Упросив старосту объяснить мне ее расположение, иду туда. На лестничной площадке встречаю соседку Анфису.
— Сережа, а ты куда?
— Вот, ищу нашу библиотеку.
— Так и мне туда. Пойдем, я покажу.
В библиотеке глаза мои задумчиво оглядели большие стеллажи с книгами. Анфиса ушла вглубь и уже была в поисках нужной ей книги. Я же бессистемно смотрел на корешки книг. Может с новостей начать?
— Что вам нужно, юноша?
— Не вижу газет у вас.
— Прямо и направо. Там у нас газетная периодика, Салун Петерсборга и Имперский вестник. Только юноша, аккуратнее. Выносить и портить ее воспрещается. Газеты у нас приносят для наставников.
Беру в руки «Имперский вестник». Что тут у нас?
«…Именной высочайший Указъ данный Государственному Совету Гран-Тартарии. Нашему генерал-адьютанту, морскому министру, адмиралу Сежавину высочайше повелеваем быть членом Государственного совета с оставлением в занимаемой им должности и в звании генерал-адъютанта».
Так. Это мне не интересно. Что тут еще?
«…Высочайший приказъ. Назначаются: по пехоте…» Не интересно.
«Хроника. Бюро печати сообщает, что аглицкое и мериканское правительства пришли к соглашению относительно необходимости для каждого из них к охране общих интересов, предусмотренных агло-мериканским союзом. Особенное внимание имеет быть обращено на пункт соглашения, открывающий кредитные линии на военные поставки с целью обеспечения независимости Империи Катая».
Н-да. Это явно не для меня, а для каких-то дипломатов. Ну или военных.
«Морской обзоръ. 06 Бейлетъ. Аглицкий военный дирижабль решил предпринять такой же набег в наши пределы, какой предприняли подобные ему суда 02 Бейлетъ. На этот раз агличане избрали объектом своего визита район Пустозерья в провинции Самоедия, появившись со стороны Мурманского моря.
Но благодаря тому, что они появились над этим городом днем, эта попытка для них закончилась неудачно. Наши моряки и воздухофлотцы оказались на чеку, вовремя заметив и сумев заставить его покинуть наши границы. Что именно интересует аглицких военных в столь пустынных и далеких от цивилизации местах и почему иноземцы решились столь нагло нарушить наши пределы, осталось неизвестным. Аглицкому послу в Новом Петерсборге по новому факту нарушения границ заявлен очередной протест.»
Более интересно, чего им там надо. Но тоже, фигня какая-то. В ихней политике я ни черта не понимаю.
«Агентство Вулфа сообщает, что в прошлую осьмицу австро-венгерский правительственный дирижабль «Gwendolin» над озером Aнicca захватил германский пассажирский дирижабль «Wissmann». Разрушив машины, они взяли в плен капитана, инженера и команду. По некоторым данным, ставшим известным агентству, их целью были пассажиры на борту дирижабля, входившие в состав экспедиции, организованной немецким магическим обществом «Копье Лонгина» и орденом магов «Зеленый дракон». Что сталось с пассажирами дирижабля, не сообщается.»
Опять маги. И их еще и захватывают.
«Разборъ недавних событий в Могольской империи. В последнее время не раз появлялись сведения о занятии катайскими войсками различных пунктов Могольской империи. Эта область является малонаселенной, но богатой земле территорией, где проживает в среднем до 6 человек на квадратную версту. Не раз империя Катаев пыталась завладеть, если не всей Могольской империей, то хотя бы наиболее богатой ее восточной частью, по правую сторону от рек Кандрис и Гангес. И недавно с приходом, объединившего народы и армии, нового императора катаев Ши Цзинта им удалось это сделать…»
Чтение имперского вестника оставило у меня тягостное впечатление. Что за злодейка-судьба меня сюда забросила? Как? Зачем? Почему?
Боже, как же мне надоел этот запах. Фу-у! Бесит с первого дня пребывания. Запах «душистой» обуви и носков, валяющихся под кроватями. Обычно сам проветриваю всю комнату, чтобы освежить воздух и чувствовать себя лучше. Делаю это тогда, когда в ней никого нет. Сегодня все в сборе, но я больше так не могу. Придется опять идти открывать окно. У окна стоит кровать, на которой, балуясь своими личными часами на цепочке, лежит здоровый бугай Иван Скоробогатов, по прозвищу Скоробогат. Известный проваленной в прошлом году учебой, и невесть каким образом оставленный в приюте на второй год. Матерщинник и главный скандалист нашего класса, любимой забавой которого является игра на ругань. Правила игры просты. Кто кого больше переругает. Нужно награждать оппонента ругательными эпитетами, и чем сочнее, тем лучше, а потом окружающие сравнивают и сообщают, чьи же ругательства были сочнее. И соответственно, кто выиграл. Правда часто такие игры от обиды оппонентов превращались в драки, но это уже совсем другая история.
— Эй, шкет, не надо открывать окно.
— Извини, Иван, надо проветрить, дышать нечем.
— Свежачок, ты не понял, не надо открывать окно.
— Почему не понял? Понял, но надо комнату проветрить. Это недолго. Сам же и закрою. Свежего воздуха в комнате очень не хватает.
— А я не хочу! Мне и так хорошо.
— А надо! Ты же тут не один живешь.
— Шкет, а в глаз!
— А попробуй, штаны порвешь!
И резко крутанул ручку окна, открывая приток свежего зимнего воздуха в комнату.
Назревал конфликт. Все в комнате быстро пришли в движение. Кто-то из ребят быстро дернулся к двери и стал на стреме, выглядывая там дежурного надзирателя. Другие начали убирать с проходов выставленные там стулья. Петька с Олегом подбежали к нам, первыми стремясь загасить конфликт. Шавка Скоробогата и провокатор, щуплый долговязый паренек Игнат с прозвищем Сопля, глядя на «шефа», быстро затараторил:
— Ну ужо получишь! Небось ты у нас получишь в рыло!
— Ба! Скоробогат! Может не надо?
Обращаясь ко мне:
— Сергей! Ты тут у нас человек новый, порядков наших не знаешь.
И к нему:
— Скоробогат, он же первые дни тут. Аркаша присматривает, Акулина Валерьяновна знает, и доктор наш. Надзиратель ходит. Не скроешь, Вань, не надо этого.
«Медведь» в лице Скоробогата медленно встал с кровати, потягиваясь и разгибаясь, и также нарочито медленно, с видом «ну я тебе сейчас так врежу» плавно подошел ко мне, словно любой противник для него, это так, мелкая сошка.
— Что, шкет, чуешь чем пахнет? — выставил перед носом свой здоровый кулачище — За мной, шкет, не заржавеет!
— Скоробогат, ну не надо.
В это момент Сопля дергает Скоробогата за руку, провоцируя конфликт дальше:
— Да врежь ему! Врежь!
Рука Ивана дернулась и почти коснулась моего носа.
Быстрый перехват руки, болевой захват, приём с учётом массы тела моего противника и на потеху удивленным зрителям Скоробогатов с тяжёлым глухим «шмяк» падает оземь.
— Ша, ребята! Надзиратель идёт! Ша!
— Что тут у нас происходит! А ну прекратить!
— Ничего не происходит, господин надзиратель. Просто Иван… неудачно поскользнулся и упал.
— Так уж, взял и упал!
— Так и было. Правда, ребята!
Все вокруг неуверенно закачали головами.
— Иван, Игнат, все так и было?
Сопля открыл рот и получил больной тычок в спину:
— Да…а-ай!
— Иван?!
— Да, надзиратель. Я просто упал.
— Господи и Владыко живота моего…
Урок Божий. Вот этого предмета я в упор не понимал. Приходивший к нам из соседней церкви, бородатый попик Евлампий, всякий раз рассказывал нам, как мы должны любить друзей. И особенно, врагов. Вел урок он несколько странно. Рассказывает нам о любви, а сам ухватится за бороду, смотрит куда-то вдаль поверх наших голов и смешно причмокивает, параллельно думая о чем-то своем. Еще нравилась ему лампа на столе, непонятным образом туда попавшая. Абажур которой он постоянно касался своим толстым пальцем. Слушать этот бред, особенно в моем случае — нет никакого желания. А ведь еще это зубрить надо и по ним экзамены сдавать. Просто какой-то ужас.