Собаки были чем-то взбудоражены — уткнувшись носами в землю, перемещались все быстрее и быстрее, иногда, замерев на месте, настороженно осматривались. Вдруг рыжий, что рыскал около посадочных огней, заметался из стороны в сторону и рванулся вперед: метрах в пятнадцати от него вскочил заяц-русак и понесся по грунту вдоль полосы. Рыжий, вытянувшись в струнку, едва касаясь ногами земли, полетел за зайцем. В беге этот пес мог потягаться с любой хорошо натренированной гончей: расстояние, как мне показалось, между ним и зайцем не увеличивалось ни на метр. Но что меня еще поразило: как только черные псы увидели бегущего своего собрата и зайца, мгновенно сравнялись с землей. Из пожелтевшей скошенной травы торчали лишь черные кончики ушей и слегка приподнятые морды.

— Вот зачем они сюда пожаловали... Было на всю округу одно заячье убежище, и того не стало: бродяги эти им теперь житья не дадут, особенно зайчатам... — вздохнул Виктор, и недокуренная папироса полетела в урну.

— Не горюй, что-нибудь придумаем,— успокоил я его. — А сейчас садись-ка лучше в машину да прогони псов с аэродрома. Видишь, летчики к самолетам подъезжают — скоро начнут запуск запрашивать. Да не забудь прихватить ракетницу с ракетами — попугаешь в случае чего!

Виктор ушел, а я смотрел на собак и недоумевал: «Когда и где могли познать эти беспородные бездомные дворняги такое тонкое искусство, как групповая охота? Ведь каждый из них точно и строго выполнял только ему предназначенную роль».

С вышки мне хорошо было видно, как заяц, добежал до конца аэродрома, промчался вдоль изгороди и, сделав круг, повернул в обратную сторону. Только назад бежал он не около полосы, а ближе к рулежной дорожке, как раз между затаившимися черными псами.

Косой за это время, чувствовалось, устал: расстояние между ним и рыжим псом заметно сокращалось, и только страх перед, собачьей пастью придавал зайцу силы.

Рыжий молча наседал на косого сзади, он буквально висел у него на хвосте. И в тот момент, когда до черных псов оставалось метров тридцать, они, как по сигналу, вскочили и с двух сторон бросились наперерез. Уставший заяц не ожидал подвоха и растерялся: он остановился, а потом, сообразив, в чем дело, скакнул в сторону, но было поздно... один из черных псов сбил его на землю. Косой раза три перевернулся через голову, и тут подскочили два других пса...

Быть бы зайцу съеденным, если бы не Виктор. В воздух взвилась красная ракета и, шипя, упала неподалеку от побоища. За ней шлепнулась вторая. Собаки, поджав хвосты, помчались в разные стороны. Перепуганный косой долго лежал без движения. Виктор вылез из машины и пошел к нему, но не успел сделать по направлению к косому и нескольких шагов, как тот вскочил и серым комом покатился по выкошенному полю.

«Досталось немного, но ничего, переживет...» — улыбнулся я, наблюдая, как заяц улепетывает от Виктора. В это время в динамике что-то щелкнуло, и я услышал знакомый голос летчика, запросившего разрешение на запуск двигателей.

ОПЛЕУХА

С детских лет усвоил я из сказок, басен, рассказов, что самым трусливым животным на свете считается заяц. И если взрослые хотели кого упрекнуть в трусости, то непременно сравнивали его с зайцем или поминали при этом зайца: труслив, как заяц; в его печенку забрался заяц; заячья душа; он смешит своей трусостью даже самих зайцев.

Подрастая, я стал слышать от охотников и других очевидцев, что не так уж и трусливы зайцы, какими я представлял их в детстве. И вот мне как-то попалась статья П. А. Мантейфеля о русаке, в которой он сообщал: «...не раз я видел, как нападал на зайцев гроза всех птиц и мелких зверей — ястреб-тетеревятник. Как мужественно вел себя серый русак, на которого нападал этот ястреб посреди чистого поля!.. Каждый раз в самую критическую секунду, когда когти настигающего хищника готовы были вонзиться в шею жертвы, русак оборачивался и прыгал навстречу ястребу, нанося ему молниеносные удары и царапины острыми когтями передних лап...»

После этой статьи мои укоренившиеся мнения о трусости зайцев изменились. Я часто думал о прочитанном, но мне ни разу не приходилось наблюдать картины, о которой писал П. А. Мантейфель.

«Иной проживет век, и если не научится быть внимательным к окружающему миру, то останется всю жизнь слепым», — говорил, бывало, мой отец.

Я никогда не забывал это и, если мне представлялась даже малейшая возможность понаблюдать за живой природой, не упускал ее.

На наш аэродром с окрестных дач и поселков часто наведывались бродячие собаки. Мы, работники стартовой службы, при всяком удобном случае гоняли непрошеных гостей с аэродрома: эти бродяги не только давили зайчат и уничтожали на земле птичьи гнезда, но, перебегая во время полетов полосу, могли в любой момент принести большую неприятность взлетающему или садящемуся самолету.

В тот день на аэродроме должны были состояться парашютные прыжки, и я поехал осмотреть предполагаемые места приземления парашютистов. Когда закончил осмотр и возвращался назад на командный пункт, то между полосой и рулежной дорожкой заметил небольшую коричневую собачонку.

«Неужели и эта плутовка тоже хочет полакомиться зайчатинкой?» — удивился и попросил шофера остановить машину.

Собачонка, не обращая внимания на пискнувший тормозами против нее «газик», продолжала заниматься своим делом. Там, где она пробегала, на седоватой от росы траве оставались темные полосы — наброды. Собачонка, видно, здесь бегала уже давно, так как набродов было много. Уткнув свою остренькую мордочку в густую невысокую траву, она челноком шныряла из стороны в сторону. Аккуратный пушистый хвост ее намок и обвис книзу. Коричневая грудка с белым галстучком посредине тоже была мокрой, и если бы не сухая спина и черные торчащие ушки, она казалась бы только что выкупанной.

Мне, честно говоря, не хотелось прогонять эту собачку с аэродрома, уж очень она казалась миловидной и совершенно не походила на одичавшую бродягу, но... жаль было и беззащитных зайчат, которых она так настойчиво выискивала.

«Нет, ищи себе пропитание в другом месте!» — решил я и зарядил ракетницу, чтоб пугнуть непрошеную гостью. Но в этот момент перед самым собачьим носом выросла серая зайчиха. От неожиданности собака приподняла голову и застыла на месте. Они стояли друг против друга и не двигались, между их носами было не больше метра. Так они простояли около минуты. Потом собака, видно, захотела обнюхать зайчиху и потянулась своим носом к ней, но та резко прыгнула. Собака не ожидала прыжка, испуганно метнулась в другую сторону. И не успела еще как следует прийти в себя, как зайчиха мгновенно развернулась и опять выросла на пути собаки. Наверное, где-то очень близко в траве сидели затаившиеся зайчата, и зайчиха-мать, преграждая к ним собаке дорогу, старалась отогнать врага от этого места.

Меня поразило мужество зайчихи. Ведь даже грозная рысь, поднятая собаками, панически спасается бегством от них, а стронутая из берлоги медведица бросает своих еще совсем слепых медвежат и не пытается защищать их.

Казалось, кому-кому, а зайчихе-то простительно было, если бы она убежала от собаки, но серая русачиха и не думала спасаться бегством. Стоило только собаке двинуться в ту сторону, где спрятались зайчата, как перед ее носом появлялась зайчиха.

Собака, видно, была еще не совсем опытной, молодой, а может быть, впервые повстречалась со взрослым зайцем, не знаю, но вначале все это походило на забавную игру. Непрошеная гостья металась из стороны в сторону, припадала к траве и, прижав свою узкую мордочку к передним лапкам, вскакивала. Зайчихе было не до игры: она защищала жизнь своего потомства. Крупные глаза ее, отражая лучи солнца, словно метали искры, длинные уши шевелились, редкие жесткие усы топорщились, а из-под раздвоенной заячьей губы, будто оскаливаясь, то исчезали, то появлялись острые коричневатые резцы. Она, видно, хотела своим устрашающим видом запугать собаку, но та на это не обращала внимания. Освоившись и осмелев, собака даже сделала несколько шагов в ту сторону, где затаились зайчата. И тут произошло неожиданное. Отпрыгнув от приблизившейся собаки, зайчиха в прыжке задела ее передней лапой по морде. Может быть, собаке больше досталось от острых заячьих когтей, чем от удара, но получилось это у нее здорово. Собачонка даже споткнулась и, взвизгнув обиженным щенком, прочь помчалась от зайчихи.