– Не за что. – Сделав два шага в направлении спальни, она зачем-то добавила: – Извини, что тебе приходится довольствоваться мною вместо Венди.

Спенс буркнул что-то неразборчивое.

Шарли вдруг вспомнила его слова: он говорил что-то про отдых без посторонних глаз. Неужели Спенс собирался встретиться здесь с Венди?

Правда, в данном случае становится совершенно непонятно, как Мартин согласился уступить ему для этого охотничий домик. И если Спенс действительно намеревался провести время с Венди, почему они не приехали вместе? Правда, возможно, Мартину ничего не известно.

– Ты ждал, что она приедет сюда? – спросила Шарли.

– Нет, – отрезал Спенс.

Шарли постаралась отогнать чувство облегчения.

– Зачем ты приехал сюда, Спенс?

Какое-то время ей казалось, что он не ответит.

– Подумать, – наконец произнес он.

– О! – Шарли понимала, что ей следует довольствоваться этим, но остановиться не могла. – Если бы я знала, что она для тебя значит…

– Ничего, черт возьми! – В его голосе сквозило раздражение.

Ничего? Получается, все это он сделал ради женщины, которая для него ничего не значит? Неужели по мере приближения дня бракосочетания Спенс все больше чувствовал себя пойманным в ловушку и решил пойти на крайность?

– В таком случае, – четко проговорила Шарли, – мне стало еще хуже.

Когда она вернулась из спальни, надев джинсы и два свитера, Спенс снова забылся сном. Шарли хотелось забраться под одеяло и провести так весь день, лишь бы не видеть его. Но в маленькой комнатке было невыносимо холодно.

Шарли подошла к кушетке, и как раз в этот момент Спенс опять шумно выдохнул. Она покачала головой. Храпом это, конечно, не назовешь: ничего похожего на ревущую бензопилу. Скорее, издаваемые Спенсом звуки напоминали довольное урчание кошки.

И все же должен быть соответствующий закон. Храпящий человек обязан заблаговременно уведомлять об этом предполагаемого супруга. Разумеется, ей самой теперь нет никакого дела, храпит ли Спенс Гринфилд.

На его щеках появился лихорадочный румянец, и Шарли озабоченно прикусила губу. А что, если у него жар?

Она осторожно прикоснулась тыльной стороной руки к его лбу.

Испуганно дернувшись, Спенс открыл глаза.

Мгновение Шарли казалось, что она увидела в них то самое выражение, какое в них было, когда Спенс целовал ее – не игриво чмокал в щечку, а целовал жадно и страстно. И она сама откликнулась на этот взгляд так же, как всегда. Внутри у нее все вдруг растаяло, словно пудинг на солнце.

Шарли густо покраснела. Неужели она совершенно не способна держать себя в руках?

– Экий ты дерганый, – проворчала она. – Я лишь хотела узнать, есть ли у тебя жар.

– И каков приговор?

– Не знаю, – искренне ответила Шарли. – Особенно горячим мне твой лоб не показался.

В глазах Спенса вспыхнули насмешливые огоньки.

Шарли вскинула голову. Пусть он думает все, что хочет. Если он настолько тщеславен, что полагает, будто она готова ухватиться за любую возможность прикоснуться к нему…

Не будь идиоткой! У него и в мыслях нет ничего подобного. И этот голодный взгляд – лишь плод ее воображения. Впрочем, в любом случае это абсолютно не важно: физическое влечение не имеет ничего общего с любовью и уважением.

Спенс уселся на кушетке.

– Ради горячего душа я готов пойти на преступление, – сказал он. – Как у нас с водой? Или она пропала вместе с электричеством?

– Нет, на некоторое время хватит. Обогреватель тоже работает на газе. Пить бы я эту воду, правда, не стала: скорее всего, ее давно не меняли.

– А я и не буду ее пить. Я просто собираюсь нырнуть в нее с головой. – Он поднял рюкзак. – Твоя спальня какая?

– Справа.

Шарли отвернулась. Раздельные спальни. В ночь, которая должна была стать первой брачной. «Но все к лучшему», – твердо заверила она себя.

Перед тем как решить, что готовить на завтрак, Шарли исследовала содержимое темного, притихшего холодильника. Когда Спенс вышел из душа, она укладывала куски швейцарского сыра на два красивых, словно с картинки, сандвича.

– Это салат из крабов? – с нескрываемым восхищением произнес Спенс.

Кивнув, Шарли сунула сандвичи в духовку.

– А что еще осталось делать? Без электричества крабов нужно немедленно использовать либо выкидывать.

Спенс улыбнулся.

– И ты решила выкинуть их мне в желудок? Благодарю. Ты замечательная девушка.

Почему от этого небрежного замечания у нее выступили слезы, когда всю эту неделю она ни разу не плакала? Однако будь она проклята, если позволит Спенсу увидеть свои слезы. Шарли, тщательно размешав суп быстрого приготовления, разлила его в кружки.

– Начни с этого. Только осторожно, суп горячий.

– Что? Это не куриный бульон? Я в тебе разочарован, – недовольно воскликнул Спенс, принюхиваясь.

Вспыхнув, Шарли повернулась к нему и успела увидеть у него в глазах блеснувшую хитринку, но Спенс тотчас же перевел взгляд на ее губы.

Потому что они дрожат, сказала себе Шарли. А вовсе не потому, что хочет меня поцеловать.

– Извини. – В голосе Спенса сквозила неловкость. – Я только хотел немного разрядить атмосферу.

Шарли едва слышала его. Она внезапно осознала, что надеялась, будто душ и переодевание превратят его обратно в Спенса, которого она знала. Но этого не произошло, хотя теперь он выглядел гораздо лучше, чем утром. Спенс надел фланелевую рубашку в красную с синим клетку. Его волосы, высохнув, скрутились в мелкие колечки, нисколько не похожие на обыкновенно гладкую прическу. И щетина никуда не исчезла…

– Ты бороду не бреешь нарочно? – спросила Шарли. – Собираешься победить на конкурсе лучшего лешего года?

– Да нет, просто у меня электрическая бритва. – Рассеянно проведя ладонью по подбородку, Спенс взглянул на духовку. – Не хочу быть назойливым, но крабы на вид показались мне очень вкусными, и жаль видеть, как они превращаются в угли.

Шарли поспешно вынула сандвичи из духовки, едва и в самом деле не спалив их. Она поблагодарила небо за то, что раскрасневшиеся щеки можно приписать исходящему от духовки жару. Что с ней случилось? Она ведет себя так, словно никогда не видела мужчин!

Достав из буфета две тарелки, Спенс, недоверчиво оглядев, вытер их полотенцем.

– Сойдет, – заключил он.

– Особенно если учесть, что я их только что вымыла, – заметила Шарли, выкладывая сандвич ему на тарелку.

Спенс покачал головой.

– Прямо-таки домашний уют, – сказал он, усаживаясь за крошечный столик.

Что он имел в виду? Удобный диван и женщина, готовая выполнить все его желания, – и ничего не надо усложнять? У нее защипало в глазах.

– Наверное, ты хотел сказать, что все будет замечательно, пока не кончится действие таблеток и я не устану готовить?

– Шарли, я не просил за мной ухаживать, – нахмурился Спенс.

Он произнес это ровным, спокойным голосом, и Шарли была вынуждена признать справедливость его слов. И все же она обиделась.

– Не рассчитывай, что так будет продолжаться и впредь.

– А я и не рассчитываю. Но в то же время я не собираюсь бегать наперегонки, спеша сделать что-то первым. – Отложив сандвич, Спенс задумчиво взглянул на нее. – Видишь ли, ты настолько привыкла выполнять малейшую прихоть Шарлотты, что даже не ждешь, чтобы тебя попросили.

– Спенс, если бы я хотела услышать подробное обсуждение моих недостатков…

Он пропустил ее реплику мимо ушей.

– Ты просто делаешь то, что считаешь нужным, а потом ждешь слов благодарности. Я не перестаю этому удивляться. Ведь Шарлотта никогда не замечает того, что ты для нее делаешь, так почему ты ждешь этого от других?

– Черт возьми, Спенс…

– Пойми меня правильно. Я вовсе не хочу сказать, что все твои благие поступки бесполезны. Например, завтрак мне очень понравился. – Он неопределенно махнул рукой. – Просто порой становится неловко находиться рядом с госпожой Щедростью.

Шарли долго смотрела на него.