Тамара налила супу, нарезала хлеба, села к столу. Стала есть. В то же время она разговаривала сама с собой:
- Эти поездки - провались они пропадом. На попутных машинах истреплешь одежду, измажешь всю... А что толку, что съездила? Даже магазин оказался закрытым - переучет.
При этом Тамара жевала, прихлебывала. Ела с аппетитом, что называется, в полный рот.
- В ателье индпошива ничего. Ничегошеньки. Серость...
Володя открыл глаза пошире: как она может есть и разговаривать? Да еще так громко. В конце концов ведь он спит. Могла бы потише...
Тамара ела: откусывала хлеб, работала ложкой.
- Ларисе везет, - говорила она при этом. - У Ларисы что ни платье картина.
Губы у Тамары не шевелились. И все же с набитым ртом она разговаривала:
- Блат имеет бригадир - вот у нее и все есть. А у моего Вовки никакого блата...
- Тамара? - сказал Володя, приподнялся на локте.
- Проснулся, - сказала Тамара с набитым ртом. - Доброе утро?
- Томка!..
- Ты чего? - спросила Тамара и перестала есть. - Вроде не пьяный... - тут же сказала она, но губы у нее не шевельнулись.
- Тамара... - уже со страхом сказал Володя.
Тамара бросила ложку.
- На тебе лица нет! - сказала обыкновенным голосом. И с закрытым ртом: Что с Володькой?..
- Выйди из кухни, - сказал Володя.
- Зачем?
- Выйди из кухни!
Тамара поднялась, вышла.
- Если не пьяный, то сумасшедший, - послышалось Володе из другой комнаты.
- Что ты сказала? - спросил Володя.
- Ничего.
- Ты сказала, что я сумасшедший.
- Ничего я не сказала! - Тамара с любопытством взглянула на мужа, показав лицо из-за двери.
- Вот и сейчас говоришь - сумасшедший, - попробовал Володя уличить супругу.
- Не говорю, но думаю, - сказала Тамара.
- Думаешь?..
- И еще думаю, что, пока я в поездке, ты тут устраиваешь беспорядок. - Она подняла полушубок, положила на табуретку. Володя не видел, как она подняла полушубок, но спросил:
- О полушубке думаешь?
- О полушубке.
- А сейчас о валенках, что бросил возле порога?..
- О валенках, - призналась Тамара.
- А давеча думала, что универмаг на учете, а в индпошиве ничего нет?
- Вовка!.. - Тамара появилась в двери.
- А еще думала, что на Ларисе платья - картины. И что бригадир блат имеет?..
- Вовка! - У Тамары округлились глаза.
- Молчи! А твой Вовка никакого блата не имеет?..
- Откуда ты все это знаешь?
- Знаю.
- Прочитал мои мысли?..
- А еще сказала, что в сенцах ружье стоит, как метла.
- Во-овка...
После этого они весь вечер обсуждали открывшуюся у Вовки удивительную способность, и Вовка рассказывал жене, о чем разговаривают и думают Лапины, пока Тамара не прикрикнула на супруга:
- Молчи, бесстыжий!..
Потом легли спать в спальне, и Володя не мог уснуть: Тамара тарахтела у него под ухом то о неудачной поездке, то о письме, которое получила на днях от матери. Володя несколько раз притрагивался щекой к ее губам. Но Тамара и с закрытым ртом продолжала тараторить без умолку:
- Мама пишет, что куры у нее пропали - всеобщий мор. Дядя Степан говорит: "Это от химии - кормила протравленным зерном". А мама ему: "В прошлом году кормила таким же..."
- Ты мне мешаешь, - сказал Володя и ушел от Тамары на софу в кухню.
В заволжской стороне
Покоя нету мне...
В сторожке Лапоть никак не мог избавиться от песни..
Когда же милый мой
Ко мне придет?..
Сначала было забавно слушать, кто о чем думает, рассуждает в конторе или сидя с соседями. Приятно ошарашить неожиданным ответом раньше, чем был поставлен вопрос.
- Как ты узнал? - спрашивали у Володи.
Как - Володя не открывал, все переводил в шутку. Однако, коснувшись раз-другой чужих секретов, интимных дел, Володя стал чувствовать на себе косые взгляды, выслушивать не совсем приятные мысли. Его - втуне, конечно, называли пронырой, подозревали, что он шпионит под окнами, не раз хотели, конечно, мысленно, дать ему в зубы. Володя решил попридержать язык.
Потом стало надоедать: обычно мысли дублировали фразы. Сначала мысли, потом фразы. Слушать от собеседника дважды одно и то же становилось скучно толкут воду в ступе. Все опротивело.
Вот как сейчас:
Гармонь певучая...
В конце концов Володя пошел к Прокопию Кузьмичу и рассказал ему все.
Старый врач удивился:
- Ничего подобного не встречал!
Володя пожал плечами.
- Давай проверим, - предложил Прокопий Кузьмич. - Что у меня сейчас в голове?
- Окорок, - сказал Володя.
- М-да-а... - протянул Прокопий Кузьмич. Он думал об окороке, который коптился у него за сараем.
- А сейчас?
- Крокодил...
- Сильно! - сказал Прокопий Кузьмич. К дню рождения внучки он приготовил резинового крокодила. Хранил тут же, в медпункте.
- Что мне делать? - спросил Володя.
- Как это у тебя открылось?
Володя рассказал историю с падением дерева.
Прокопий Кузьмин согласился, что подобное может быть: у людей отшибало память от страха, отнимало речь. Но чтобы прибавляло что-нибудь, об этом Прокопий Кузьмич не слышал.
Володя опять спросил:
- Что мне делать?
- Я, брат, тебе не скажу, что делать, - откровенно признался Прокопий Кузьмич. - По таким делам я не специалист. К профессору тебе надо.
- К какому?
- По высшей нервной деятельности.
- Где я его найду?
Прокопий Кузьмич подумал.
- Единственное, что предложу, - сказал он, съездим в район к психиатру.
Володя вскинул на Прокопия Кузьмича глаза.
- Нет, нет, ты не бойся! - сказал врач. - Ничего плохого у тебя нет, в сумасшедший дом тебя не посадят. А совет, к какому профессору обратиться, дадут. Поедем.
И вот они едут.
Гармонь певучая
Меня замучила...
Володя встал с камня - пересесть дальше: гармонь и его замучила.
В это время из-за поворота показывается машина - та самая, которая довезла Володю и Прокопия Кузьмича до сторожки.
По ступенькам крыльца сходят Деревянко и Прокопий Кузьмич. Сторож открывает шлагбаум, пропускает машину. Прокопий Кузьмич лезет в кузов, Володя лезет за ним. Здесь, на Лабе, автобусы не ходят с сотворения мира: дорога горная, битая - кочка на кочке. Врач и Володя усаживаются в кузове на соломе, машина трогается.
Гармонь певучая...