В голове я каталогизировал всю комнату. Знаю, где что находится. Я мог бы бегать здесь в темноте и ни на что не наткнуться. Я мог бы безопасно нести ее в своих руках. Все в моей голове, я отлично представляю все до мельчайших деталей.

Но ничто здесь не сравниться с красотой ее лица.

Ее рот приоткрыт и губы вздрагивают от каждого вздоха. Нижняя, в форме сердечка, такая же сочная, что и верхняя. У нее высокие скулы, ресницы в форме полумесяца.

Я просто хочу лежать здесь, в этой постели, в темноте отельного номера, впитывая ее до последней капли, пока не опьянею.

Я, словно чертов маятник.

Любое вмешательство в мое равновесие, и меня раскачивает.

Доктора объяснили мне это.

Стоит мне раскачаться до пика, как ничто на земле не остановит меня от падения вниз. Меня притягивает гравитация. Естественная необходимость организма восстановить равновесие.

Но в том и суть. Маятник всегда стремиться к равновесию.

Она мое равновесие. Я нуждаюсь в ней сильнее, чем в воздухе.

Наклоняя голову к ее шее, я обнюхиваю ее и рычу.

♥ ♥ ♥

КАКАЯ ЖЕ дерьмовая неделя.

Мне не нравится, как Брук смотрит с улыбкой на Пита и Райли, как говорит с ними. Мы летим в Нью-Йорк, и я не могу перестать думать, насколько мне не нравится, что Тренер обращается со мной, словно с каким-то слабаком, словно мне нужен чертов покой, и что Диана продолжает пичкать меня той же чертовой едой, снова и снова. Но Брук. Я хорошо знаю Пита и Райли, отлично знаю. Если они только посмотрят в ее сторону, им придет конец.

Я наблюдаю за ними со своего места. Они пытаются помочь ей с чемоданом.

Мудаки думают, будто я не знаю, что они заигрывают с ней?

Я притягиваю ее ближе и целую в лоб.

— За кем пришли все эти люди? — спрашивает она. Когда мы прилетаем в Нью-Йорк, в ЦБА, где приземлился мой самолет, собралась огромная толпа народу, охранники выставляют ограждения, чтобы удержать их. Она настолько удивлена, это умиляет.

— За мной, кем же еще? — отвечаю я ей.

Пит смеется.

— Ладно тебе, Реми.

Клянусь, все они таращатся на нее. Я прижимаю ее к себе.

— Иди сюда, детка. Я хочу, чтобы все эти милые ребятки знали, что ты со мной, — я сжимаю ее попку, чтобы пометить свою собственность.

— Ремингтон!

Я сопровождаю ее до лимузина прежде, чем остальные подходят, прижимаю ее к себе и целую. Я так чертовски изголодался по ней, мне необходимо почувствовать ее жар, ее тепло, ее язык.

Мой голод дикий и неудержимый, безумный.

— Хочу отвести тебя куда-нибудь сегодня, — хрипло говорю прямо в ее губы. — Полетели в Париж.

— Почему Париж?

— А почему, блин, нет?

— Потому что у тебя бой через три дня! — она радостно смеется, и я хочу отвезти ее в Париж, остальное меня не волнует, но она шепчет:

— Давай отправимся туда, где есть кровать.

Я мгновенно представляю, как трахаю ее на кровати, затем фантазирую:

— Давай сделаем это на качелях.

— Ремингтон!

— Давай сделаем это в лифте, — предлагаю я. Я трахаю ее в лифте, стоя, мой язык горячий и твердый и я проталкиваю его ей в рот, пока мой член погружается в нее, еще и еще.

Смеясь, она машет пальцем передо мной, и я ухмыляюсь.

— Я никогда, ни за что, не стану делать этого в лифте, так что тебе придется найти кого-то другого.

— Я хочу тебя. В лифте, — стоя в том лифте, мой язык в ней.

— И я хочу тебя. В постели. Как нормальные люди.

Мой взгляд погружается в ее декольте, затем вниз по ее телу, к ее киске, плотно обтянутой самыми привлекательными штанами, что я когда-либо видел. Я хочу написать чертово письмо производителю и похвалить их за отлично проделанную работу. Благодаря их джинсам у меня все время есть прекрасный обзор моей женщины.

— Я хочу тебя в этих штанах, что на тебе.

Она кивает и ухмыляется, затем переплетает свои пальцы с моими, поднимает мою руку и целует мои костяшки пальцев.

Мне любопытно наблюдать за тем, как она это делает, потому что я не припоминаю, чтобы она раньше так целовала мои костяшки пальцев. Она пододвигается ближе и обхватывает руками мою челюсть, оставляя поцелуй на щеке, проводя руками по волосам. Все мое тело окутывает тепло и покой от ее прикосновения и нежности в ее глазах, когда она смотрит на меня.

Дверь машины открывается.

Тренер едет на переднем сидении, рядом с водителем, остальные усаживаются на диван напротив нашего. Брук пытается отодвинуться, но я сжимаю ее пальцы в своей руке, заставляя остаться рядом. Хочу, чтобы она не переставала прикасаться ко мне, все мое тело жаждет этого. Голова совсем не варит. Кому какое дело, что там с Тренером, с Райли... я смотрю только на нее. И чувствую себя... хорошо. Спокойно. Спокойнее. Мне хочется опустить голову на ее плечо и я сползаю ниже по сидению (какого хера я такой здоровый), притягиваю ее ближе и опускаю голову ей на грудь. Я слышу, как бьется ее сердце. Она замерла, а я хочу, чтобы она расслабилась. Я прижимаю ее и сдвигаюсь, чтобы ей было удобнее, и чувствую, как она выдыхает напряжение.

Я закрываю глаза, и в голове все затихает. Так тихо. Мне нравится. Я не думаю ни о чем, кроме ударов ее сердца под моим ухом. Затем я чувствую ее ногти на своем ухе и усиливаю хватку, прижимая ее к себе. Она источает нежность, словно одеяло. Мне бы не стоило так сильно этого желать, но ничего не могу с собой поделать. Никто не отнимет это у меня.

— Вы, ребятки, хотите передохнуть, когда доберемся до отеля? — Пит спрашивает таким голосом, что я с трудом его узнаю.

Она проводит пальцами по моим волосам и, когда она не отвечает, я согласно киваю, не поднимая головы, чтобы она не убирала руки. Я жажду прикосновений ее рук. Даже не столько прикосновений, сколько нежности. То, как ее пальцы воздают должное моим мышцам, надавливая достаточно для поддержки и расслабления. Все это я чувствую внутри себя. Я не верю словам, но я верю в это.

Она гладит меня повсюду обеими руками, так нежно, я слышу, как она болтает с Дианой о рецепте для меня, пока мы едем в отель, а ее сердце бьется ровно и сильно под моим ухом. Она такая маленькая и хрупкая, и этот ее запах — я никогда ее не отпущу.

Я скорее. Убью себя. Чем отпущу ее.

Когда мы добираемся до номера, меня опять накрывает беспокойство. Она достает свою косметику из чемодана, я наблюдаю, как двигаются ее руки в сумке и как она достает свою зубную щетку, как чистит зубы. А все, что делаю я, это хочу, хочу, хочу. Каждой клеткой своего существа.

Я хочу сломать эту чертову зубную щетку и все, что отвлекает ее от меня.

Она моет и вытирает полотенцем руки, когда я подхожу. Она вопросительно смотрит на меня, а я не могу объяснить, что мне нужно. Я в замешательстве, раздражен и она нужна мне, как вздох, и, если бы у меня был выбор, я предпочел бы ее кислороду.

Я поднимаю ее на руки и несу в постель, она прижимается к моей шее и вдыхает мой запах, когда я опускаю ее вниз.

Я снимаю ее маленькие туфли и отбрасываю их в сторону, затем скидываю свои, мой голос хриплый и грубый.

— Хочу твои руки на своей голове.

Она, растягивается на кровати.

— Это успокаивает твои мятущиеся мысли?

Я беру ее ладонь и прижимаю к своей груди.

— Это успокаивает меня здесь.

Одно лишь ощущение ее пальцев, и мне легче дышится, я перестаю думать. Я вглядываюсь в ее глаза и ложусь рядом с ней, роняя голову на ее грудь, обнюхиваю ее шею. Я так чертовски сильно в нее влюблен, не думаю, что кто-либо сможет причинить мне такую боль, как эта девушка. Ни Скорпион, ни мои родители. Потому что мне плевать на них. Все, что меня заботит — это она.

Я чувствую ее нежный поцелуй на макушке, пока она пробегает пальчиками по моей голове.

Именно так я хочу однажды умереть.

Возле нее, а наши тела касаются друг друга. Мне не нужно ничего говорить, а ей не нужно слышать, потому что она меня понимает. Она понимает, что порой слова — полнейшее дерьмо, а люди не имеют в виду то, что говорят, и только поступки имеют значение. Все, что для меня имеет значение — что она понимает меня. Мы инь и янь, или как там называется эта херня; она моя женщина и она мне нужна. Я знал это с того самого мгновения, как увидел ее, и она тоже знала это, потому и сбежала. Она хотела, чтобы я за ней погнался, и я так и сделал. Я буду бегать за ней каждый раз, когда она захочет убедиться, что я все еще хочу ее, что только она мне и нужна.