— Какой он внимательный!

— Да? Он рассчитывал, что в тот же день я вернусь к своим обязанностям в консультации. — Флоренс презрительно фыркнула. — Он не щадит ни себя, ни других.

— Но ведь он привез тебя домой в «роллс-ройсе», — напомнил Том. — Мне кажется, он мужчина что надо…

— И я так считаю, — подхватил Ники. — К тому же он столько знает о машинах.

— фу, — возмутилась Флоренс. — Кому только нужны эти машины! — Она пулей выскочила за дверь и ринулась к себе в комнату, где высунулась из окна и стала размышлять, хотя сама толком не знала о чем.

Но размышления ее занимали недолго. В саду под окном распускались всякие летние цветы. Розы вперемежку с дремой и льнянкой, желтофиоли, незабудки, анютины глазки, садовые лилии и лютики буйствовали на довольно запущенных клумбах сада викария. Флоренс, твердо решив навести в этой хаотической цветовой гамме маломальский порядок, спустилась вниз.

Уик-энд пролетел незаметно, и она с неохотой покидала наполовину прополотый сад, впрочем, ее труды не пропали даром, она уже меньше страдала от чувства неудовлетворенности. В поезде по дороге в Лондон она думала о том, что напряженная неделя вернет ее к нормальному восприятию жизни.

После дома викария комната в доме миссис Твист показалась Флоренс немой и мрачной. Девушка поставила в вазу цветы, которые привезла с собой, распаковала сумку и отнесла букет роз в кухню. Миссис Твист была так розами очарована, что на радостях открыла банку с супом в дополнение к ужину, состоявшему из солонины, салата и помидоров.

На следующее утро, когда Флоренс шла на работу, солнце уже ощутимо согревало землю. День обещал быть чудесным, и мысли девушки невольно устремились к родному саду, к розам, которые нуждались в ее заботе. Едва она оказалась в обществе миссис Кин, как к ней вернулось ее обычное спокойствие. Мистер Фитцгиббон находился в больнице, поэтому у нее была возможность тщательно вымыть процедурный кабинет, проверить инструменты, заполнить всем необходимым шкафы и ящики стола, а потом не торопясь выпить с миссис Кин чашку кофе.

— Ты добралась тогда домой? — осведомилась дама, пока они пили кофе.

— В субботу утром меня отвез мистер Фитцгиббон.

— Ну надо же! Очень хорошо! Уик-энд он провел у вас в гостях?

— О нет. Только выпил чашку кофе и сказал, что у него встреча…

— Наверняка с этой Элеонор. Она дважды звонила на автоответчик. Вряд ли он сможет пойти с ней куда-нибудь сегодня вечером. Он освободится в больнице Коулберта не раньше часа, а с двух начинается дневной прием, на сегодня записано пять человек.

Миссис Кин взяла еще одно печенье.

— Я бы сказала, он сегодня чересчур перегружен. Понедельник, начало недели… Ты останешься у нас? — вдруг спросила она. — Мне бы хотелось…

— О, неужели прошел месяц? Да, надеюсь, он мне не откажет. Работа интересная, правда же? И очень приятно на выходные ездить домой. Потом, деньги…

— Ну, я не думаю, что каждые выходные ты будешь ездить домой. Дело в том, что в среду назначен один прием. В центральном графстве. Возможно, ты поедешь вместе с ним, и не исключено, что останешься там на ночь. А в следующий раз это вполне может быть в выходные.

— Ну что ж…

— Вот и прекрасно. Ты не против, если я на полчасика отлучусь? Нужно что-нибудь купить на ужин. Думаю, сегодня прием закончится, когда магазины уже будут закрыты.

Оставшись одна, Флоренс еще раз проверила содержимое шкафов и стола, несколько раз прерываясь, чтобы ответить на телефонные звонки, после чего включила послушать автоответчик. Голос Элеонор звучал резковато: мистер Фитцгиббон, как оказалось, не отвез ее в театр и даже не удосужился объяснить почему. Второе уведомление было еще эмоциональней по тону. Хоть мистер Фитцгиббон меньше всего нуждался в сочувствии, ведь умел сам за себя постоять, Флоренс почему-то стало его жаль.

Вскоре вернулась миссис Кин. Они только разделались с ланчем, когда пришел мистер Фитцгиббон и сдержанно их поприветствовал. Он выглядел осунувшимся, и неудивительно, ведь ему пришлось оперировать с восьми утра. Однако, когда Флоренс проводила к нему первого пациента, врач будто преобразился: его усталость сменилась теплотой и вниманием к больному.

Дневной прием закончился около пяти, и Флоренс отнесла мистеру Фитцгиббону чашку чаю, приготовленного миссис Кин.

Когда она вошла в кабинет, он поднял глаза.

— Сейчас я возвращаюсь в больницу Коулберта. Завтра первый пациент назначен на девять утра, так? Займите его обычным разговором, если я задержусь, ладно? Я надеюсь успеть, но я не уверен…

Что-то пробормотав в ответ, она направилась к двери, но он ее окликнул:

— Между прочим, мне необходимо ехать в Личфилд в среду. Маленькая девочка с муковисцидозом[2] . Какое-то время она у меня лечилась, но родители настояли на том, чтобы забрать ее домой… Она трудный ребенок, поэтому попрошу вас поехать со мной. Возможно, нам придется там остаться на ночь, так что возьмите с собой все необходимое. Отправляемся сразу после утреннего приема. Нужно успеть к половине третьего, чтобы встретиться с ее лечащим врачом.

— В униформе, сэр?

— О, непременно. И не забудьте про свою обычную строгость. Девчушка избалована родителями и няней, но на нее хорошо действует умеренная строгость.

— Хорошо, сэр, — ответила Флоренс и вышла из комнаты. Перемена мест на пару дней довольно заманчива, но, похоже, прямые обязанности медсестры ей выполнять не придется. Миссис Кин пила на кухне чай, и, налив себе чашку, девушка присоединилась к регистраторше.

— Я еду в Личфилд, — сообщила Флоренс, — и, возможно, с ночевкой, как вы и предполагали.

— О, Фибе Виллерз! Сестра Брайс терпеть не могла к ней ездить. Ребенок на редкость трудный, а родители наотрез отказались продолжить лечение в больнице. У них свой дом где-то в Хэмпстеде, поэтому мистер Фитцгиббон положил девочку в больницу Коулберта, и там у нее действительно наступило улучшение. Но родители переехали в Личфилд и забрали ее с собой. Мистер Фитцгиббон мог бы отказаться от пациентки, но это не в его правилах. Он ни за что так не поступит, если в его силах хоть отчасти вернуть ребенку здоровье.

— Значит, он постоянно туда ездит ее наблюдать?

— Да, раз в три месяца. Она его частная пациентка, но, не будь она таковой, он все равно бы ездил. Он не привык легко сдаваться.

Следующий день прошел довольно гладко. Когда мистер Фитцгиббон собрался после дневного приема уходить, Флоренс спросила:

— Завтра у меня будет время зайти домой к миссис Твист за сумкой с вещами?

— Думаю, нет. Я хочу выехать при первом удобном случае. По дороге мы где-нибудь остановимся подкрепиться. Там вы сможете привести себя в порядок — ну, лицо, прическа…

Флоренс что-то невнятно пробормотала в ответ. Мужчине нужна жена, чтобы он разбирался в том, как женщина приводит себя в порядок. Интересно, с Элеонор он так же властен, и если да, то что она ему отвечает? Ну конечно, с Элеонор такой проблемы не может возникнуть — у Элеонор столько свободного времени, она в любой момент готова к появлению в обществе. Но сейчас, поспешно напомнила себе Флоренс, совсем другой случай, и никто наверняка не заметит, что у нее не так лежат волосы или блестит нос.

Тем не менее она вымыла вечером голову, привела в порядок и без того ухоженные руки и положила в сумку сменную униформу. Ей случалось в больнице иметь дело с трудными детьми, и она знала, что они могут швыряться всем, что попадет под руку…

Без десяти двенадцать следующего дня «роллс-ройс» мистера Фитцгиббона тронулся в путь. Флоренс молча сидела рядом с врачом, вспоминая о мелочах, которые не успела сделать, перебирая в памяти содержимое своей сумки — все ли взяла с собой, — и стараясь не думать о ланче. У нее был легкий завтрак, а в консультации не удалось даже выпить кофе. Она все же надеялась, что в животе у нее не заурчит от голода. Будь на месте ее спутника кто-нибудь другой, Флоренс не задумываясь сказала бы, что голодна, но одного взгляда на строгий профиль мистера Фитцгиббона было достаточно, чтобы понять, что этот вопрос его не занимал. А думал он только о том, как выехать из Лондона.