Таким образом, мы подошли к вопросу о чувстве вины. Когда чувства переполняют человека настолько, что чувствующая функция уже не в состоянии справиться с ними, появляется чувство внутренней вины по отношению к своим чувствам. Нам кажется, что за нами числятся какие-то обязательства, но их невозможно опознать, отсортировать, заявить о них вслух. И здесь в дело вмешивается наше культурное воспитание; ведь предполагается, что нам не следует признаваться в своих отрицательных чувствах (какими завистливыми и амбициозными мы себя чувствуем, какими грубыми мы можем иногда быть, какое испытываем чувство падения и отчаяния). В групповых занятиях, когда от участников требуется демонстрация своих отрицательных чувств, констелляция чувства вины происходит по другой причине. От чувства вины нельзя избавиться даже в выходные. Но при общении и выражении чувств обнажается только их часть. Остаются тайны, которые необходимо держать в секрете ради сохранения своей индивидуальности, они священны. Более того, пытаясь избавиться от чувства вины, мы пренебрегаем реальностью его существования, тем, что оно является экзистенциальной и фундаментальной компонентой природы человека Западной культуры. Вина, от которой мы избавились, вновь возвращается, но уже в виде вины по отношению к вине. Фрейд понял реальность вины и определил вину как супер-эго. Любопытным, однако, является то, что вина поддерживает эго; она заставляет почувствовать, что произошедшее событие, «мое», моя ошибка должна быть исправлена «мной». Чувство вины не позволяет считать дурные поступки несчастными случаями или следствиями неудачного стечения обстоятельств; они становятся проблемами, которые должно разрешить наше эго. Таким способом вина укрепляет влияние эго, позволяя эго распространить свое влияние даже на поступки, за которые «ответственно» само чувство. Но на самом деле отвечают за все боги, а мы в ответе только перед ними и не несем ответственности за сами совершенные проступки. В действительности проступок, из-за которого мы "чувствуем себя виновными", может быть следствием действия подавленной чувствующей функции, так что чувство вины служит сигналом ее неадекватности и несоответствия. Чувствовать себя виноватым следует не только за совершенный поступок, но частично и за то, что не была задействована чувствующая функция. В конечном счете, мы виноваты только перед богами, и в архетипической перспективе можно обнаружить истинное назначение чувства вины: напоминать нам посредством чувствующей функции о нашем пренебрежении ответственностью перед богами.

Чувство вины, возникающее у человека в семье по отношению к детям из-за того, что он нехорошо поступает с ними и недостаточно их любит, или по отношению к родителям, по той же причине, является проявлением его чувствующей функции. Это чувство вины заявляет что существуют законы чувства, которые следует соблюдать. что отношения в семье не являются чисто личными; что существуют архетипические принципы, которым чувства должны быть подчинены Сама чувствующая функция имеет определенные обязательства. Считается, что мы можем чувствовать себя виноватыми из-за комплексов, породивших наши проступки, но существует также чувство вины (быть может, не той же самой) перед комплексами. Несем ответственность мы, в первую очередь, перед ними. Чувство вины можно обратить на самого себя, разобравшись в том, чего требует ваш комплекс и в чем конкретно вы этим требованиям не отвечаете.

Вследствие того, что чувство вины делает все сугубо личным, мы теряем ощущение обезличенной вины. Я имею обязательства не только по отношению к своим личным чувствам, существует еще и обезличенная вина вообще перед чувством и его ценностями. Чем меньше человек это понимает, тем больше обезличенная вина давит на него в его личных делах: так, накопившаяся вина перед собственным телом, дионисийским или женским началом в себе, перед темными и ассоциирующимися с ними депрессивными чувствами становится личной виной по отношению к угнетенным народам и слабым людям, и это чувство проявляется в личных отношениях с людьми, лишенными прав, черными или физически неполноценными. Настоящим же виновником здесь является сама чувствующая функция, не исполняющая своих обязанностей, так как за бездействие несет ответственность тот, кто может действовать. Груз чувства вины, который мы привносим в нашу культуру, — это не просто супер-эго протестантской этики; существует глубокая вина перед чувствующей функцией, вина чувствующей функции, вина внутри самой чувствующей функции.

Еще одна характерная черта подчиненного чувства — его парапсихологическая внешность. Когда чувство содержит в себе примесь интуитивного озарения и совершенно отделено от сознания, что часто наблюдается у медиумов и других личностей, наделенных парапсихологическим даром, контакт между людьми может поддерживаться не на основе сознательных отношений и взаимного интереса, а через бессознательное, что проявляется в сверхъестественных совпадениях, или через сновидения и молитвы. Эти явления вызывают сильные эмоции и порождают веру в мистическое. Некоторые верят в судьбоносные встречи, во взаимоотношения, преодолевающие пространство и время, в то, что два сердца могут биться в унисон. Несмотря на оккультное великолепие таких представлений, простое человеческое общение при этом ослабевает и замещается верой в чудеса и колдовством. Иногда простой телефонный звонок оказывает более человечную и эффективную помощь, чем истовая молитва о заступничестве. Слово «телепатия» буквально означает передачу чувства (pathos) на большое расстояние (tele). Экстрасенсорное восприятие (ЭСВ) можно рассматривать как активность чувствующей функции, лишившейся каналов прямой связи. Когда психологическая дистанция между людьми слишком велика, когда они по-человечески далеки друг от друга, в качестве замены этих искаженных связей выступает подчиненная чувствующая функция, действующая автономно посредством ЭСВ. Синхронизм, встречи в сновидениях, странные совпадения могут становиться уловками, защищающими людей от горького осознания своего несовершенства.

Когда интуиция является подчиненной функцией, затуманенной чувством, впечатления о людях становятся преувеличенно личными и оценивающими. Одна интуиция, как и ощущение, только сообщает об отдельных наблюдениях, наслаждаясь даром восприятия, следя за событиями, проигрывая возможности и жонглируя понятиями. Но чувство не оставляет восприятие в покое — то, что для функций восприятия является просто фактами и наблюдениями, не обремененными оценками и суждениями и даже не связанными в единую цепь, подчиненное чувство должно организовать в серию пороков и добродетелей. Смесь чувства с интуицией никогда не удовлетворится простым зрелищем событий; чувство должно все связать. Когда эти функции подавлены, человек видит события и факты в свете неверно определенных ценностей и относится к ним с позиций неадекватного восприятия. Таким способом формируется значительная часть личностей, которых называют параноиками. Мы приписываем другим людям недостойные мотивы, оцениваем их как плохих, исходя из своих чувств, основанных только на подозрениях и предчувствиях. Такие неверные восприятия и оценки представляют собой не только проекции, которые следовало бы "обратить на себя", но и проявления чувствующей функции, пытающейся понять и оценить мир, несмотря на свою частичную слепоту и хромоту.

Подчиненная чувствующая функция испытывает затруднения, защищая свои чувства. У нее возникают затруднения при поддержке собственных принципов и оценок, в особенности, если эта поддержка связана с неприятными действиями или причинением кому-то вреда. Человек может успешно руководить предприятием и при этом быть не способным уволить плохо работающего или нелояльного секретаря; в семье обязанность наказывать ребенка обычно принимает на себя родитель, который обычно имеет лучшую чувствующую функцию; аналитик с подавленной чувствующей функцией не сможет справиться с агрессией пациента или со своей собственной.

Когда дело доходит до защиты самого главного, подавленная чувствующая функция, конечно, может с этим справиться. Женщине на помощь приходит ее анимус. Она порывает с любовником, нанося разрез с хирургической точностью или действуя, подобно архитектору, по разработанному плану. Ее оценки словно выкованы из железа и она найдет адвоката, который сможет их подтвердить! Если муж или любовник захотят снова увидеться с ней, она не смягчится и заявит, что не видит смысла в этой встрече. У мужчины в этой ситуации проявляется его анима. У женщины причиной для встречи могло бы оказаться само чувство, но подчиненная чувствующая функция не оценивает саму себя; вся ее энергия целиком уходит на оценку других, формализацию чувств и аффектов и реакции типа "все, или ничего" — "или люблю, или полностью порываю".