― Да знаю, ― согласился я. ― Но не думаю, что кто-то будет проверять ― лично мне при захвате умрун проболтался или на первом допросе? А там, глядишь, что полезное и узнаем. Слишком много вампиров в этой истории, уже локтями толкаются, и Вирац этот, к демонам его, все время выныривает. И самое главное ― не могу понять, почему Вирац?

― В смысле? ― переспросил пристав.

― Там народу всего ничего, ― начал я объяснять. ― Никакой силы за ними. Если Тверь прознает, что захолустное баронство против нее интриги плетет, то никто и разбираться не будет. Захватят за неделю, барона в подвале его же замка запрут, а на его место ― военного коменданта. И пару батальонов сипаев, чтобы никто не вякал. Непонятно мне это все. А ведь барон Морн сибаритством, к девкам повадливостью и вообще прогрессирующим гедонизмом знаменит. Неужели ему на все свои радости наплевать?

― Я примерно так же думаю, ― согласился со мной Василий. ― Странно это все. Может, пообщаемся с ним?

Степан запыхтел, как чайник на плите. Уставился в потолок в глубокой задумчивости. Затем махнул рукой решительно:

― Хорошо. Один раз допросим. Не больше. Мне мои нашивки пока еще дороги.

С этими словами он встал, решительно оправил свою кожанку и пошел вперед большими шагами, такими, что мы еле за ним поспевали, бухая каблуками по деревянным половицам. Прошли дверь, еще одну, за которой пост был, вошли в коридор, где по правую сторону расположились четыре решетки ― двери в камеры для задержанных. Две из них пустовали, в одной спали беспробудным сном и храпели вперегонки двое приезжих, взятых за банальную драку в кабаке, ― до сих пор еще не протрезвели. По крайней мере, из той камеры так несло перегаром, что даже в коридоре закусить хотелось. Последняя решетка была чаще, прутья толще. На них наварены рунические охранные символы, над дверью в камеру тоже заклятия написаны, равно как и по раме, и по стенам самой камеры. В ней держали колдунов или существ магических. Оставшаяся в кабинете Степана Маша тоже здесь оказалась после ареста.

Вампир сидел на лавке у дальней стены, прикованный к ней толстой цепью за стальной пояс. Руки у него скованы не были ― ему ампутировали кисти, и теперь на их месте виднелись белые бинты, прикрывающие обрубки. Это не от садизма, скорее даже наоборот. Руки ему сожгла святая вода, а это безвозвратно. Теперь же они у него смогут регенерироваться, и через какое-то время он опять будет с руками. А вот лицо таким и останется ― будто изъеденным кислотой. Тут уж ничего не поделаешь. В общем, никого и не заботит, если честно.

На ногах кандалы тоже имелись, притянутые цепью к поясу. На волю случая ничего не оставили. Мою маску с него сняли и вместо нее надели нечто вроде стального намордника на нижнюю часть лица, не дающего пустить в ход зубы.

Одну из глазниц вампира тоже изуродовало, хоть сам глаз и уцелел. Второй выглядел нормально и был расслабленно полуприкрыт. Кровосос изображал, что наш визит ему безразличен.

― Привет, ― сказал я, остановившись у самой решетки.

― Привет, ― ответил вампир. ― Премию получил?

― Получил, а как же, ― кивнул я. ― Двойную ― за живого.

― Повезло, ― усмехнулся вампир.

― Повезло, ― согласился я. ― Поговорим?

― О чем?

― Ну например, о том, что вам в нашем городишке понадобилось? ― спросил я. ― Городок у нас торговый, мирный, а вы тут убийство задумали. Нехорошо. Мрак же некроманту все рассказал, мы знаем, что ты ему поручил. Мы тебя уже казнить можем, других доказательств не надо. Но тебя еще Тверская контрразведка себе хочет. А кто тебе поручил послать Мрака девушку убить?

― Как кто? ― удивился тот. ― Ашмаи поручил.

― Кто такой Ашмаи?

― Лич. Ашмаи ― это лич. Это такой сильный лич, что даже если он поручил бы мне прыгнуть в огонь и там спеть гимн богу Льда и Стужи, я бы это сделал и никогда не спрашивал зачем.

― Обо всех сильных личах кто-то и что-то знает. Никто не слышал о личе Ашмаи. Зато слышали о демоне Ашмаи, насылающем на людей глупость, обращающуюся против них же. Кто такой Ашмаи? Как его настоящее имя? ― спросил я.

― Кто открывает своим инструментам свои настоящие имена, если в этом нет необходимости? ― вопросом на вопрос ответил умрун.

― Тогда ты открой мне свое настоящее имя.

― Зачем оно тебе?

― Затем, что это ты сидишь у нас в клетке, а не мы у тебя. Затем, что я могу у тебя это спросить, а ты у меня не можешь. Мне повторить вопрос?

― А если я не отвечу, то ты, как я понимаю, станешь не таким вежливым? ― опять криво из-за ожога усмехнулся вампир.

― Верно. Не таким.

Я достал из специальной кобуры на боку водяной пистолет, сделанный из серебра и стали лично старшим племянником Дарри Рыжего. Показал ему. Тот поморщился, глядя на знаки Мардога, но, кажется, не понял, что это такое. Я прицелился в пол между его ног, обутых в грубые высокие сапоги, нажал на рычаг. Тонкая струйка воды, почти не опадая, пролетела по воздуху и разбилась мелкими хрустальными капельками о доски. Вампир дернулся, зашипел, хоть на него и не попало.

― Потом буду стрелять на одежду, ― сказал я. ― Она промокнет, вода попадет на тело. Жечь будет долго, пока не высохнет. А у тебя нет даже рук, чтобы ее снять. Давай помогать друг другу.

― Чем поможешь мне ты?

― Избавлю от своего присутствия как можно быстрее. Оно может быть неприятным.

― Верю, ― кивнул вампир.

Цепь на его ошейнике звякнула. Он попытался нагнуться вперед, но не получилось.

― Говори, что ты хочешь?

― Я уже спросил про имя.

― Двести одиннадцать лет назад я был сотником гвардии в герцогстве Болер. Меня звали Арлан вер-Делин. Сейчас просто Арлан. Вампиру глупо настаивать на дворянских привилегиях.

Вампиры, как и многие другие бессмертные или слишком долго живущие существа, большими героями не были. К тому же как это ни романтично звучит, но для того, чтобы быть героем, нужна сила души, а с душой у вампира ― увы. Нет там никакой души, вампир ― это демон. Мертвое тело, принявшее в момент своего зарождения демонический дух. Единственное, что может вампира удержать от предательства, ― заклятия крови, наложенные на него тем, кому он служит. Однако рядом со мной Васька-некромант, который в разговоре не участвует, а лишь наблюдает за скованным умруном. И пока меня не останавливает.

― Кто приказал убить девушку?

― Думаю, что сам Ашмаи. Но не поклянусь ― поручение мне передали.

― Зачем?

― Она знает кого-то или может выследить кого-то, кто близок к Ашмаи. Больше не знаю ничего об этом.

― Как Ты попал в город?

― Через портал. Мрак положил маяк в том сарае, где я прятался.

― Зачем ты здесь?

― Собственно говоря, проложить путь. Я должен был теперь покинуть город, уйти в портал к другому маяку. Чтобы иметь возможность вернуться, когда настанет время. Но не смог… ― Он помолчал, добавил: ― И не смогу.

― Почему ты не ушел?

― Мне приказали убить девушку. Я послал Мрака найти ее. Тебя не было в городе, и я решил, что пусть он сам ее и убьет.

― Ты ждал результата?

― Сначала результата. Потом собирался убить вас обоих сам. Но не успел.

Голос его по-прежнему звучал равнодушно. Смирился с участью? Что-то задумал?

― Зачем вам нужен вход в город?

― Точно не знаю. У нас такое правило ― чем меньше знаешь, тем меньше выдашь, когда тебя поймают. Меня поймали, но выдать этого я не могу, потому что не знаю.

Я посмотрел на Ваську. Тот пожал пухлыми плечами. Похоже, вампир не врет. Васька, конечно, не детектор лжи, но нежить насквозь видит. Дар у него с самого детства такой. Обнаружили случайно, когда у него кот умер, а он с ним, мертвым, еще пару месяцев играл. Не хотел с любимым зверем расставаться. И обнаружил это лишь сосед, колдун, в гости зашедший. А так, с виду, кот был хоть куда, совсем как живой, только не такой теплый, и мурчать перестал.

― Как давно ты служишь личу?

― Недавно. Два года.

― Чем занимался раньше?

― До лича? Работал на «Камеру знаний» ас-Ормана. Взаимовыгодно, ас-Орман ― умный человек и хороший партнер. Затем ас-Орман начал работать на лича, и я сам стал служить ему.