Звонок.
Таня. Ну и идите к ним, а меня оставьте.
Григорий. Глупая ты, посмотрю. Ведь я не Семен.
Таня. Семен жениться хочет, а не глупости.
Явление третье
Григорий, Таня и артельщик (несет большой картон с платьем).
Артельщик. С добрым утром!
Григорий. Здравствуйте. От кого?
Артельщик. От Бурде, с платьем, да вот записка барыне.
Таня (берет записку). Посидите тут, я подам. (Уходит.)
Явление четвертое
Григорий, артельщик и Василий Леонидыч (высовывается из двери в рубашке и туфлях).
Василий Леонидыч. Григорий!
Григорий. Сейчас!
Василий Леонидыч. Григорий! разве не слышишь!
Григорий. Я только пришел.
Василий Леонидыч. Воды теплой и чаю.
Григорий. Сейчас Семен принесет.
Василий Леонидыч. А это что? От Бурдье?
Артельщик. Так точно-с.
Василий Леонидыч и Григорий уходят. Звонок.
Явление пятое
Артельщик и Таня (вбегает на звонок и отворяет дверь).
Таня (артельщику). Подождите.
Артельщик. И так дожидаюсь.
Явление шестое
Артельщик, Таня и Сахатов (входит в дверь).
Таня. Извините, сейчас вышел лакей. Да вы пожалуйте. Позвольте! (Снимает шубу.)
Сахатов (оправляясь). Дома Леонид Федорович? Встали?
Звонок.
Таня. Как же, давно уж!
Явление седьмое
Артельщик, Таня и Сахатов. Входит доктор.
Доктор (ищет лакея. Увидав Сахатова, с развязностью). А? мое почтение!
Сахатов (пристально вглядывается). Доктор, кажется?
Доктор. А я думал, что вы за границей. К Леониду Федоровичу?
Сахатов. Да. А вы что же? Болен разве кто?
Доктор (посмеиваясь). Не то чтобы болен, а, знаете, с этими барынями беда! До трех часов каждый день сидит за винтом, а сама тянется в рюмку. А барыня сырая, толстая, да и годочков-то немало.
Сахатов. Вы так и Анне Павловне высказываете ваш диагноз? Ей не нравится, я думаю.
Доктор (смеясь). Что же, правда. Все эти штуки проделывают, а потом расстройство пищеварительных органов, давление на печень, нервы, – ну, и пошла писать, а ты ее подправляй. Беда с ними! (Посмеивается.) А вы что? Вы, кажется, спирит тоже?
Сахатов. Я? Нет, я не спирит тоже... Ну, мое почтение! (Хочет идти, но доктор останавливает.)
Доктор. Нет, ведь я тоже не отрицаю вполне, когда такой человек, как Кругосветлов, принимает участие. Нельзя же! Профессор, европейская известность. Что-нибудь да есть. Хотелось бы как-нибудь посмотреть, да все некогда, другое дело есть.
Сахатов. Да, да. Мое почтение! (Уходит с легким поклоном.)
Доктор (Тане). Встали?
Таня. В спальне. Да вы пожалуйте.
Сахатов и доктор расходятся в разные стороны.
Явление восьмое
Артельщик, Таня и Федор Иваныч (входит с газетой в руках).
Федор Иваныч (к артельщику). Вы что?
Артельщик. От Бурде, с платьем да с запиской. Велели подождать.
Федор Иваныч. А, от Бурде! (К Тане.) Кто это прошел?
Таня. Сахатов, Сергей Иваныч, и еще доктор. Они тут постояли, поговорили. Все о спиритичестве.
Федор Иваныч (поправляя). Об спиритизме.
Таня. Да я и говорю об спиритичестве. А вы слышали, Федор Иваныч, как прошлый раз удалось хорошо? (Смеется.) И стучало, и вещи перелетали.
Федор Иваныч. А ты почем знаешь?
Таня. А Лизавета Леонидовна сказывали.
Явление девятое
Таня, Федор Иваныч, артельщик и Яков-буфетчик (бежит с стаканом чаю).
Яков (к артельщику). Здравствуйте!
Артельщик (грустно). Здравствуйте.
Яков стучит в дверь к Василью Леонидычу.
Явление десятое
Те же и Григорий.
Григорий. Давай.
Яков. А стаканы вчерашние всё не принесли, да и поднос от Василья Леонидыча. Ведь с меня спросят.
Григорий. Поднос занят у него с сигарками.
Яков. Так вы переложите. Ведь с меня взыскивают.
Григорий. Принесу, принесу!
Яков. Вы говорите, принесу, а его нет. Намедни хватились, а подавать не на чем.
Григорий. Да принесу, говорю. Эка суета!
Яков. Вам хорошо так говорить, а я вот третий чай подавай да завтракать собирай. Треплешься, треплешься день-деньской. Есть ли у кого в доме больше моего дела? А все нехорош!
Григорий. Да уж чего лучше? Вишь, как хорош!
Таня. Вам все нехороши, только вы один...
Григорий (к Тане). Тебя не спросили! (Уходит.)
Явление одиннадцатое
Таня, Яков, Федор Иваныч в артельщик.
Яков. Да что, я не обижаюсь, Татьяна Марковна, барыня не говорила ничего про вчерашнее?
Таня. Это об лампе-то?
Яков. И как это она вырвалась из рук, бог ее знает. Только стал обтирать, хотел перехватить, – вышмыгнула как-то... В мелкие кусочки! Все мое несчастье! Ему хорошо, Григорию-то Михайлычу, говорить, как он один головой, а вот как семья? Ведь тоже надо обдумать да прокормить. Я на труды не смотрю. Так ничего не говорила? Ну, и слава богу! А ложечки у вас, Федор Иваныч, одна или две?
Федор Иваныч. Одна, одна. (Читает газету.)
Яков уходит.
Явление двенадцатое
Таня, Федор Иваныч и артельщик. Слышен звонок. Входят Григорий с подносом и швейцар.
Швейцар (Григорию). Доложите барину, мужики из деревни.
Григорий (указывая на Федора Иваныча). Дворецкому доложи, а мне некогда. (Уходит.)