Он заметил выражение лица Коры и угадал, что она охвачена теперь паническим чувством вины перед ним. Она уничтожила письма, написанные ее мужем. Вернер понял это сразу же, но предпочел ничего не говорить. Он почувствовал, что и муж ее уже знает это. О том красноречиво свидетельствовало ее смущение, ее вид, растерянный и встревоженный.

Они услышали шаги Пауля на ступеньках крыльца.

— Я возьму его из школы, — быстро проговорила Кора.

— Быть может, это не понадобится, — заметил Вернер, глядя на дверь.

К собственной своей досаде, он чувствовал, что сердце у него колотится, он ощущал дрожь в пальцах левой руки, засунутой в карман. Не произнося ни слова, он послал сигнал. Это было приветствие, придуманное сообща четырьмя парами исследователей. Своего рода пароль. Он успел послать его дважды, прежде чем дверь распахнулась.

Пауль, замерев, стоял на пороге. Вернер испытующе заглянул ему прямо в глаза. Он прочел в душе его лишь смущение и неуверенность. Неясный отпечаток лица Вернера всплывал в сознании ребенка. Он смутно помнил, что лицо это жило в его памяти, но теперь оно было расплывчатым, неясным и скоро, не удержавшись, исчезло совсем.

— Поль, это мистер Вернер, — заговорила Кора. Вернер молчал. Он послал сигналы вновь — на этот раз с такой силой, что на лице мальчика промелькнуло выражение непонятной тревоги. Как будто он догадывался, что происходит что-то такое, в чем он уже не может участвовать. Вид у него сделался крайне смущенным.

Кора беспокойно переводила взгляд с Пауля на Вернера и опять на Пауля. Почему Вернер молчит? Она хотела заговорить и внезапно вспомнила все, что только что рассказал немец.

— Скажите, почему… — начал шериф, но Кора движением руки остановила его.

— Пауль! Думай! — теряя надежду, молил Вернер. — Что с твоим рассудком?

Внезапно отчаянное, бурное рыдание вырвалось из груди мальчика. Вернер, отступив назад, вздрогнул.

— Меня зовут Пауль! — выкрикнул ребенок.

При звуках этого голоса Вернер почувствовал, как по телу его побежали мурашки. Это не было еще человеческим голосом. Слабый, неокрепший, ломающийся звук походил на тот, какой издают заводные говорящие куклы.

— Меня зовут Пауль!

Он не мог остановиться. Как будто могучий источник забил вдруг в душе мальчика, оделив его еще неведомым могуществом.

— Меня зовут Пауль, меня зовут Пауль! — бормотал он. Даже когда руки Коры обхватили его, он все еще повторял:

— Меня зовут Пауль! — сердито, жалобно, нескончаемо.

Вернер закрыл глаза.

Шериф предложил подвести его на своей машине обратно к автобусной станции. Однако Вернер ответил, что предпочел бы пройтись пешком. Он распрощался с шерифом и передал миссис Уиллер, успокаивавшей наверху плачущего мальчика, свои сожаления по поводу причиненного им беспокойства. Скоро он уже шагал под мелким, похожим на туман дождем, уходя все дальше и дальше от этого дома, от Пауля.

«Было нелегко прийти к какому-нибудь решению, — думал он, — здесь не было виноватых и правых. Это не походило на ситуацию: зло против добра. Миссис Уиллер, шериф, учительница мальчика, люди Джермен-Корнера — все они, по-видимому, желали ему добра. Понятно, что факт существования семилетнего мальчика, которого родители не научили говорить, казался им оскорбительным. Их действия, если стать на их точку зрения, были вполне законными и доброжелательными. В жизни так случается нередко: неумело примененное добро приносит зло».

Нет, лучше оставить все, как есть. Было бы ошибкой брать Пауля с собой, везти к тем другим. Но если бы он захотел, он мог бы сделать это. Все они обменялись документами, дающими право брать на воспитание этих детей, если с их родителями что-либо случится. Но сейчас это ни к чему бы уже не привело. Способности Пауля не были врожденными, это был результат упорной тренировки. И хотя в принципе всякий ребенок — телепат, он с возрастом очень быстро утрачивает все это, и восстановить что-нибудь потом почти невозможно.

Вернер сокрушенно покачал головой: какая жалость! Мальчик утратил не только свои удивительные способности, он потерял и родителей и собственное имя. Он потерял все.

Хотя, возможно, не все. Он вспомнил последнее, что видел в доме шерифа. Закатный свет над Джермен-Корнером освещал фигуру женщины у окна, прижимающую к себе ребенка.

Родители не любили Пауля. Вернер сразу понял это. Ушедшие с головой в свою работу, они не успели полюбить его, у них просто не хватило на это времени. Конечно, они были добры к нему, по-своему привязаны. Однако он для них был прежде всего живой моделью для эксперимента.

Теперь, когда исчезал, улетучивался его дар, рядом с ним оказалась Кора Уиллер со своей любовью. Она смягчила его боль и утешила его. И она всегда будет рядом с ним.

— Вы отыскали этого человека? — спросила Вернера седовласая женщина за стойкой, подавая ему чашку кофе (местная жительница, она была уже в курсе событий).

— Да. Благодарю вас.

— Так где же он был?

Вернер улыбнулся:

— Он у себя дома.

Необычную картину можно было наблюдать в начале сентября 1983 года в американском городе Балтиморе. Один из крупнейших отелей принимал в своих стенах участников очередного конгресса американских любителей научной фантастики — несколько тысяч любителей-фэнов, писателей-фантастов, издателей и просто «интересующихся». Чтобы посетить все мероприятия, не хватило бы ни времени, ни физических сил, поэтому программу разделили на общие мероприятия и секции (как на научных конференциях). В одной из таких секций как раз и происходили события, совершенно непривычные для подобных встреч.

Дискуссию между собой вели известные авторы научной фантастики, ученые — специалисты в области космических исследований и… отставной генерал, бывший глава одной из разведслужб Пентагона Дэниэл Грэхем. Что и говорить, фигура на конгрессе любителей фантастики необычная! Причем экс-генерал не просто демонстрировал свои познания в фантастике — нет, он приводил цифры, демонстрировал таблицы и графики, говорил о своем, о знакомом, настойчиво и целеустремленно убеждая слушателей в правоте своих слов. Столь убедительно обычно говорят, пытаясь сторговаться…

О чем, казалось бы, вести диалог писателям-фантастам — и пентагоновскому ястребу, который отчетливо дал понять, что и на покое никак не утихомирился? И тем не менее аудитория бурлила, страсти кипели — и взгляду непосвященного тотчас же становилось ясно: тема, затронутая Грэхемом, для них не нова. И не безразлична.

Споры кипели вокруг проекта «Высокий Рубеж», или, как звучит это словосочетание по-английски, «Хай Фронтир». «Фронтир…» — это слово, знакомое каждому американцу, навевает вполне понятные исторические ассоциации, но при чем здесь научная фантастика? И какое отношение ко всему имеет космос?

Вспомним кое-какие факты из прошлого. Слово «фронтир» буквально означает «граница», «рубеж». Так назывался авангард поселенцев, продвигавшихся на запад Северо-Американского материка. Это была тропа и завоевателей, а не только «борцов с суровой природой», как пытались представить их впоследствии. И по мере того как с методичной жестокостью вырезались целые индейские племена, а пришельцы столь же методично обосновывались на гигантских пространствах, «изъятых у дикой природы», отторгнутых у людей, которые испокон веков жили с этой природой в согласии, искусно создавалась легенда об истинно американском духе — Духе Фронтира.

Легенда о людях Фронтира — мужественных, честных, простых и работящих. Да, они не расставались с оружием, но нужно же было охотиться, а кроме того, защищать свои форты, своих жен и детей от набегов индейцев! Легенда для тех, кто буквально все — леса, реки, необъятные просторы прерий, недра, сокровища индейской культуры и даже действительно сохранившийся среди простых поселенцев истинный Дух Фронтира! — обращал в звонкую монету.