— Левее, — командовала Ленка, — левее. О, вот! Ты мне не говорила.

— А я думала, говорила, — сопящая Жанночка вылезла с колпачком в руках и стала причесывать волосы. — Ты знаешь, что мы с Геной встречаемся.

Ленка знала. Она даже помнила, как влюбленным мешал Терминатор — завидовал, не иначе. У Елены Тимофеевны порой зарождались подозрения, что про Жанночкины дела она знает больше, чем про собственные.

— А эта фурия… этот банный лист… Может, коричневая лучше?

— Что? — поразилась Ленка. — Коричневая фурия?

— Да нет же! — Жанночка удивилась ее бестолковости. — Помада!

— Контурный карандаш, — безапелляционно рявкнула Ленка. — А помада — светлее. Так кто эта фурия?

После получасовых стараний Жанна выглядела, как фотомодель, и вопрос с фурией тоже выяснился. На лагерь такая была одна. Ируська. И, разумеется, не нашла ничего лучшего, как прицепиться к ее, Жанночкиному, Генаше. А он такой нежный и ранимый, никак не может ребенка отшлепать. И если в третьем, Ленкином отряде, гоняясь за Генашей, Ируська всего лишь раскокала окно, то что она сделает за три дня со вторым и с ней, Жанночкой, лично… страшно про это подумать. А ведь завтра с утра Генаша приступает к своим обязанностям подменного воспитателя. Или она останется совсем одна. С этими девицами и крысой!

— Крысу я у тебя не возьму, — фыркнула Ленка. — Крысы противные. Этот хво-ост!

И они обе так ясно вообразили себе голый крысиный хвост!.. — прямо ой. Ленка бросила наводить на веки зеленые в крапинку, в тон лаку, тени:

— Могу поменяться на Тер… Игорька.

— Нет уж! — пырхнула Жанна. Полезла в не исследованную доселе косметичку и вдруг охнула и побелела под тональным кремом.

— Сюда кто-то лазил, — шепотом сообщила она.

Ленка очами души узрела грозовую зловещую ночь. Громовые раскаты, заунывный волчий вой. И мирно сопящую под двумя одеялами Жанночку. Тихо растворилась дверь… нет, все-таки окно, и озаренный сполохом силуэт перенес через подоконник кроссовки 42-го размера… Вот он приближается, нависает… над тумбочкой. И сует внутрь волосатую руку. На этом Ленку заколодило. Она никак не могла решить, возможно ли разглядеть такие детали при голубой короткой вспышке. Следственный эксперимент исключался — по причине отсутствия ночных (и даже дневных) гроз и волосатой руки.

А Юрьевна уже успела вытряхнуть на кровать груду дамской мелочи, полдесятка ярких флакончиков: лак для волос, дезодоранты, шампунь и духи в вычурной упаковке. Этой упаковкой она сейчас с возмущением и трясла.

— Я их… я их по праздникам… для Геночки… а этот! Кто-о?!

— А ты устрой ловушку для воров, — фыркнула Ленка, прочищая уши. — Чернила или гадость какую-нибудь. Пусть вляпается. Крыску у Катьки своей попроси.

— В мою косметичку? — выкрикнула Жанна трагически. — Нет!

Катька явилась на полдник распираемая энтузиазмом, как кошка чужой сметаной, даже забыла, что должна хромать и томно постанывать. И как только мальчишки, давясь, выхлебали сок, схватила их за руки и повлекла в растущие перед столовой акации. Максим едва успел подхватить свои пряники.

— Чего я зна-аю… — сказала Катька.

— У Жанночки духи ополовинили, — прожевывая пряник, оповестил Максим. — Поллагеря знает.

Катька, как ни странно, сиять меньше не стала. Сощурила глазищи:

— Одного вы не знаете. Духи эти уникальные, Жанночкин папа за ними чуть не в Париж ездил, и других таких нет!

И видя, что особого эффекта сообщение не вызвало, стала выкладывать, что духи это концентрированные, поэтому брать надо капелюшечку. И на Жанночке они вроде не так уж воняют, даже приятно, а вот похититель этого не знал, потому и смердел, как… — тут Катька слегка застряла, пытаясь подобрать сравнение. Потом бросила и продолжила. По ее словам, в духах этих содержатся специальные такие вещества, фе-фе…

— Феромоны, — подсказал Максим.

Да, правильно. И если ими пользуешься, то все окружающие мужчины немедленно начинают в тебя влюбляться.

— А женщины? — спросил Даник.

Нет, для этого нужны другие фе-фе, ну, эти самые. Стоп, остановил ее Максим. И стал поочередно записывать вытекающие из сообщения Катьки версии.

1. Кто-то очень мечтал досадить Жанночке. Тогда почему он не вылил всю бутылку?

Катька сказала, что никто про уникальность этих духов, как их, «Дезире» ("Дизаэ", поправил Даник, по английски «Желание». Катька легкомысленно тряхнула хвостом, подумаешь, велика разница), в общем, Жанночка никому про это не говорила, а то все бабы сбежались бы выпрашивать. Только сейчас в нервах проболталась.

Тем не менее Максим от первой версии отказываться не торопился. Во-первых, Жанночка и раньше могла проболтаться, а потом забыть. А во-вторых, может, духи эти злодею попались случайно, и ему было все равно, что проливать — лишь бы жертва пострадала.

— Кому это выгодно? — задал Максим классический вопрос.

Подумали и решили, что только Ируське. Она похищает духи, обливает ими кого-то, чтобы на нее не подумали, а потом подсовывает флакон на место. Максим поморщился, выходило слишком сложно. Да и кто добровольно позволит облить себя такой гадостью? Он бы лично Ируську на месте убил.

— Так может, и убил? — спросил Даник с тайной надеждой.

Нет, Ируську видели на полднике, вполне живая бегала. Если принять версию с Ируськой, то тогда облитый неизвестный — трус и жуткий пацифист. Ируську отбросили, а про других врагов Жанночки ничего известно не было.

2. Некто узнала про феромоны и возжаждала, чтобы ее немедленно полюбили все мужчины лагеря. Или один конкретный, к примеру, физрук. Тут опять вернулись к Ируське, а она и так надоела, поэтому данную версию отложили тоже.

3. Жанночка сама все устроила. И только делает вид, что ограблена. Из загадочных соображений. Ради Генаши? А зачем?

4. Кто-то обожает экспериментировать, для чего тайно и похитил Жанночкины духи. Первые, которые попались. Интересно, эксперимент удался? И в чем состоял? В загонянии Катьки в яму?

5. Кто-то их просто и банально спер. Понравились. Вкус у него извращенный.

6. Некто знал, что Жанночка обожает эти духи, и решил выдать себя за нее. Для чего? Из мести? (на горизонте опять замаячила Ируська). Или хотел, чтобы приняли за другого, все равно кого? Тогда почему взял Жанночкины духи? Млел от их запаха? Тогда это Генаша. И про духи он знал. Но обливаться тайно резону не было — Жанночка и так бы позволила. И вообще, "нет, дорогой, это только для женщин", — промурлыкала Катерина.

Она настаивала, что напал на нее мужчина (Ируське ее свалить даже при помощи духов сил бы не хватило), что он залез в темноте в вожатскую и вылил на себя первое, что подвернулось под руку. А потом решил расправиться с Катькой, боясь, что она его узнает. Он же не знал, что она не знала, что это он. И женщина такую глупость не учинила бы — столько вылить. Даже при отсутствии чувства меры и жесточайшем насморке. Набрызгала бы чуть-чуть за ушами и на запястья. И Жанночка ничего бы не заметила. Хоть весь созыв лазь и пользуйся. Конечно, корпус на ночь запирают, но окна-то открыты!

— А девчонки не могли? — спросил Максим.

— Ты что! Они сами возмущаются. И я еще раз говорю…

— Значит, все-таки преступник, — вздохнул Даник, мечтавший перестать стеречь Катьку и передохнуть. Не бодигардом же он в лагерь приехал!

— Это кто-то свой, — размышлял вслух Максим, — кто-то, кто хотя бы раз видел, где лежит Жанночкина косметика, и, возможно, кто-то, мечтающий о крепкой мужской любви.

Тут пробило и Даника, и Катьку. Они захлебывались и катались по траве.

— Ага! И за ним уже два дня гоняются мальчишки, чтобы броситься на шею?

Макс обиделся и покраснел. А потом вычеркнул из списка возможных похитителей Генашу, Ленку и Киру: у этих с личной жизнью все было в порядке.

— Машеньку тоже вычеркивай, — посоветовала Катька. — У нее жених в деревне.

Максим подумал и вычеркнул.

— Вот что, — надувшись, сказал он. — Мы должны поставить себя на место преступника. Если он хотел сделать гадость Жанночке — это одно, а если подстерегал нас или Катьку… Мы думаем на Жанночку, а он спокойно обделывает свои дела. Прекрасное алиби!