…на следующий день виновного нашли у себя в квартире. Он умер от асфиксии. Удушил себя с помощью импровизированной петли, которую повесил на дверную ручку. В кармане штанов находилось письмо, частично пострадавшее от того, что после смерти тело испражнилось. Судя по отдельным фразам, виновный раскаивался…

Мэриан поспешно выключила радио.

– Принесу ноутбук. Посмотрим мультики. Твоего любимого Губку Боба.

– Но ты же его не любишь.

– Я притворялась.

***

Кримхильда угостила мастера, устанавливающего ей телефон, травяным чаем. Накормила домашней выпечкой с домашним вареньем. Мужчина просто не мог отказать в этом весьма красивой, хоть и слегка полноватой, как он наивно полагал, молодой женщине. Приходившийся ему минимум девять раз прабабушкой. Кушал с наслаждением, впитывая с каждым пряным кусочком атмосферу мирной деревеньки и тепла всё той же прабабушки.

Уходя, чуть ли сам не платил ей за свои услуги.

Ведьма смотрела на таинственный аппарат с сенсорными кнопками долго. Очень долго. Понимая всю абсурдность ситуации, иногда неловко поглядывала на бубен за стеклом пыльного шкафа советского производства. К счастью Кримхильды, также понимая всю абсурдность ситуации, всемирные спецслужбы, прознавшие о намерениях своей «самой любимой и ценной ведьмы», ещё пару дней назад проконсультировали её, оставили подробную инструкцию и инструкцию попроще. А также тайно оплатили часть стоимости покупки. Процентов восемьдесят.

Ведьма ещё раз перечитала инструкцию попроще, украдкой взглянула на бубен. Взяла трубку и со вздохом совершила первый звонок. Клочки бумаги разных лет с номерами и именами лежали на полке, рядом.

– Вы не знали?.. Она погибла.

– Мы купили эту квартиру недавно. Ещё не сменили номер…

– Сожалею, но её убили. Нет, я не знаю подробностей, но, прошу, примите ещё раз мои извинения…

– Набранный вами номер не обслуживается…

– Wèi! Wǒ zài tīng diànhuà. Wǒ tīng zhene! Wèi!!! Qǐng wèn, jiē diànhuà shì shuí?.. Nǐn dǎ cuòle!⁴

– Ало… Боже, Кримхильда! Я… Я больше не ведьма. Я не хочу закончить как они. Помолчи, ты меня слышала? Я отказалась от силы и власти. Не звони мне больше, прошу. Забудь этот номер…

Ведьма бережно положила трубку в станцию для зарядки. Выругалась. И неожиданно решила изменить своим принципам.

***

Вернер проснулся от кошмара. Мокрые от пота простыни противно липли к телу, мысли смешались в кашу, а сердце от ужаса словно со всего дуру било по рёбрам, пробивалось наружу. Подобным образом проснулся каждый второй житель этого посёлка.

Все они видели один и тот же сон. Лишь единицы, включая Вернера, догадались о его внутреннем содержании:

Процессия трупов шла пред ними, удерживая женщину, с которой ошмётками спадывала плоть. Они вели её вниз, в тьму, бездонную, плотную, которую горячим ножом прорезало светящееся нечто. Дух.

«Сдайся, ты должна, не сражайся. Ты должна умереть. Ты провинилась. Это твоя кара. Ты должна умереть».

Шкаф посреди пустой комнаты. Дверца скрипит, пошатывается, а из чёрной щелочки лезут кровавые черви. Лезут и лезут, с противным мокрым звуком, наполняют комнату собой и вонью, что идёт вместе с ними. Снежная белизна мелькает в той щёлочке. Кости. Рука.

Дверца открывается. Горящие глазницы черепа устремляются на жертву, а костлявая рука хватает её за шею.

Вернер перекрестился. Хотел было прочитать молитву, изгоняющую нечистую силу, как вздрогнул – постучали в дверь. Быстро оделся.

За дверью его встретили ночь, стрекотание кузнечиков и растрёпанная, взволнованная Мэриан.

– Где он?!

– Мэриан, я…

– Мне выбили окно камнем с запиской: «Он у нас». Я нашла его, когда вернулась после того, как три часа безуспешно искала Микки. ГДЕ ОН!?

– Я не…

– Ясно… Вызывай полицию. Кладбище «Святого Ка́тарсиса». Я поеду прямо сейчас. Остановлю их, убью, если они хотя бы притронутся к нему. Уничтожу. И даже не пробуй меня остановить.

Вернер и не пытался. У него чертовски сильно болела голова.

***

Кримхильда появилась из тьмы. Хлопком зажгла свет во всём доме. На кухне увидела разбитое окно, выходящее лицом прямо на проезжую часть. Заметила камень и смятый клочок бумаги.

– Опоздала.

Новый портал не создала, пошла в спальню. По дороге приметила телефон, содрогнулась. Она чувствовала пульсацию, двигалась буквально на ощупь, касаясь руками воздушных вибраций. Шла на тепло, на жар раскалённой домны. Следовала по запаху смерти, миазмов.

Остановилась перед шкафом. Волосы на затылке встали дыбом, мурашки пустились кавалькадой по телу.

– Ёб твою ж… – Успокоилась; высказала сама себе: – Однако, символично.

***

Они были такими же, как их предводитель, спокойными, короткострижеными, приятно выглядящими, серьёзными и холодными. А также увешанными амулетами, среди которых висели и переоценённые куриные божки. Мэриан не убила этих ублюдков сразу же только потому, что не могла убить и позже. Силы пропали. Абсолютно и целиком.

Ублюдки встретили её у ворот, женщина дала понять, что не будет сопротивляться. Спокойно вышла из машины, стараясь скрыть дрожь в коленках. Главарь убийц, мужчина в галстуке, олицетворение спокойствия и приятных манер, проводил Мэриан к склепу. В тени за ними наблюдали кресты и фигуры. Статуя богини Ти́хе равнодушно смотрела им вслед. Беломраморная Нюкта в чёрном платье, сливающемся с ночью, небрежно провожала помощников, идущих позади. Трёхлицая Геката, казалось, одним из ликов подмигнула женщине, улыбнулась.

Микки лежал у барельефа, изображающего дарование «чудесным образом» Марии, Царице Небесной, Матери Божьей, ребёнка. Мальчик был связан профессионально: в кистях, в ногах, в талии и одновременно руках. С тряпкой во рту. Мэриан дёрнулась, вскрикнув, ублюдок в галстуке схватил её за шею, сцепил руки за спиной и направил внутрь склепа, не терпя возражений.

С трудом обернувшись, женщина с ужасом поняла, что за фигурами убийц не видит статуй. Исчезла равнодушная Тихе, провалилась сквозь землю чёрно-белая Нюкта, растворилась во тьме и смешалась с лунным светом Геката. На месте осталась лишь Мария. Осталась и кивнула Мэриан, жутко ощерилась, оскалилась. По-матерински нежно прикрыла Микки руками и бросила убийственный взгляд на мужчину, оставшегося на «шухере».

***

У него чертовски сильно болела голова.

Вернер позвонил в полицию. Его выслушали и, не дав никакого ответа, положили трубку. Буквально оставили в неведении. Это разозлило мужчину. Он хотел позвонить ещё раз, как неожиданно слёг на пол, резко опустился на колени, больно ударился. Взор заполнил чёрный дым, который, рассеиваясь, оставлял после себя цветные круги, какие появляются, когда ты долго вглядываешься в солнце, а потом закрываешь глаза. Он почти упал в обморок.

Гул в голове нарастал, рос пульсирующей опухолью. К гулу прибавилось шипение включившегося телевизора, накаливание неожиданно и невероятно ярко засветившихся лампочек. Шум мотора заведённой машины. Голос диктора радио, плеск воды, полившийся из крана. Отвратительный гогот таких же отвратительных гусей, чёрт знает как оказавшихся рядом с его домом. Стук бабочек об стекло, стремящихся к свету, вой ветра. Или это далёкий крик, плач банши, предвещающей смерть?

Зазвонил телефон. Вместе с этим пришло спокойствие, все приборы выключились, природа умиротворилась, а головная боль пропала. Ушла грубо, не попрощавшись. Вернер взял трубку:

– Ало.

– Где Мэриан?

***

– Ты отпустишь его. Не причинишь ему вреда, – в который раз повторила женщина.