– Не будем отвлекаться. В тот момент я хотел лишь одного – добраться до твоего горла. Может, примитивные эмоции создают блок, через который тебе не пробиться?

– Мы вылечили её травмы и нашли этот вид весьма интересным. Таким образом, возникла необходимость найти мужскую особь.

– Ладно, поговорим о ней. Вы, похоже, из кожи вон лезете, чтобы заставить её казаться привлекательной, чтобы заставить меня почувствовать желание защитить её.

– Это необходимо для дальнейшего распространения вида.

– Но это можно сделать искусственно, с помощью медицины, – сказал Пайк. – Но нет, сейчас для вас важнее, чтобы я свыкся с ней, почувствовал симпатию…

– Мы хотим, чтобы все имеющиеся у нас особи были счастливы в своей новой жизни.

– Допуская, что это очередная ложь – зачем вам нужно, чтобы она непременно понравилась мне? Чтобы я полюбил её, чтобы между нами установились семейная привязанность? Это было бы необходимо лишь в том случае, если бы вы хотели выстроить семью, даже целое…

– Теперь, когда женщина как следует настроена, мы продолжим…

– Вы хотите сказать, как следует наказана! – заорал Пайк. – Это я сопротивляюсь! Почему вы не наказываете меня?

– Сначала стремление защитить, теперь сочувствие. Превосходно. – Магистрат повернулся и пошёл прочь. Разъярённый собственным бессилием, Пайк отвернулся, чтобы рассмотреть стык на стене.

Вместо этого он обнаружил, что рассматривает дерево. Вокруг раскинулся живописный парк, а на горизонте виднелся город. Пайк узнал место сразу же.

Справа от него были привязаны две осёдланные лошади. Слева Вина, одетая как землянка, выбравшаяся на природу, вынимала еду из корзины для пикника. Подняв на него глаза, она с улыбкой сказала:

– Я оставила термос притороченным к седлу.

Пайк отправился к лошадям и ласково похлопал их.

– Танго, старый чертяка! Привет, Мэри Лу! Нет, ребята сегодня я не при сахаре…

Однако, машинально похлопав себя по карманам, он с удивлением обнаружил два куска сахару. Пайк скормил их лошадям. Эти талозиане предусмотрели всё. Взяв термос, Пайк вернулся туда, где Вина раскладывала еду, и сел, задумчиво наблюдая за ней. Она явно нервничала.

– Приятно быть дома? – спросила она.

– Я мечтал о том, чтобы вернуться сюда. Наши мысли они читают очень хорошо.

- Не надо! – то был крик страха. Она смотрела на него, безмолвно умоляя молчать.

– Дом, всё, что я пожелаю, – сказал Пайк. – Если буду делать то, что от меня хотят. Так?

– Дорогой, неужели ты забыл о моих… головных болях? Доктор сказал, что когда ты начинаешь говорить странные вещи, как вот сейчас…

Голос её прервался. Пайк снова почувствовал себя в западне.

– Послушай, мне очень жаль, что они отыгрываются на тебе, – сказал он. – Но я не могу позволить им превращать это в инструмент давления. Иначе они смогут манипулировать нами, как захотят.

Она продолжала накрывать ленч, делая вид, что не слышит его слов.

– Какой чудесный день, правда?

– Странно, – задумчиво произнёс Пайк. – Каких-нибудь двадцать четыре часа назад я говорил доктору на моём корабле, как мне хочется чего-нибудь… вроде того, что мне предлагают здесь. Чтобы ни обязанностей, ни отчаяния, ни синяков от ударов судьбы. А теперь, когда моё желание сбылось, я понимаю его ответ. Ты либо живёшь этой жизнью, с синяками, ударами и прочим, либо отворачиваешься от неё – и тогда начинаешь умирать. Талозиане избрали второй путь.

– Надеюсь, ты проголодался, – сказала Вина с наигранной весёлостью. – Белые сэндвичи с курицей и тунцом, по рецепту твоей мамы.

Пайк попробовал один. Вина оказалась права.

– Пожалуй, эту сторону дела доктор одобрил бы. Он говорил, что мне необходимо отдохнуть.

– Это прекрасное место для отдыха.

– Всё моё детство прошло здесь. Конечно, это не идёт ни в какое сравнение с парками вокруг больших городов, но мне тут больше нравилось. – Он махнул рукой, указывая на горизонт. – Это Мохав. Там я родился.

«Примечание. Мохав – пустыня, занимающая часть Калифорнии, Аризоны, Невады и Юты.»

– Неужели ты думаешь, что твоя жена этого не знает? – рассмеялась Вина. – Посмотри – ты дома! Можешь остаться здесь, если хочешь. Разве не здорово будет показать твоим детям, где ты играл когда-то?

– Эти… "головные боли", – сказал Пайк. – Они ведь будут наследственными. Неужели ты хочешь, чтобы ими страдал ребёнок – или целая группа детей?

– Это смешно.

– Смешно? Подумай, сперва меня вынуждают защищать тебя, затем сочувствовать тебе – а теперь знакомые места, тёплая привязанность мужа и жены. Им нужна не просто страсть. Им нужны уважение, доверие, надёжность, любовь – и ещё что-то…

– Говорят, раньше здесь была пустыня. Только песок и кактусы…

– Я не смогу помочь ни тебе, ни себе, если ты дашь мне никакой возможности! – резко сказал Пайк. – Ты говорила, что иллюзии стали для них наркотиком. Они забыли, как ремонтировать машины, сделанные их предками. Поэтому мы для них так важны? Чтобы создать колонию рабов, которые будут…

– Перестань, перестань! Неужели тебе всё равно, что они со мной делают?

– Совершенных тюрем не бывает, – сказал Пайк. – Всегда есть какой-то выход. Когда я был в своей клетке, мне показалось, что несколько минут наш сторож не мог читать мои мысли. Может, сильные эмоции, как ярость, блокируют от них наше сознание?

– Неужели ты думаешь, – рассерженно отозвалась Вина, – что я не пыталась?

– Должен быть какой-то способ. Отвечай!

Её гнев превратился в слёзы.

– Да, они не могут пробиться через – примитивные эмоции. Но эти эмоции нельзя поддерживать долго! Я пыталась! – Она стала всхлипывать. – Они не отстают от тебя – год за годом, прощупывают, отыскивают слабые места, насылают галлюцинации… наказывают и… я не выдержала. Теперь я полностью в их власти. Я знаю, ты ненавидишь меня за это.

Её страх, отчаяние, одиночество не могли не тронуть Пайка. Он обнял её за плечи.

– Я не ненавижу тебя. Я могу понять, что тебе пришлось вынести.

– Этого недостаточно! Им нужны такие чувства, чтобы создать семью, защищать её, заботиться о ней. Как ты не понимаешь? Они узнали мои мысли, мои желания, мои представления о том, каким должен быть мужчина моей мечты. Поэтому они и выбрали тебя. Я не могла не полюбить тебя. И им нужны от тебя такие же чувства.