Но подумай, покинуть бал на руках у возлюбленного — какая романтика!

— С каких пор ты пытаешься быть романтичным?

— А что такое?

— Ты понимаешь, о чем я. Публичные выступления с романтической подоплекой. Нетрудно предугадать, как отреагирует твое семейство.

Он развернул ее лицо к себе. Улыбка поблекла, лишь глаза блестели в полумраке.

— По всей видимости, я постепенно утрачиваю опасения относительно мнения окружающих. В данный момент мои желания важнее.

— Да, я почувствовала.

Он взвыл.

— Я говорил не об этом.

Они уже практически остановились, не обращая внимания на другие пары.