— Давай возвращаться, — предложил он. — Я не хочу, чтобы тебе опять стало плохо.

Эмили только кивнула в ответ.

К тому времени, когда они вернулись домой, у Эмили голова раскалывалась от усилий делать вид, что все в порядке. Потому что все как раз было не в порядке.

Но будет же все в порядке, когда он вспомнит!

Когда он вспомнит... Последние дни она повторяла эти слова как заклинание. При этом она испытывала растущий страх, что у них уже никогда не будет таких отношений, как прежде.

Как они смогут забыть эти поцелуи? Интимные прикосновения и слова?

Эмили судорожно сглотнула. Конечно же, ей хотелось, чтобы все было по-прежнему. Хотелось, чтобы Ник стал самим собой. И чтобы вернулась их прежняя дружба. Любовь требовала слишком большого напряжения, а через несколько месяцев она, Эмили, будет всецело занята ребенком...

— Ангел? Что-то ты затихла. Может быть, хочешь прилечь? — спросил Ник, закрывая за собой тяжелую входную дверь.

— Нет. Я ведь спала, когда мы катались на лодке, помнишь? — Эмили непроизвольно оправила юбку. Никак не могла она привыкнуть к тому, что Ник теперь так пристально смотрит на нее.

— Как самочувствие?

— Гораздо лучше. — Она сделала попытку поднять сумку-холодильник, но Ник покачал головой и сам понес их так и не съеденный ланч на кухню. — Прости, что испортила твой первый день дома.

Он посмотрел на нее с искренним удивлением.

— Ничего ты не испортила. Ты беременна. Мне надо было самому догадаться, что в таком положении на лодке не катаются. Это мне следует извиняться.

— Но...

Ник поцеловал ее в лоб.

— Все в порядке. Давай съедим этот ланч, а потом я займусь детской.

Эмили не знала, что и подумать. Откуда он узнал о планируемой детской комнате? Означает ли это, что к нему возвращается память?

— Детской?..

— Ну да, она рядом с нашей спальней, правильно?

Эмили кивнула.

Ник тем временем достал еду из сумки.

— Я заметил в комнате разноцветные коробки и детскую кроватку и догадался, что там будет детская.

— Да... но тебе лучше отдохнуть день-другой, — пробормотала она. — Ты ведь только что из больницы. Мы займемся детской попозже. У нас еще много времени.

— Доктор Уэскотт сказала, чтобы я возвращался к нормальной деятельности, — мягко ответил Ник, но глаза его сверкали. — Именно это я и собираюсь сделать. Мне как-то неспокойно. Думаю, что мне полезно поработать.

Он уселся верхом на стул — Эмили прекрасно помнила, что это была его любимая привычка.

Ник улыбнулся, и Эмили отбросила грустные мысли.

— Ладно. Думаю, тебе понравятся цвета, которые я выбрала для этой комнаты, — желтый с белым. Мне хочется, чтобы там было светло и солнечно.

— Очень хорошо.

Он быстро проглотил приготовленные бутерброды с салатом. Эмили выпила стакан молока с крекерами — она не хотела перегружать желудок.

После еды они поднялись наверх и тут же поспорили — на этот раз о том, что Эмили не должна сама красить.

— Категорически запрещаю, — заявил Ник. Он буквально выпихнул ее в холл. — Нечего тебе перенапрягаться.

— Не говори глупостей!

— Нечего тебе дышать краской! И лазить на стремянку!

Эмили едва сдерживалась.

— Физическая работа мне только на пользу. И краску я купила совершенно нетоксичную, которая совсем не пахнет.

— Красить ты не будешь. Можешь сидеть тут и давать мне указания. А не хочешь — уходи.

Она открыла и закрыла рот. Ничего себе! «Не хочешь — уходи». Раскомандовался. Это все-таки ее дом, пусть даже она делает вид, что дом принадлежит им обоим.

— Послушай...

— Нет. — Он скрестил руки на груди, непоколебимый как скала.

— Но ведь я вполне могла сама закончить ремонт, пока ты был в отъезде.

— Ну и хорошо, что ты этого не сделала. — Ник закатал рукава и спокойно начал прибираться в комнате, но, как только Эмили попыталась переступить порог детской, он сурово взглянул на нее. — Я не шучу, Ангел. Сюда тебе заходить нельзя.

Она удивленно уставилась на него.

— Ты сошел с ума. Почему-то до амнезии ты не возражал, чтобы я этим занималась. Я всегда сама хотела устроить детскую, и ты не был против. Ты обещал помочь, но понимал, что в основном этим буду заниматься я.

Он бросил пленку, которую расстилал на полу, и подошел к ней.

— А теперь я против. И, честно говоря, мне совершенно все равно, что я делал или говорил раньше. Я несу ответственность за тебя и за ребенка.

— Ник! Сейчас двадцатый век, а не двенадцатый. Я сама могу позаботиться о себе.

— Пожалуйста, Ангел, — тихо сказал Ник, — не спорь со мной.

Он взял ее лицо в свои руки, и она неожиданно осознала, насколько он громаден и как она мала по сравнению с ним. Неудивительно, что он считает ее такой беспомощной. Он мог одной рукой легко сделать то, на что потребовались бы все ее силы.

Схватив его за запястья, она попыталась улыбнуться.

— Легко я не сдаюсь.

— Ясное дело. — Минуту спустя он уже целовал ее, его тепло и энергия вливались в нее подобно солнечному свету. И когда он отступил от нее, она почувствовала себя обделенной.

Возьми себя в руки, приказала себе Эмили.

Ник-муж скоро снова превратится в Ника-приятеля, и она снова будет одна. Когда к нему вернется память, она, Эмили, постарается убедить его в том, что она великая актриса и что она специально играла эту роль. Чтобы они потом могли вместе посмеяться надо всем случившимся.

Его рука мягко погладила ее живот.

— Позаботься о малыше. Пойду принесу тебе удобное кресло, — прошептал он.

Через пять минут Эмили уже сидела, положив ноги на банкетку. Она наблюдала за работой Ника и удивлялась, как же он все-таки смог заставить ее просто так сидеть и смотреть.

Наверняка это из-за поцелуя. Она просто потеряла голову.

Эмили барабанила пальцами по ручке кресла и размышляла. Она беременна. Но это же не лишает ее возможности действовать. Беременные женщины вполне могут делать обычные вещи, например красить или вешать шторы. Нечего относиться к ней как к фарфоровой безделушке.

И все же... ей было приятно. И она вспомнила поездку в Диснейленд, где можно было вообразить себя принцессой.

— Ты пропустил одно место, — сказала она.

Он улыбался, глядя на нее. В этого типа трудно не влюбиться, подумала Эмили.

— Ты просто не оценила по достоинству мою работу, — сказал Ник. Он стер со лба каплю краски.

Эмили вздохнула и решила расслабиться. Ладно, можно предоставить Нику возможность ощутить себя настоящим мужчиной, раз он так этого хочет.

— А обои клеить будем? — спросил он.

Она зевнула.

— Да, я купила детские обои с разными животными. Очень симпатичные.

Он кивнул. И продолжал работать. Она откинула голову назад. Ник размашисто водил малярным валиком, рубашка плотно облегала мускулистое тело. Еще немного — и маленькая комната превратится в замечательную детскую.

— Расскажи мне, как мы полюбили друг друга, — попросил он, переходя к дальней стенке.

Черт. Эмили поглубже уселась в кресле. Только чуть-чуть расслабишься, как тут же все рушится.

— Ангел?

От этого прозвища у нее щемило сердце. Когда он так ее называл, она чувствовала себя самой особенной женщиной на свете. Ей будет не хватать этого ощущения, когда к Нику вернется память.

— Не знаю, что сказать, — ответила она. — Мы знаем друг друга целую вечность.

— Но должен же был быть момент, когда мы поняли, что любим друг друга.

— Ну... это случилось непроизвольно. Мы дружили и много времени проводили вместе. Мы даже в отпуск вместе ездили. И все такое.

Гизи вошел в холл и громко замурлыкал. Эмили чесала у него за ухом и молилась, чтобы Ник перестал задавать вопросы, на которые она не могла ответить. Утром она точно пойдет на работу. Когда ее не будет дома, то и спрашивать будет не у кого.

— А почему не сразу?.. — спросил он. — Если у нас были такие близкие отношения, то мы должны были бы быстрее влюбиться друг в друга.