– Да, это вполне разумное предположение, но Клингоны не съели с ним пуд соли за долгие годы совместной работы, как я, и у них нет причин думать по-твоему.

– Но мы-то знаем об этом. Разве мы не вмешаемся?

– А что ты предлагаешь, лейтенант? Стрельбой по "Кроносу" капитана назад не получить, а Кирк как раз и избегал вооруженной стычки.

Транспортировать капитана и доктора на борт "Энтерпрайза" мы не можем:

Клингоны уже выставили защитные экраны.

– По крайней мере, мы должны проследить, куда их поместят, сэр, вмешался Скотт, – я…

– Я этот вопрос уже не оставил без внимания, мистер Скотт. – Капитана из поля зрения мы не выпустим.

Офицеры недоуменно посмотрели на Спока.

– Как вам удалось… – хотела уточнить Валерис, но вулканец не дал ей договорить.

– Нельзя терять времени, лейтенант. Мы должны предпринять попытку выяснить, что здесь сегодня произошло. Согласно банку данных наш корабль выпустил эти злополучные торпеды.

– Исключено! – возмутился Скотт.

– Мистер Скотт, прошу не возражать. Проводите меня, пожалуйста, в торпедный отсек, – с этими словами Спок направился к турболифту.

– А если нам не удастся собрать воедино картину случившегося? спросил Чехов. – Что тогда, сэр?

Спок вздохнул. Он предпочел бы не слышать такого вопроса.

– Тогда, мистер Чехов, решение данной проблемы будет прерогативой дипломатов.

Споку стало легче, поскольку Чехов не спросил его о возможных последствиях этого шага.

Посол Вулкана Сарек сидел в офисе президента Федерации рядом с ромуланским послом, вежливо выслушивая коллегу – Клингона Камарага, излагавшего точку зрения своего правительства по делу Леонарда Маккоя и Джеймса Кирка.

К великому сожалению Сарека, аргументы, выдвигаемые Камарагом, были в высшей степени логичными и убедительными. Сарек прекрасно знал Джеймса Кирка – касался его сознания своим и точно видел, с каким восхищением капитан относится к его сыну, Споку, и насколько привязан к нему. Однажды Сарек поручил Джиму Кирку чрезвычайно сложную и опасную задачу воссоединения тела и духа Спока. Кирк Сарека не подвел.

Посол был знаком и с Леонардом Маккоем, хотя в сознание его никогда не входил. Спок во многом полагался на доктора, иначе не позволил бы ему стать сосудом своего духа, его катры, за мгновения до своей смерти. Этот факт довольно красноречиво говорил о характере Маккоя.

Конечно, Сарек касался сознания Кирка до того, как капитан узнал о смерти своего сына Дэвида и ранениях, полученных его любимой Кэрол Маркус во время нападения Клингонов. Даже если в сердце Джима и было место для ненависти, то помышлять об убийстве он ни за что не стал бы. Если бы посла попросили назвать трех человек, которым он доверял больше всего, он указал бы на свою жену Аманду, капитана Джеймса Т. Кирка и доктора Леонарда Маккоя. Оценка Камарагом обстоятельств дела вызывала у него сомнения, особенно в том, что Кирк приказал открыть огонь по кораблю Клингонов с целью повреждения гравитационной системы и затем послал членов экипажа "Энтерпрайза" на борт "Кроноса" для убийства канцлера.

Во-первых, Кирк не настолько глуп, чтобы так открыто пойти на убийство. Во-вторых, акт никак не вязался с обычным поведением Джима.

– Канцлер Высшего Совета мертв, – сказал Камараг, – и произошло это в результате неспровоцированного нападения в то время, когда он летел на встречу с вами под белым флагом с миссией мира.

Последние слова явно предназначались президенту Федерации. Тот вздохнул и потер лоб, словно хотел отогнать наступающую головную боль.

Ра-горатрей был бледнокожим седовласым дельтанином, который был озабочен многочисленными проблемами, и предотвращение войны было не единственной из них.

– Капитан Кирк арестован за преступление на законном основании, продолжал Камараг непривычно рассудительным тоном. – Позвольте напомнить вам, что он и доктор Маккой высадились на "Кронос" добровольно, и сей факт является неоспоримым, господин президент.

– Я потребую провести тщательное расследование, – пообещал Ра-горатрей. – Могу заверить вас, что мы приложим все возможные силы и средства для скрупулезного изучения этого дела. Тем временем…

– Тем временем, – закончил за него Камараг, – мы надеемся, Федерация не будет нарушать статьи Интерзвездного Закона, который распространяется и на вас. Капитан Кирк и доктор Маккой предстанут перед судом за убийство канцлера Торкона.

Губы президента вытянулись в тонкую ниточку.

– Об этом не может быть и речи, – президент повернулся к Сареку: Посол, должны быть какие-то положения, предусматривающие экстрадицию этих людей…

– Они виновны! – закричал Камараг. – Они убили канцлера! По Интерзвездному Закону…

– Я не верю, что капитан Кирк и доктор Маккой виновны в тех преступлениях, о которых вы говорите, – спокойно заметил Сарек, не обращая внимания на произнесенную Камарагом тираду. – Улики против них в лучшем случае можно назвать косвенными.

– Косвенными! – взорвался Камараг. – "Энтерпрайз" выстрелил по "Кроносу-1"! Офицеры Звездного Флота высадились по лучу на борт нашего корабля и хладнокровно устроили кровавую бойню, убив десятки невинных людей и вместе с ними канцлера! Это не что иное, как явная месть за Кудао и Темис, за Дэвида и Кэрол Маркус! Все это спланировал Кирк. Мне следовало знать, что, пока капитан жив, миру не быть!

– У экипажа "Кроноса" создалось впечатление, что "Энтерпрайз" открыл по ним огонь, – продолжал ровным голосом Сарек. – А кровавые злодеяния были совершены двумя людьми, одетыми в форму Звездного флота. Скажите мне, посол, кто-нибудь может подтвердить, что Кирк отдавал так называемый приказ убивать?

Камараг помрачнел.

– Господин президент, мой глубокоуважаемый коллега в данной ситуации является заинтересованным лицом, хотя и утверждает, что руководствуется одной только логикой. Его сын – старший помощник и заместитель Кирка.

– И посланник по особым поручениям Федерации, начавший переговоры с вашим Высшим Советом в интересах мира, – уточнил Сарек. – Господин президент, я разделяю всю меру персональной ответственности в этом деле, но вынужден согласиться с законными утверждениями глубокоуважаемого коллеги – Кирк и доктор Маккой арестованы в соответствии с законом, и Клингоны имеют право их судить.

Президент с грустью посмотрел на Сарека, понимавшего, что тот хотел услышать от него совсем другое. Посол сам с трудом произнес эти слова, но в них заключалась горькая правда. По закону Федерация не могла нарушить Интерзвездный Закон и помешать проведению судебных процедур, поскольку имелось достаточно косвенных доказательств для обвинения Кирка и Маккоя в преступлении.

Сарек умолчал о других, не совсем законных методах, позволяющих добиться выдачи двух человек, но они не входили в компетенцию присутствующих, хотя к ним могли прибегнуть некоторые офицеры Звездного Флота, один из которых доводился Сареку близким родственником.

Питая последние надежды, президент обратил свой взор на ромуланца.

– А какова позиция ромуланского правительства в этом вопросе, посол Нанклус?

С таким же каменным и непроницаемым выражением лица, как и у вулканца, Нанклус ответил:

– Не имея особых инструкций от моего правительства, вынужден согласиться со своими коллегами.

– Но вы ведь, – сказал в отчаянии Ра-горатрей, – не верите в то, что Кирк убил канцлера?

– Господин президент, я не знаю, чему верить, – ушел от ответа Нанклус.

– Жду вашего ответа, господин президент, – настаивал Камараг.

Ра-горатрей закрыл глаза и после долгого молчания тяжело вздохнул.

– Президент не стоит над законом. Удовлетворенный, Камараг поднялся и, поклонившись, вышел. Зазвучал сигнал вызова настольного устройства внутренней связи.

– Господин президент, к вам представители командования Звездного Флота из Сан-Франциско. – Впустите, – разрешил Ра-горатрей. В кабинет вошли три офицера. Двоих Сарек узнал – это были контр-адмирал Уильям Смилли и командующий Звездным Флотом адмирал Картрайт. С третьим, молодым лейтенантом, посол никогда прежде не встречался. Офицеры поприветствовали наклоном головы сидящих дипломатов и обратились к Ра-горатрею.