В ответ Рыбаков отрицательно мотнул головой.

— И правильно, Андрюша. Тебя жена дома ждет.

— Как она там? — тоскливо спросил Рыбаков.

— Скучает.— Уваров поднял рюмку и опять предложил тост: — Как говорится — за наши тылы!

Они чокнулись и выпили, как старые друзья. Уваров снова потянулся за льдом и снова вытер мокрую руку об обивку.

— Слушай,— удивленно сказал он.— Так ведь можно и не закусывать. Макаешь руку в холодную воду, и у тебя рецепторы сразу на нее переключаются. А она тем временем незаметно внутрь проскальзывает. Как по маслу.

— Кто «она»? — не понял Рыбаков.— Вода?

— Водочка, Андрюша, водочка.— Уваров широко улыбнулся.— Ну давай, рассказывай теперь...

— Что рассказывать?

— Все! — Уваров рубанул рукой воздух, но по столу бить не стал.

На Рыбакова вдруг навалилась непонятная тоска. Еще немного, и он бы завыл.

Рогов и Плахов, закутавшись в теплые шерстяные пледы, сидели в бунгало Нгубиева. Вождь баквена пытался расспросить их о впечатлениях от ритуала, но вновь посвященные отвечали тягуче и односложно, не проявляя никакого желания вступать в беседу.

Тогда Петруха заварил крепкого чаю и заставил белых воинов выпить по большой кружке. Терпкий душистый напиток постепенно возвращал их к жизни.

— Позвони Никите, вождь,— попросил Рогов Нгубиева.— Узнай, как он там?

— Уже звонил, минут пять назад. И до того. Не отвечает он. Мои парни из отеля сказали, что он к этому шпиону в номер с бутылкой пошел. Уже часа полтора прошло.

— Большая бутылка? — уточнил Плахов.

— Говорят, литр.

Игорь попытался подсчитать в уме, с какой скоростью действует алкоголь на восьмидесяти-килограммовое тело. Ум подчинялся команде с трудом, распадался, словно желе, из которого нерадивый скульптор пытается вылепить некую форму.

— Он еще должен быть на ногах. Как бы его этот Рыбаков в номере не того...

Все трое одновременно три раза постучали по деревянной столешнице. Правда, у Нгубиева это получилось гораздо быстрее. Конечности сыщиков подчинялись им с трудом.

— Чего мучиться? — предложил Петруха.— Сейчас звоню, и через час ваш шпион будет на костре висеть. С дырками в ушах. И Никиту Андреича привезут заодно. Ну что, звонить?

— Другого не остается. Только без помпы, вождь,— попросил Игорь, собираясь повернуться к напарнику, но без сил рухнул лицом вниз, успев выдать напутствие: — Готовься, воин. В комнате надсадно гудел заблудившийся комар, но воин племени баквена старший лейтенант милиции Василий Рогов не обращал на него никакого внимания.

Бутылки в номере Рыбакова уже были осушены до дна. Миска для льда валялась под столом. Периодически то Рыбаков, то Уваров задевали ее ногами, и она жалобно позвякивала о дубовый паркет.

— Я так и не въехал, Андрюха,— задвигал онемевшим языком Уваров,— ты что в Африке-то делаешь?

— А ты сам что делаешь? — В поддержку Фишера под столом лязгнула миска, подчеркнув философскую многозначность вопроса.

— Спину грею,— промычал Уваров и глубоко задумался над смыслом сказанного.

— И я спину грею,— повторил Рыбаков, похлопал себя по карманам, осмотрелся вокруг, со второй попытки поднялся и, держась за стену, направился к двери.

— Ты куда, брат? — Уваров выжал из пустой бутылки последние капли, причем все — точно в стакан. Профи, он и в Африке профи.

— Погоди... Мне надо. Сейчас вернусь... Попи... сать...

Рыбаков, оторвавшись от стены, вывалился в коридор.

Уваров опрокинул в себя последнюю порцию.

— Ух ты ж, херня какая,— поморщился он, поднялся из кресла, переполз к дивану и упал на него лицом вниз. Через пять секунд он уже спал.

В коридоре Рыбаков попытался взять себя в руки. Получалось неубедительно. Он огляделся вокруг и вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшую никелированную коробочку. Щелкнула крышка, на ладонь Андрея Борисовича скатилась небольшая синяя таблетка, которую он тут же проглотил, хищно двинув кадыком.

Через три минуты Рыбаков — практически трезвый и подтянутый — вышел из дверей лифта в холле отеля. Советская химическая промышленность до сих пор исправно служила интересам разведки...

Сэм с сиротливым видом сидел на диване возле стойки администратора.

— Это ко мне,— бросил портье Рыбаков и рукой поманил Сэма за собой.

В лифте Андрей Борисович внимательно посмотрел в глаза чернокожего помощника.

— Ты опять не в себе,— раздраженно накатил он.— Я же говорил, чтобы ты не курил.

— Я и не курил, мистер Эндрю.— Сэм сделал невинное лицо.— Это простуда.

— Лечись,— усмехнулся Рыбаков, после чего строгим голосом объяснил задачу:— В моем номере человек, он уже готов. Вывезешь его в Растенбург, в мастерскую, там его подрихтуют. Для вечности. Я еще ненадолго останусь здесь.

— Сделаю, мистер Эндрю,— кивнул Сэм.

Они вышли из лифта и направились к номеру пятьсот два. Рыбакова удивило, что дверь номера чуть-чуть приотворена. Предчувствуя недоброе, он осторожно заглянул внутрь и увидел, что кандидата в вечность в номере нет.

Рыбаков был твердо убежден, что оставил Никиту в полной отключке, но, судя по всему, противника он недооценил.

Он от души выругался по-русски и, повернувшись к Сэму, приказал:

— Пока останешься здесь. Он еще может вернуться...

Чернокожий наемник кивнул головой и осторожно присел на краешек кресла. Кольт, заткнутый за пояс, больно уперся ребристым боком в его спину.

Нгубиев отключил телефон и довольно посмотрел на оперов:

— Подъезжают. Через три минуты будут здесь. Пойдем встречать?

— Все в порядке? — спросил Плахов.

— Вроде да... Везут вашего шпиона из пятьсот второго номера. Говорят, без труда повязали. Он никакой был — две бутылки выжрал. Я бы тоже сломался.

— А Никита где?

— Говорят, что его там не было, а «люкс» закрыт... Отдыхает, наверное...

На улице послышался шум мотора. Все трое вышли из бунгало. Над ними горели яркие звезды Южного полушария, похожие на глаза внимательных предков, следящих из космической пустоты за своими потомками.

Из-за поворота появился джип и остановился напротив парадного подъезда.

Мягко хлопнула дверца, и вождю поклонился высокий чернокожий парень, одетый в европейский костюм. Вася и Игорь заметили, что на обшлаге пиджака у парня приколот маленький золотой крокодильчик.

Нгубиев кивнул в ответ и жестом велел открыть багажник.

Чернокожий вернулся к машине, немного повозился с замком и поднял вверх люк багажного отделения. Через секунду оттуда выпало тело, расслабленно ударившись о камни, словно куль со слоновьим дерьмом.

— Ешкин кот,— только и смог выговорить Вася.— Предупреждал же я...

На земле баквена, подложив руки под небритую щеку, сладко спал Уваров.

Никита очнулся под утро. Сжимая ладонями бешено пульсирующие виски, он с трудом сел на топчан и осоловелыми глазами осмотрелся. Окружающая обстановка была незнакомой, но в поле зрения Уварова попала большая пластиковая бутылка, наполненная нежно-зеленой жидкостью, которая полностью поглотила его внимание. Бутылка стояла рядом на столе, но дотянуться до нее Уваров не смог — руки отказывались подчиняться.

— Смотрите, мужики, очнулся,— послышался знакомый голос откуда-то сбоку. Перед Никитой возник расплывчатый силуэт Петрухи.— Никита Андреич, как вы?

— Плохо мне, Петя,— едва смог выдавить из себя Уваров, с трудом двигая распухшим сухим и шершавым, как наждак, языком.— Попить дай...

— Попить ему,— послышался недовольный голос Рогова.— Попил уже, ешкин кот...