— О чем ты, Ник?

Ему казалось, что все присутствующие затаили дыхание, впились в него глазами. Пусть. Весь его мир сейчас сосредоточился на той, что стояла перед ним, ожидая его ответа.

Мысли вихрем пронеслись у него в голове. Сказать ли ей, что творится в его сердце? Но ему и самому не все еще понятно, что происходит. Тогда, возможно, стоит подождать? Вначале разобраться в себе самом? Или попробовать вместе с ней?

А что, если она сбежит?

Почти инстинктивно его руки, удерживающие ее талию, сжались крепче.

— Ник?

— Не здесь. Мне надо оказаться с тобой наедине. — И, более не раздумывая, он проделал то, о чем мечтал весь вечер. Подхватил ее на руки и унес.

Восторги толпы гремели в его ушах, но самые громкие крики не могли отвлечь внимание Ника от женщины в его объятиях.

Когда они добрались до дома Ника, Санни уже задыхалась. С тех пор как они покинули празднество, не было произнесено ни слова.

Ник сосредоточенно парковал машину, и она позволила себе взглянуть на него. Какая тайна скрывается в его темных глазах? Он так смотрел на нее во время танца. По коже пробегали мурашки, предвкушение чего-то необычайного переполняло ее.

Что бы хотелось ей услышать тогда? И сейчас? Слова любви? Просьбу остаться насовсем? И то, и другое повергало ее в ужас. Она не готова. Не теперь. А может, и вообще никогда. Предполагалось, что все ограничится легким флиртом, дикой выходкой перед возвращением в рамки благопристойного поведения, домой.

Дом.

Она оглянулась. Узкие улочки, ряды домиков, притихших в ожидании утра, человек, ведущий ее за руку… куда? Впереди маячило нечто большее, чем еще одна восхитительная ночь в объятиях страсти.

Надо бы остановиться, потребовать объяснений, узнать, что у него на уме. А то и вырваться, сбежать от необходимости принимать решения. Бежать и бежать. От решений, которые кому-нибудь не понравятся, ранят. Почему ее ставят в столь невыносимые условия? Она не желает ничего выбирать.

Перед дверью Ник снова поднял ее на руки. Поцеловал.

— Санни, — произнес хрипло.

Она приложила пальчик к его губам.

— Тсс. Войдем внутрь, Ник. — Ее широко открытые глаза были прикованы к его лицу, выражение которого пугало. — Возьми меня, Ник, — прошептала она.

Последующие несколько минут прошли в вихре поцелуев. Одежда разлеталась в разные стороны, щедро усеивая весь путь от входной двери до постели.

* * *

— Что ты вытворяешь… — он застонал, подчиняясь задаваемому ритму. — Чертовка.

Его спина прогнулась, повторяя ее движение. Всегда так. Эротика, возведенная в превосходную степень, удовольствие, не поддающееся описанию словами. Страсть, в которой захлебываешься… по собственной воле.

Он хмыкнул, откликаясь на ее очередной призыв к любовной игре.

— Напомни мне почаще водить тебя на танцы.

Она рассмеялась, смех перешел в протяжный стон — повинуясь толчкам его тела, ее мышцы сжимались, расслаблялись и снова сжимались, пропуская его внутрь, охватывая плотнее. И все повторялось из раза в раз. Наслаждение. Невероятное, ни с чем не сравнимое наслаждение.

Она вцепилась в его плечи, ее волосы упали ему на лицо и грудь.

Ник в блаженстве прикрыл глаза. Она знала, как возбуждают его касания ее волос, знала, потому что он сам ей в этом признавался. Много раз. Ей нравилось доставлять ему удовольствие. Всякий раз, когда они были вместе, ей удавалось узнать о нем чуточку больше, сделать их общее наслаждение чуточку полнее. Он заботился о том же и знал теперь ее тело, как никто другой никогда до этого. Их занятия любовью превращались в бесконечное желание отдать часть себя, когда удовольствие другого ставилось на первое место.

Оба тяжело дышали, кожа покрылась капельками пота, сознание возвращалось плавными толчками.

— Как тебе это удается?

Она ожидала ухмылки и остроумной реплики, но он молчал, а выражение его лица… трудно сказать, что оно могло означать. Раньше такого не было. Хотя… может быть, один раз. Тогда, во время танца.

— Оставайся со мной, Санни.

— Я не собираюсь уходить. Сейчас, во всяком случае.

— Я имел в виду не только нынешнюю ночь. О, боже!

— О чем — о чем именно ты просишь? Жить с тобой или… еще что-то?

Внезапно Санни засомневалась, хочет ли знать ответ. Она рассчитывала объясняться постепенно, шаг за шагом. Истинные чувства можно понять, имея на обдумывание следующего шага дни, может, даже недели. Но, выходит, придется перестраиваться на ходу. Все обрушилось на ее голову сразу. А она не готова!

Ник перекатился на бок, потянул ее за собой. Ее голова оказалась лежащей у него на груди. Он приподнялся и взглянул ей в лицо.

— Санни, я думал о тебе… о нас… всю эту неделю или почти всю. Знаю, предполагалось, что у нас будет всего лишь легкий флирт, развлечение, до того, как ты… как ты вернешься домой.

Лицо его посуровело. Она протянула руку, погладила его щеку.

— Ну конечно, развлечение. — Большой палец ее руки задержался на его губах. — А в чем дело?

— Обещай мне только одно.

— Что?

— Обещай, что останешься так долго, чтобы мы смогли разобраться, чего хотим в действительности.

— Я не готова давать обещания, Ник, — промямлила она, с горечью сознавая, что причиняет ему боль, но верная своему принципу быть честной с ним до конца.

— Но…

— Но у нас пока есть время. Полно времени на разговоры, планы и решения. Только не сейчас, хорошо?

— Ладно. Но не могу обещать, что после нашего сегодняшнего торжественного отбытия с праздника моя семья уже не абонировала церковь и не наняла оркестр.

Сердце в ее груди сделало скачок. Он не признавался ей в любви, не предлагал пожениться, но видения их свадьбы тем не менее неотступно преследовали ее. Прелестная церквушка, все семейство Ника, все их знакомые. В том, что в мечтаниях не появилась ее семья, Санни пока не отдавала себе отчет, не желая смотреть правде в лицо. Что за беда — помечтать о несбыточном, позволить себе забыться хоть на мгновение? Реальность всегда наготове — сразу отрезвит. Возможно, отрезвление будет достаточно болезненным.

Все печальные мысли улетучились, как только Ник приступил к совершенно восхитительному покусыванию ее шеи.

— Мы же не собираемся потратить остаток ночи на бесплодные разговоры — думаю, найдутся варианты более интересного времяпрепровождения.

Санни изогнулась под его нежными руками, скользнувшими по ее телу вниз.

— Мог бы спросить и мое мнение, — сказала она. Остальное поглотил ее протяжный вздох.

* * *

Ник был недоволен собой. Он обошел машину кругом, собираясь открыть дверцу для Санни. И тихо страдая, что пропадает целых пять секунд, в течение которых следует пройти несколько шагов — в то время, когда ему хотелось бы не отрываться от Санни ни на миг. Опьянение недавней страстью постепенно отпускало. И все равно, когда он оказался с ней лицом к лицу и она улыбнулась ему навстречу, он подумал, что хочет вечно быть пьяным от ее улыбки.

Еще прошлым вечером он хотел сказать ей, что любит ее, собирался объясниться сразу же, как только они окажутся наедине. Но после того как они договорились поехать к нему, понял, что она не готова. Нику становилось страшно от одного осознания того, насколько сильно в нем желание объясниться. Но… уже утро, а слова так и остались непроизнесенными.

Она ступила на тротуар, хотела шагнуть в сторону, но он перехватил ее, обнял. И плевать, что подумает мистер Бертолуччи, если вздумает глазеть из окна.

Ощутив его руки на своей талии, Санни сделала большие глаза.

— Слушай, мне кажется, у тебя входит в привычку не выпускать меня из рук!

Он уже готов был произнести давно заготовленные слова, но в очередной раз одернул себя. Нельзя действовать под влиянием импульса, давить, как принято среди его домашних. Объяснение придется опять отложить до лучших времен. После вчерашнего демарша им придется несладко. Но как сложно постоянно останавливаться!