Я начинаю с еды и несу огромную миску вишен и гранолы в нашу комнату.

Она там, лежит в постели, простыни накрывают ее талию, ее грудь прижимается к матрасу. Черт, я хочу, чтобы эта грудь прижималась ко мне.

Отставляя еду в сторону, я запрыгиваю в кровать, рыча, проводя руками по всей ее атласной коже:

— Ты выглядишь особенно шикарно, Брук Дюма. Такая шикарная, теплая, влажная, и я был бы не прочь тобой позавтракать.

Проталкивая лицо между матрасом и ее грудью, я провожу языком вверх между ее грудей, лижу ее ключицу, ее сладкий вкус проникает в меня, сводя с ума.

— Не хватает только вишенки сверху, но я уверен, у нас есть несколько.

Я хватаю вишню и потираю ее об ее клитор.

Застонав, улыбаясь, она переворачивается на спину, ее ноги раздвинуты, ее киска влажная и принадлежит мне, ее взгляд тает, когда она смотрит на меня.

— Кто твой мужчина? — я целую ее, потирая вишенкой о ее клитор. — Кто твой мужчина, детка?

— Ты, — стонет она.

— Кого ты любишь? — подначиваю ее, пока вожу кругами подушечкой большого пальца по клитору, легонько погружаясь в ее киску кончиком среднего пальца. Она смотрит на меня полуприкрытыми глазами, взглядом, влажным от желания.

— Ты сводишь меня с ума, Реми, — шепчет она, обхватив пальцами мой член и притягивая меня ближе.

— Если это ложь, я позабочусь, чтобы это стало правдой, — думаю, что честно предупредить ее.

Я хватаю ее бедра и проталкиваюсь между ее ног, упираясь членом в ее вход. Я опускаюсь вниз, потому что хочу съесть ее. Вылизать, начиная с крошечных пальчиков ног, вверх по подъему ее стопы, ее аппетитной голени, ее драгоценному колену (где я задержусь, выказывая ему свою любовь), и еще выше, к ее стройным, подтянутым бедрам, к ее сладкой киске, которая, я надеюсь, будет течь, словно дождь в раю, к тому моменту, как я туда доберусь.

Приступая к делу, я двигаюсь вперед, покусывая по пути внутреннюю сторону ее бедра. Она начинает смеяться, и пинает меня в плечо, но я ловлю ее ногу, заставляя лежать смирно.

— Реми! Щекотно, — она смеется, пытаясь выдернуть ногу из моего захвата.

Вздернув бровь, я пробегаю пальцами по подъему ее стопы, затем по внутренней стороне ее ноги.

— Вот здесь?

Она снова смеется и пинается, крутясь, чтобы высвободиться.

Так что я быстро меняю планы, обхватив ее запястья и придавив их над ее головой, ложась всем своим большим телом на нее. Я знаю, что ей нравится, когда я удерживаю ее внизу. Она не может двинуться, если только я ей не позволю, ее глаза темнеют, а дыхание становится частым и тяжелым.

— Реми... — говорит она, приходя в себя, ее золотистые глаза одновременно игривые и заботливые, когда она смотрит на меня снизу вверх. — У тебя гипертимия?

Я озорно улыбаюсь и провожу пальцем по ее ладошке.

— А как ты думаешь, малышка?

— Я думаю, ты очень возбужден, — она высвобождает руки и гладит пальцами мои волосы, смотря мне в глаза. В мои, должно быть, черные глаза.

Я кусаю ее пальчик и посасываю его перед тем, как отпустить.

— И что ты собираешься с этим делать? Хочешь, я подниму кровать с тобой в ней? Или может, ты хочешь, чтобы я взял тебя на ней?

Она смеется, перекатывается и швыряет подушкой в моем направлении. Я отбрасываю подушку в сторону и хватаю Брук за щиколотку, легко притягивая ее обратно к себе.

— Иди-ка сюда.

Она смеется и вырывается, я смотрю, как она свешивается с края постели, дразня меня видом своей розовой киски, сводя меня с ума от желания. Энергия искрится во мне. Я думаю, что могу взлететь отсюда с ней в объятиях, если она этого захочет.

Она так меня заводит, что каждый мой мускул напряжен и нацелен сделать ее моей. Кровь проносится по телу, словно огонь пылает в моих венах. Прямо сейчас единственное, что я хочу, это доставить ей райское удовольствие. Я чувствую себя всемогущим, грозным. Я — Ремингтон Тейт «Разрывной» и эта девчонка Моя.

Я тянусь через всю кровать и она визжит, стараясь не попасться, пытаясь сползти с кровати. Я смеюсь, ловлю ее щиколотку и тащу обратно к себе.

— Куда это ты собралась? Ты моя. Иди сюда и дай мне взять тебя.

— Нет, мне нужно пописать! — кричит она, швыряя в меня другой подушкой, убегает в ванную и захлопывает дверь.

— Эй! Немедленно иди сюда, — рычу я, стуча в дверь. Судя по звукам, она начала чистить зубы. Наконец-то, вода выключается и я слышу, как она открывает замок. Я открываю дверь, внутри Брук вытирает руки полотенцем. Я иду к ней, подхватываю ее, она водит носом по моей шее, пока я несу ее обратно в постель.

Она вздыхает. Ведь она знает, что я хочу ее. Она ведет себя игриво, заставляя меня побегать за ней.

— Что же мне с тобой делать? — ворчит она нежно, ее пальца сцеплены на моем затылке. Она улыбается мне, словно я какой-то давно потерянный принц. Чего она не знает, так это того, что этот давно потерянный принц собирается оттрахать ее до беспамятства.

Я швыряю ее на кровать, а она удовлетворенно вскрикивает. Я набрасываюсь на нее, разводя ее ноги в стороны.

Сначала я целую одно ее обнаженное бедро, затем другое, затем я целую ее киску.

— Она моя, — я лижу ее.

Ее голова запрокидывается назад и она стонет, когда мой большой палец скользит между ее влажных губ, прямо внутрь. Мой рот наполняется слюной и я тихонько рычу, используя палец, чтобы проникать внутрь нее, пока языком вылизываю ее клитор.

Она раздвигает ноги, издавая всхлип, от которого охотник внутри меня жаждет завоеваний. Она начинает метаться, я хватаю ее, удерживая на месте.

— Дай мне то, что я хочу, Брук.

Мотая головой из стороны в сторону от удовольствия, она хнычет и кусает губы, толкаясь бедрами вверх к моему лицу.

— Я вся твоя.

— Именно, — я нежно приподнимаю ее бедра, становясь на колени. — Вот так. Теперь откройся. Впусти меня, — она это делает, и я скольжу между ее ног, хватая ее бедра, мое тело напрягается, когда я вхожу. — Да, — говорю я, когда она стонет, запрокидывая голову. — Кого ты любишь? — Мой голос становится низким, я поглощен ей, и обрушиваюсь на ее рот, когда она не отвечает. — Кого ты любишь?

Она стонет и прижимает губы к моей шее, кусает меня. Она что-то шепчет поверх моей кожи, царапая мою спину.

Я стону в ответ, шепча ей:

— Скажи мое имя, Брук.

— Ремингтон, — она целует мое ухо, касаясь губами ушной раковины, дыша мне в ухо, возбужденная. Задыхаясь, она произносит мое имя, будучи на грани, но я представляю, что она отвечает на мой вопрос.

Она влажная и горячая, она любит меня и она — это все, что я когда-либо желал. Сильнее, чем я мог вообразить, более женственная, чем я когда-либо представлял. Забавная и заботливая, ранимая и дерзкая.

Я люблю ее до боли в груди, пока смотрю, как она прогибается, принимая меня внутрь. Я рычу и наклоняю голову, когда она сжимает меня в объятиях. Стиснув ее в ответ, я пытаюсь замедлиться, а она проводит пальцами по моей коже. Она знает, что мне это нужно и дает мне это без малейшего сопротивления. Даже когда она уставшая, сонная. Когда она занята, когда она потная, когда она голодна. Она отдается мне, когда бы я ни захотел, когда бы ни попросил, потому что я в своем маниакальном состоянии. Потому что я это я. Потому что глубоко внутри, там, где я иногда чувствую боль, смотря на нее, я знаю, что Брук Дюма меня любит.

♥ ♥ ♥

Я НЕ СПАЛ восемнадцать часов и двадцать восемь минут. Мой пульс — тридцать девять ударов в минуту. Брук провела в моих объятиях ровно девять часов и двадцать восемь, теперь уже двадцать девять минут. Я на взводе и не могу уснуть.

Она прижимается ко мне, как маленький котенок, я хочу ласкать и вылизывать ее от макушки до маленьких пяточек.