«Тебе не нравится разговаривать о подобных вещах»... Вот так. Еще один вопрос к самому себе в растущем списке. Но совершенно очевидно, что Эмили он доверял. Она была его женой. И наверняка принадлежит к тому типу женщин, которые предпочитают тесные отношения с мужем. Но ведь брак всегда предполагает тесные отношения, не так ли?

Шумный вздох Эмили привлек его внимание.

— Что такое? Что-нибудь случилось?

— Ты почувствовал? — взволнованно спросила она. — Ребенок пошевелился. — Она изогнулась, чтобы дать ему ощутить обеими руками движение в ее животе. — Я в первый раз почувствовала, как он шевелится.

Ник действительно ощутил под ладонями слабое движение. Знак растущей жизни.

— Правда чудесно? — спрашивала Эмили, у которой из глаз катились слезы.

Не зная, что ему лучше всего сделать в такой момент, он прижал ее к себе. Он не понимал причины ее слез — она плакала из-за несчастного случая с ним или от радости ожидания ребенка? Вроде его жена не похожа на слезливую размазню.

— Все в порядке, — успокаивал он ее.

— Черт, — она еще раз всхлипнула, — это все гормоны. Действуют на психику, причем до сегодняшнего дня все было хорошо.

— Понимаю.

— Я вообще никогда не плачу, — сказала она, упрямо вскидывая подбородок.

— Это я знаю. — Ник вытер ее мокрые щеки, и она слабо улыбнулась в ответ. Господи, какая она была желанная. Он даже не успел подумать, как уже целовал ее.

Было даже лучше, чем в первый раз. Она была мягкой и нежной, все еще дрожащей от возбуждения. Потом она застонала и притянула его к себе. Он совсем забыл, что они находятся в больнице, когда услышал чье-то покашливание.

— Ник... Эмили?

Он чуть было не выругался, но вовремя вспомнил, что Эмили не позволяет ругаться при ребенке. Видимо, она верила в возможность психологического воздействия на младенца в утробе матери. При этой мысли Ник совершенно растерялся — значит, он в состоянии вспомнить о таких сложных вещах, а о собственной жене ничего толком вспомнить не может?

— Какое у вас плотное расписание, док, — простонал он, с сожалением в последний раз целуя Эмили в губы. — Когда, наконец, я выберусь из этой тюрьмы?

Пейдж Уэскотт пожала плечами, с улыбкой наблюдая за тем, как Эмили смущенно оправляет платье.

— Мы вызвали специалиста из Сиэтла для консультации, но думаю, что вы сможете уехать завтра или послезавтра.

— А как насчет того, чтобы уехать прямо сейчас, а потом вернуться? — предложил Ник, поглаживая почти обнаженное плечо Эмили. — Уеду вечером, а утром вернусь, честное слово.

Казалось, Пейдж заколебалась, и Эмили возмущенно посмотрела на нее.

— Я... думаю, что... нет, так не пойдет. Вы не подготовлены для обследования.

— Ник, я тоже собиралась поговорить с тобой на эту тему, — вмешалась Эмили. — Я считаю, что...

— Минутку. — Нахмурившись, Ник провел пальцем по безымянному пальцу ее левой руки. Обручального кольца не было. — Где твое кольцо?

— Ну... дома. Я его сняла, потому что пекла печенье. — Эмили была готова умереть. Ведь никакого кольца не было вообще. Ник хотел купить ей его, но, учитывая обстоятельства, ей это показалось глупым.

— Ты его сняла?

Внимательно посмотрев на него, Эмили так и не смогла понять, что выражало его лицо. Упрек? Неуверенность? Эмили решила перейти в нападение.

— Да. А что такого? Ты же не носишь свое.

Ник взглянул на свою руку, все еще хмурясь. Потом сжал пальцы в кулак.

— Верно. Но так не пойдет. Сколько времени мы уже женаты?

У Эмили забилось сердце. Странно было слышать этот вопрос от Ника.

— Немногим больше пяти месяцев.

Пять месяцев? Ник даже присвистнул от приятного удивления.

— А мы зря время не теряли. Ты забеременела прямо сразу же.

— Да, сегодня 21 августа, а ребенок должен появиться 30 декабря, — вмешалась Пейдж.

Ник вздохнул.

— Не надо без конца напоминать мне, какое сегодня число. — Он повернулся к жене и пожал плечами. — Они все время напоминают мне дату и название нашего города. Наверное, док достала старый учебник психологии и ставит на мне свои опыты. — Он еще раз нежно провел рукой по спине Эмили.

— Вам и так повезло, — парировала Пейдж. — Каких-нибудь сто лет назад мы просто трахнули бы вас еще разок по голове, вот и все лечение. — Она взглянула на Эмили. — Забыла сказать тебе, чтобы ты еще раз заглянула ко мне в кабинет перед тем, как уйдешь. Все-таки ты пережила немалый стресс — надо бы тебе попринимать витамины несколько дней.

После ухода врача Ник многозначительно покачал головой. Больница ему уже до смерти надоела. Хотя ввиду потери памяти сравнить ее с чем-нибудь другим он не мог.

— Ник... нам надо поговорить, — сказала Эмили. И прежде, чем он успел удержать ее, отошла на безопасное расстояние.

— Ладно. А о чем?

Эмили поджала губы, соображая, как лучше сказать Нику, что они будут спать отдельно, независимо от того, когда он вернется домой.

— Мне кажется, что нам следует исключить интимные отношения. По крайней мере на ближайшее время, — быстро произнесла она. — Так будет лучше... для нас обоих. А ты что скажешь? — спросила она и вся сжалась, задав этот вопрос. Она же совсем не собиралась предоставлять ему право выбора! — Понимаешь, — продолжала она, — я сейчас в таком положении, что близость... — Краска залила ее лицо. — Мне это трудно, и потом, желудок... И вообще, мне кажется, незачем торопиться. Надо, чтобы жизнь вернулась в нормальное русло.

Он облокотился на руку, его лицо не выражало никаких чувств.

— Ник?

— Хорошо. После все решим, — согласился он спокойно. Слишком спокойно. — Тебе пришлось пережить не меньше, чем мне. А может, даже и больше. — Потом он улыбнулся жаркой, чувственной улыбкой. И от этой улыбки сразу стало ясно, что он просто подшучивает над своей чересчур эмоциональной беременной женой. — Не волнуйся, я буду в полном порядке, как только мы вернемся домой, Ангел.

Никакой я не ангел, я просто пытаюсь спасти тебя от жуткого потрясения, мысленно прокричала она ему в ответ. Но даже этот молчаливый протест не смог остановить жаркой волны, захлестнувшей все ее существо.

Эмили не могла в это поверить! Она знала Ника больше двадцати пяти лет и просто не моглаиспытывать к нему такое. Годами она высмеивала его за маленькую черную записную книжку, которую он вел, и за всех его женщин.

— Сама подумай, — продолжал тем временем Ник, — ты чувствуешь себя неловко оттого, что я не могу вспомнить о нашей семейной жизни. Готов поспорить, что ты воспринимаешь это как своего рода измену, хотя я-то хочу заниматься любовью только со своей собственной женой.

Она рот раскрыла. Так! Время последовать совету Пейдж. Пора вести себя как обычно. Ведь, если бы с Ником было все в порядке, она бы не позволила, чтобы последнее слово оставалось за ним, да еще такое слово!

— Мне кажется, это называется бредом, дорогой.

Ладно, подумал Ник, пусть я был не прав. Но почему же Эмили отстраняется от меня? Он почувствовал ужасную усталость от необходимости размышлять над всеми этими странными взглядами, неловкими паузами, прелюбопытными замечаниями. Все равно не исключено, что у них замечательный брак и нет никаких серьезных проблем. Он должен в это верить. Черт возьми, ему нужно в это верить!

Хотя... раз он не помнит, какие у них были взаимоотношения, она может опасаться того, как он поведет себя дальше. Действительно, он как бы заставляет ее вступить в интимные отношения с незнакомым человеком.

— И кстати... — Эмили скрестила руки на груди, — мне совершенно не нравится, когда ты вот так снисходишь до меня. Сейчас же прекрати это!

Эмили очень мила, подумал он, и в то же время язвительна. Но он подозревал, что за язвительностью кроется ранимость и встревоженность. Именно поэтому Эмили перешла к круговой обороне.

— Ну так воспользуйся возможностью продемонстрировать мне мои недостатки и исправить их, — предложил он.

Эмили хотелось запустить в него чем-нибудь. И все-таки дело было не в нем. Дело было в ней самой. Его еще можно было извинить, ведь он не помнил о том, что их связывают только дружеские отношения. Ее же извинить нельзя. Она желала, чтобы он целовал ее.